Вера Петрук - Слепой

- Спускайся оттуда немедленно, или я сломаю этот чертов мост! - не выдержал он, тут же пожалев о том, что сорвался. Впрочем, скорее всего, его не услышали. Буря играла с ним, заглушая любые звуки.

- Я люблю тебя, Магда! Если ты прыгнешь в воду, я прыгну следом!

Магда грустно посмотрела на него и повернулась в другую сторону, едва не сорвавшись со скользкой деревяшки.

- Сумасшедшая упрямая девчонка! - Регарди уже не сдерживал злость, за которой искусно прятался самый большой страх в его жизни. - Я приказываю тебе слезть сию же минуту! Слышишь? Если ты не спустишься, я передавлю всех головастиков в твоих бочках, растопчу твою клумбу и даже лес сожгу, поняла? Ты думаешь, я лгу? Ни черта! Я тут самый главный, и как захочу, так и будет! А ну иди сюда!

Поперхнувшись залетевшей в рот крупной градиной, Арлинг закашлялся и принялся ожесточенно тереть лицо - ему показалось, что вода стала соленой на вкус. Но крови на руках не было. Запоздало до него дошло, что он плачет.

- Магда! Если ты спустишься, я клянусь тебе, что никогда больше не возьму в руки оружия! Никогда никого не ударю! И даже ругаться не буду! Тебе ведь это не нравится, правда? Проклятая девчонка! Что ты со мной сделала!

Только сейчас Арлинг осознал, насколько сильно изменилась его жизнь, с тех пор как он встретил Магду в болотах мастаршильдской тайги. Она показала ему, что мир состоял не из одних интриг, придворных скандалов и быстрых наслаждений. Он упивался властью, которую дарило ему положение отца и родство с Императором, не понимая, что добровольно обрек себя на пожизненное заключение. В то время как Элджерон укреплял стены его тюрьмы, Арлинг беспечно наслаждался вседозволенностью, играя в бога в окружении слуг и льстивых друзей. Даррен, конечно, был исключением. Похоже, он оставался последним человеком в Согдарии, способным честно сказать, что Арлинг - себялюбивый гордец, который в каждом человеке видит еще одного слугу и считает, что весь мир можно купить за деньги. Но если раньше Регарди добродушно посмеивался, слушая друга, то сейчас впервые в жизни ему захотелось стать другим.

Он всегда жил одним днем. Дуэли до первой крови с придворными и драки до выбитых зубов и сломанных конечностей на ночных улицах Согдианы, роскошные балы, красивые женщины, как правило, дорогие и легкодоступные, редкие встречи с отцом с неизбежной ссорой в конце, скачки и породистые скакуны, на которых он тратил деньги так же легко, как на женщин, воскресные обеды с Императором, где рекой лились редкие вина из погребов Седрика Третьего и хвалебные речи во славу династии Гедеонов - время текло так быстро, что он не всегда успевал заметить, что уже наступило завтра, пребывая в сладостной дремоте вчерашнего дня. Будущее казалось скучным и расплывчатым. Оно ничего не могло ему дать, кроме того, что он уже видел и испытал. Военная школа и дальнейшая учеба в Императорской Академии нужны были лишь для того, чтобы поток отцовских денег продолжал течь так же свободно и беспрепятственно. Карьера при дворе Императора, семья и неизбежная власть представлялись очередным блюдом, которое подадут на смену предыдущим без всякого участия с его стороны. Так повар вносит десерт после того, как гости расправились со вторым и закусками. Но сейчас Арлинг знал, что новые деликатесы ему были не нужны. Фадуна предлагала нечто иное. Это была свобода - манящая и терзающая его с первых дней их встречи.

Из-за дождя он не сразу понял, что она смотрела на него. Магда повернула голову и внимательно слушала, будто различая его слова сквозь рев и свист бури. Схватившись за последнюю соломинку, он рухнул на колени и закричал так громко, как мог:

- Это правда, милая! Хочешь, я выброшу в реку свою шпагу? Она мне больше не нужна, ведь у меня есть ты! Только любовь, Магда! Только любовь!

Когда девушка опустилась на четвереньки и поползла к берегу, осторожно огибая прогнившие участки, он не поверил своим глазам. А когда поверил, Магда была уже на берегу.

Крепко схватив ее за плечи, Арлинг с трудом заставил себя разжать пальцы. Ему хотелось обнять ее, расцеловать и ... убить. Последнее желание обжигало сердце, причиняя невыносимые страдания тем, что было искреннее.

- Совсем замерзла, - прошептала Фадуна, дрожа всем телом.

- Ты... - начал Регарди, но понял, что ничего хорошего сейчас сказать не сможет.

Взяв лицо Магды в ладони, он долго смотрел в ее глубокие черные глаза. Злость на Глобритоля и Влахо, стыд за поражение и боль от ударов утонули в них, уступив место блаженству и спокойствию. Неожиданно для себя Арлинг наклонился и поцеловал ее, крепко удерживая рядом до тех пор, пока не понял, что вместе с ней потерял разум и он.

* * *

Императорская военная школа для мальчиков занимала половину Алхисидского Собора, принадлежавшего опальному Братству Святого Алхидия. Полвека назад братия была уличена в фальшимонетчестве, после чего большая часть ее состава сгинула в катакомбах центральной тюрьмы Согдианы, а послушники подверглись гонениям. Когда на престол взошел Седрик Третий, отличавшийся мягким нравом и религиозным равнодушием, монахам разрешили вернуться в Собор, но с условием выплаты ежемесячной ренты, сумма которой была немалой.

Соседство со школой ничего хорошего для Братства не принесло, а регулярные акты вандализма, совершаемые учениками, оставались безнаказанными. В основном, школу посещали дети знатных горожан и даже гранд-лордов, и полиция Согдианы с ними не связывалась. Но экзотическое учение сумело пустить прочные корни в пресыщенной удовольствиями столице, и монахи кое-как перебивались, существуя на пожертвования и сборы с паломников, приходивших к Собору со всех окраин Империи.

Школа была основана еще в годы активной военной экспансии согдарийских императоров. И хотя среди столичной знати до сих пор считалось, что настоящий лорд должен быть воином с самого детства, все больше грандов предпочитали устраивать детей в торговые классы. Отдав сына в военную школу, Элджерон Регарди, в первую очередь, думал о возрождении традиции, чем о будущей профессии Арлинга. Сам же молодой Регарди после десяти лет обучения до сих пор не мог понять, интересовало ли его военное дело, или весь срок обучения он просто старался не слишком злить отца, чтобы тот не мешал ему бездельничать. До недавнего времени ему было абсолютно все равно, что он будет делать в будущем.

Глядя на то, во что превратилась святыня в эпоху Седрика Третьего, Арлинг подумал, что последователи учения Алхидия должны были быть очень терпеливыми людьми. Странно, что раньше он сам не замечал, как величественное здание времен его детства стало хаотичной смесью архитектурных стилей. Некогда строгое сооружение, образец изящества и симметрии, превратилось в пугающий симбиоз религиозно-светского творчества.