Шеррилин Кеньон - Бесславный (ЛП)

Не может быть двух Малачаев. Это запрещено. Но, если он сможет разблокировать силы Ника и позволить Смерти убить сына, прежде, чем потеряет свои… Адариан сможет съесть сердце Ника и впитать его силы. Это даст ему силы двух Малачаев.

Тогда никто не сможет победить его. Ему не придется бояться Нойра или кого бы то ни было еще.

Ради этого он жил. Тогда он сможет отыскать того, кто проклял само его существование и разрушить проклятие навсегда.

Но сначала Ник должен умереть.

* * *

Когда, наконец, наказание закончилось, Ник захотел выследить того, кто так унизил Брайнну, и бить его до тех пор, пока тот не замолит о пощаде. Никогда в своей жизни он не был так зол.

С тяжелым сердцем он пошел в спортзал, где должен был встретиться с Коди, Мадугом, Калебом и Лашондой. Сын двух ученых, Мадуг был самым умным человеком из всех, кого он встречал. Этот парень знал обо всем. И, как и Ник, чувствовал себя невидимкой ровно до тех пор, пока местным хулиганам не взбредало в голову кого-нибудь ударить или запихать в шкафчик. Мадуг был чуть ниже шести футов и обладал светлыми кудрявыми волосами и яркими голубыми глазами. Он всегда был в очках и предпочитал носить худи поверх остальной одежды.

— Это все? – спросил Ник, бросая рюкзак рядом с рюкзаком Калеба.

Глаза Лашонды яростно заблестели.

— Все остальные сбежали. Они не хотели быть в комитете со шлюхой Брайнной, — она скривила губы. – И мне не хочется повторять то, что сказали некоторые из них. Фу, люди разочаровывают меня.

— Это так нелепо, что даже говорить не хочется, — Ник выдохнул, затем хмуро посмотрел на Мадуга. – Эй, мальчик-гений? Может, ты прольешь свет на то, кто сотворил с ней это дерьмо?

— Хотел бы я, но они сразу же удалили все с компьютера Тендайка и затерли жесткий диск. Испугались правосудия, ведь это считается детским порно. Хэд надеется, что сможет выбить из кого-нибудь признание.

— Ага, потому что с хулиганами это всегда срабатывает, — фыркнула Лашонда. – Не знаю как вы, а я без Брайнны не хочу этим заниматься. Плевать на танцы. Пусть придурки выплясывают в пустом спортзале. Они это заслужили. Я хочу пойти домой и убедиться, что с ней все хорошо. Я звонила ей, но она не берет трубку.

Коди скрестила руки на груди.

— Думаю, мы все хотим узнать об этом.

Ник согласился.

— Я прокручивал все в голове тысячи раз, но не могу понять, кто и зачем сотворил такое с ней. Шон? Есть идеи?

— Нет. Она не наживала себе врагов, знаешь ли. Мы же говорим о Брайнне. Разве есть кто-то милее ее?

Ник сказал бы, что его мама, но не хотел, чтобы его дразнили.

Лашонда проверила телефон.

— Давайте отложим все до понедельника. Надеюсь, Брайн к этому времени вернется.

Ник кивнул.

— Похоже на план. Ты сразу поедешь к Брайнне.

— Ага.

— Позвони и скажи мне, чем она занимается.

Лашонда похлопала его по руке.

— Хорошо. Увидимся с вами позже.

Мадуг закинул рюкзак на плечо.

— Жаль, что я не видел этих фото.

Калеб в ответ на его комментарий приподнял бровь.

— Не по этой причине, — огрызнулся Мадуг, когда понял, о чем подумал Калеб. – Я не хочу увидеть подобные изображения, но я могу понять, когда фотографии обработали в фотошопе. Если бы у меня была копия, я бы доказал это.

Ник нахмурился.

— Они были такими грязными, что тебе их лучше не видеть. У меня психическая травма.

Мадуг поправил очки на кончике носа.

— Знаешь, я пытался изобрести очиститель для глаз, когда был ребенком. Хотя и не вышло. Но я не сдался. Однажды я найду способ стирать текущие воспоминания, пока они не переместились в долговременную память.

Подобное заявление от кого-то другого можно было бы посчитать шуткой.

Но от Мадуга…

С этим следовало считаться.

Мадуг поправил свое худи.

— Увидимся завтра.

Ник молчал, пока не остался наедине с Коди и Калебом.

— Вы точно не можете применить свой ахалай-махалай сим-салабим, чтобы выяснить, кто за этим стоит?

Калеб фыркнул.

— Классно выразился, Доктор Сьюз[7]. И извини. Я никак не могу это отследить.

Коди согласилась с мнением Калеба и его комментарием.

Ник посмотрел на часы.

— Ладно. Мне все равно пора идти к Кириану на работу.

Калеб взялся за рюкзак.

— Я провожу тебя.

Ник терпеть не мог мысли о том, что его провожают, как какого-то недееспособного.

— Я не твоя пара на выпускной, Кей. Да и не хотел бы ей быть.

— Не бойся. Ты слишком волосатый на мой вкус, Готье. И без обид, ты недостаточно привлекательный или сексуальный, чтобы изменить его.

Ник раскрыл рот:

— А вот это было больно и подло. Милый, ты хочешь ударить по больному месту? Не позволяй внешности обманывать тебя. У меня ведь тоже есть чувства.

Коди рассмеялась.

— Клянусь, иногда кажется, что вы двое встречаетесь. Я чувствую себя пятым колесом.

— Ах, малышка, — сказал Ник с усмешкой. – Ты же знаешь. Ты для меня единственная. Куда Калебу с тобой тягаться.

Калеб швырнул Нику его рюкзак.

— Убирайся, пока я не съездил тебе.

Засмеявшись, Ник открыл дверь, которая вела к черному входу, но замер, увидев маленькую группу учеников, собравшихся вокруг граффити, которое кто-то нарисовал поверх нескольких шкафчиков.

Спенсер Секстон – гей! И, как будто этого могло оказаться недостаточно, несколько фотографий Спенсера с другим парнем были приклеены вокруг слов.

Что за…

— Ученики! – рявкнул Мистер Хэд, врываясь в их группу. – Вон отсюда. Немедленно! Испаритесь!

Когда Ник покинул здание, Спенсер схватил его и прижал к стене, подальше от камер и взглядов людей. Хотя Спенсеру было только пятнадцать, его рост уже составлял шесть футов, а тело было мускулистым, и люди считали, что он старше.

Калеб пошел было к ним, но Ник подал знак, что все нормально. Он мог разобраться со Спенсером без помощи, и он прекрасно знал, чего тот от него хочет. И последнее, чего бы Спенсер хотел – зрителей.

— Кому ты рассказал? — прорычал Спенсер ему в ухо.

— Никому.

Он уставился на Ника.

— Ты — единственный, кто знал обо мне, Готье. – Однажды ночью, случайно, Ник наткнулся на Спенсера с его парнем в пустом кинотеатре.

— Когда я говорил тебе, Спенсер, что унесу все с собой в могилу, я это и имел в виду. Я никому и слова не сказал. Даже во сне. Уверен, что не твой парень выболтал?

Ник увидел в глазах Спенсера сомнение. Но не знал, касалось ли оно его или парня.

— Да я ни за что бы так с тобой не поступил, Спенсер. Нет. Я знаю, как это, когда тебя преследуют за вещи, которые ты не можешь изменить. Я бы так с другим не поступил.

Наконец Спенсер отпустил его. Провел дрожащей рукой по волосам. Боль в его глазах вызвала сочувствие у Ника.

— На этих фото не я. Откуда они их взяли?