Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

— Странно… чудесно, — прошептала она. В ее глазах мерцали искры, будто вобрав в себя созвездия ночного неба.

Из глубин сознания, оттуда, где дремлют ждущие своего часа тайны, способные свести с ума, как древние рыбины начали подниматься воспоминания. Невея увидела себя здесь, стоящей на этом самом месте тысячелетия назад. Тогда так же по ее телу струились призрачные потоки. Так же она готовилась к противостоянию. Но кто в те древние времена был ее враг? Некто подобный Фарамору? Нет — нет, враг всегда был один — Темная Искра! Чем же закончилось то противостояние? Это знание осталось в глубинах разума тайной, чей час еще не пришел.

Воспоминания растворились, растаяли, как снежинки в облаке пара. А были ли они вообще? Может, это всего лишь фантазия подхваченная круговертью чудес породила еще одно воображаемое чудо? Воспоминание о том, чего не было?

Невея увидела, как медленно рука становится прежней — вены обретали синий цвет, белели сухожилия, плоть теряла хрустальную прозрачность и проявлялась кожа. Все как прежде, но Невея чувствовала, что это не так. Теперь сила призраков — их гнев и их жажда мести — внутри нее. И теперь она, девочка прошедший долгий путь, готова к противостоянию.

Перед глазами, будто беззвучно взорвалось солнце. Невея вскрикнула от неожиданности, зажмурилась и взметнула руки к лицу, защищаясь от яркого света. В таком положении она стояла несколько секунд, пока не решилась открыть глаза и отвести руки от лица. Сзади раздался чей-то приглушенный возглас, хрип и звук, будто что-то тяжелое и мягкое упало на пол.

Невея поняла, что снова находится в зале с реликвиями. Одна свеча в лампе, будто специально дожидаясь возвращения девочка, все еще разгоняла тьму ровным огоньком. Ее света хватила, чтобы Невея увидела: на постаментах, под стеклянными пирамидками не было черепов. Там находился прах, сераю пыль.

Шум за спиной заставил Невею резко повернуться. Дверь распахнулась, и в зал вломились один… два, трое мужчин. В руках они держали мечи — на лезвиях отражался свет лампы.

— Так вот ты где? — сказал один из вошедших. Он сунул меч в ножны, и его спутники поступили так же.

— Кто вы?! — воскликнула Невея.

Не удосужившись дать ответ, двое из этой троицы быстро прошли в зал, грубо схватили девочку за руки и потащили к выходу, причем тот, что справа проворчал:

— У меня сейчас голова разорвется.

— Это все черепа, будь они не ладны, — прошипел другой.

«То, что от них осталось», — успела подумать Невея, прежде чем ее вытащили из зала, в котором резко погасла лампа, словно оборвав связь между призрачным миром и жестокой реальностью.

Жрецы, которые охраняли реликвии, были мертвы — Невее хватило мимолетного взгляда, брошенного на лежащие на полу тела, чтобы это понять. За что? В чем их вина? В порыве гнева она задергалась в руках убийц, но тщетные попытки вырваться пресек сильный тычок в спину и удар по затылку, от которого перед глазами девочки заплясали темные круги.

Севера стиснула зубы, когда увидела, как законники ведут Невею. Хотя чего она ожидала? Того, что девочка превратиться в песчинку и затеряется в подземельях храма?

— Там были два жреца, — сообщил один из конвоиров. — Мы их убили.

Дориар лишь повел плечом и с достойным камня равнодушием проговорил:

— Что ж, значит, вина нашей дорогой воительницы отяготилась еще двумя убийствами, — он пристально посмотрел в глаза Невеи, словно в книге пытаясь прочитать в них тайну ее силы. — Так вот ты какая, дочка палача? Мне не терпится задать тебе пару вопросов. Но позже.

До Невеи с трудом доходил смысл слов советника. Ее взгляд был прикован к мертвому телу Горхала. На глазах выступили слезы, в горле запершило. Она больше не задавала себе вопрос «за что?», ведь ответ уже знала: тех двоих жрецов и Горхала убили из-за нее. Убийцы пришли в храм с одной целью: забрать ее с собой. И тех, кто встал на их пути, смели как листья с мостовой. Невея не винила себя за то, что случилось. Нарастающий гнев не позволял этого. Он разделил все на черное и белое, и между ними больше не было серых цветов сомнения и уничижения. Внутренне сейчас Невея очень походила на Фарамора, вот только стояла она по другую сторону реки.

Дориар приказал двум законникам оставаться в храме и дожидаться чиновников из Дома Закона, которые должны засвидетельствовать смерть трех человек и исследовать место убийства. Сам же советник, в сопровождении четырех душегубов, конвоировавших Северу и Невею, покинул храм.

Фарамор выбрался из провала, осмотрелся, как зверь, нюхая воздух, и направился к одному из десятка костров, возле которых на бревнах сидели чернокнижники. Он чувствовал на себе благоговейные взгляды ворхов и бессмысленные — мертвецов. Ощущал дыхание мощи, затопившей эту жалкую деревушку. Он слышал, как стонут умирающие деревья и дрожат от страха и холода звери.

А еще Фарамор чуял, что неподалеку в лесу скрывается стая. И да, он знал, что волки убили одно из его творений и несколько ворхов. Но это мелочь недостойная внимания, и так или иначе лесные шавки поплатятся за содеянное. А сейчас есть дела поважнее — нужно идти к столице не дожидаясь утра, не теряя ни единой минуты даже из той вечности, что ждет впереди. Надо двигаться и действовать, действовать и подниматься в неведомые выси, туда, где богам скоро больше не останется места. Идти к столице! И пускай хоть один чернокнижник попробует пискнуть об отдыхе…

«Мясо букашек лучше крольчатины!»

Чернокнижники почтительно поднялись, когда Фарамор подошел к костру. Они расположились во дворе дома с обрушенной крышей. Бревенчатые стены скрывала занавесь засохшего плюща, который шелестел под порывами ветра. Небольшая пристройка к дому завалилась на бок и сейчас отодранные от этого сооружения доски служили пищей для костра.

Блэсс посмотрел в лицо Фарамора, в его запавшие глаза и почему-то подумал о ненадежном, готовом сработать при малейшем прикосновении, капкане. А еще Блэсс почувствовал, что из проклятого логова Седры только что вылезло существо еще более бесчеловечное, чем раньше, более лютое, хотя, казалось бы, это уже невозможно.

— Мы идем в столицу, — сообщил Фарамор, медленно обводя чернокнижников немигающим взглядом. — Прямо сейчас, — его голос походил на шелест засохшего плюща, что рядом на стене трепал ветер. — Сворачивайте лагерь, да поживее.

Вряд ли кого-то из колдунов обрадовал этот приказ, ведь отдыхали они всего-то чуть больше часа, но свое недовольство все благоразумно скрыли за маской рабской услужливости. Все, кроме молодого чернокнижника с жидкими пепельными волосами и бородкой похожей на пучок чахлой травы. Парень присоединился к войску три дня назад, представившись Сыном Грома, после чего остальные колдуны уже не воспринимали его всерьез.