Шеррилин Кеньон - Бесславный (ЛП)

— Твоя мама всегда видит хорошее в людях.

«Но не во мне».

И это всегда сильно ударяло по нему. Стоун, идиотский хулиган, был совершенством. Он же, послушный сын, был дефектным…

Эта несправедливость оставила глубокую рану в его душе. Что ему сделать, чтобы заставить маму понять, что он не был…

Кем?

Демоном?

Рожденным для того, чтобы уничтожить все?

Орудием зла?

Способным на убийство?

Его желудок сжался, когда он осознал, что был всем этим. И даже больше.

«Твоя судьба уничтожить всех, кого ты любишь».

Может, мама видела больше, чем он думал.

— Она права, Коди? – спросил он, желая узнать правду о себе. – И я однажды сорвусь и стану своим отцом?

Она заставила его остановиться.

— У нас всех есть выбор, Ник. Даже если это выбор между меньшим злом. Никто не заберет твою свободу воли. Даже боги. Этот дар нельзя вернуть, украсть, или отнять.Мы можем винить других, в своих неправильных решениях. Мы можем сказать, что у нас не было выбора. Но это всегда ложь. Это ты кладешь руку на оружие. И ты решаешь, стрелять или нет.

— А как же шелковая речь?

— Это сила влиять. Но не контролировать разум. Если человек силен в своих убеждениях, его нельзя контролировать. Ты не можешь склонить пацифиста к убийству.

Он не был уверен, что верит в это.

— Ты не думаешь, что с правильной мотивацией, можно заставить любого совершить что угодно?

— Я думаю, что если кто-то приставит к твоей голове пистолет и будет угрожать убить тебя, твоя мама сделает что угодно, чтобы сохранить тебе жизнь. Но это решение она принимает сама. Понимаешь, о чем я? Она может выбрать твою смерть. Мы знаем, что она так не поступит, но это из-за того, что она каждый день ставит твою жизнь выше своей. Ты можешь направить действия кого-нибудь, но в конце концов именно они принимают последнее решение, делать это или нет.

Его маленький Йода говорил мудрые вещи.

Она потянулась и положила руку ему на щеку.

— Я не знаю, станешь ли ты злым. Только ты можешь выбрать, чью сторону поддержать в этой битве. Но я верю в тебя. Правда. Иначе, меня бы здесь не было. И я бы точно не защищала тебя. У всех нас есть тьма внутри, и иногда она завладевает и совращает нас так, как мы и представить не могли. Она обещает нам, что если мы поступим как она хочет, все станет лучше. И я тоже не всегда поступала правильно находя правильные причины. И мне стыдно за некоторые вещи, которые я делала. Все мы стыдимся чего-то. Но ошибки не определяют нас. Они помогают нам учиться и расти. Они показывают, кем мы не хотим стать. На то они и ошибки. А ты, любовь моя, такой упрямый, упрямый мальчишка, и я могу лишь представить, каким своевольным ты вырастешь. И я честно, не могу представить, что ты будешь делать то, что не захочешь сам. И я ни на секунду не поверю, что ты просто повернешься в сторону зла. И я не могу представить, что ты станешь, как твой отец. Не важно что.

Он взял ее руку в свои и поцеловал ее костяшки.

— Не знаю, что бы я делал без тебя, Коди.

— Помни об этом, когда в следующий раз Джилл или Кейси заговорят с тобой.

Он улыбнулся ей.

— Я всегда помню.

Она быстро обняла его, а затем отпустила его, чтобы они могли повидаться с Марком.

Ник открыл дверь в «Трипл Би» и позволил Коди войти первой. Как только они вошли, он замер, услышав, что Марк и Бабба спорят с другой стороны штор.

— Убери свои руки…

— Я разве не говорил тебе…

— Ты не знаешь…

— Я знаю. Ты…

— Хватит. Просто остановись. Ты…

— Ты предлагаешь мне остановиться, ты…

С другой стороны стеклянной кабинки стояла привлекательная женщина и опиралась на нее, прижав руку к щеке, и при этом было похоже что ей скучно, и в то же время она удивлена. Ее внешность впечатляла. Ее каштаново-рыжеватые волосы были модно подстрижены, на ней был элегантный блейзер в стиле моряков. Когда она заметила их, то выпрямилась и улыбнулась.

— Привет всем, — сказала она с сильным акцентом присущим жителям Теннесси, которым так же отличались Бабба и Марк. – Как дела?

Не смотря на дезинформацию и слабые попытки Голливуда, знающие люди могли сказать, что не все южные акценты одинаковы. Вы легко можете вычислить место рождения человека, по акценту и словам, которые он употребляет. И лишь в одном месте, кроме Нью-Йорка можно было так легко определить из какого ты района города, как образованы твои родители, сколько у них денег, и это место Новый Орлеан. Даже название города на разных улицах произносили по-разному.

Буквально.

Каджунский акцент Ника был почти такой же сильный, как и акцент его матери, если только он не старался сделать его менее заметным. И они пользовались каджунской версией французского. Хотя они могли понимать французов, а те обычно понимали их, но то как каджуны произносили слова и как изменяли французскую грамматику, мог повергнуть любого борца за чистоту языка в шок.

Креольский акцент Меньяры был таким же тягучим, как мамина мучная подливка, и он обожал его звук.

Но собой он был не доволен. Не важно, как сильно он старался скрыть свой акцент, он всегда проявлялся в словах вроде «пралине»[9], «тушенка», «пекан»[10], и каждый раз когда он выходил из себя. Всегда можно было определить, насколько он зол по каджунскому акценту. И если он начинал говорит только на каджуне, он вне себя.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Ник подошел к ней и улыбнулся.

— Вы, наверное, мама Баббы, Доктор Бердетт. Приятно познакомиться, мадам. Я Ник Готье, а это Коди Кеннеди.

Как только он назвал свое имя, ее поведение резко изменилось. Она застыла и раздраженно приподняла бровь.

— Николас Готье, да неужели. Вот это имя я хорошо знаю. Объясни мне мальчик, почему ты выстрелил мне в голову, если даже не знал меня. Что я тебе сделала?

Ник залепетал что-то, пытаясь найти объяснение, почему он выстрелил в ее портрет, который Бабба повесил на стене.

— Я не хотел. Это случайность. Клянусь.

Она засмеялась и легонько похлопала его по плечу.

— Да шучу я, Ник. Успокойся, сынок. Я не хочу стелить по полу газеты, потому что ты от паники обмочил пол, как делала моя старая охотничья собака, когда Майкл что-нибудь взрывал в доме. Из-за него у бедной старушки был нервный тик, пока господь не забрал ее. Я совершенно не обижена… почти, из-за того, что ты снес мне голову. Но все нормально, я росла с четырьмя братьями, и Майкл мой сын, я привыкла к выстрелам. Буквально слышала их каждый день, — не делая паузы или переводя дыхание, она перескочила на следующую тему для разговора. – Он когда-нибудь рассказывал, как он должен был по идее спать, но вместо этого пробрался в оружейный кабинет папочки и пытался добраться до системы вентиляции, или еще чего-то там наверху, даже не знаю чего, я никогда не спрашивала. Так или иначе, бедняга поскользнулся, пнул шкафчик и перевернул его. И далее отцовское ружье 410 калибра свалилось и начало стрелять. Я была во дворе с подругой и не подозревала о том, что вытворяет мой сын, пока пуля не пролетела между нами и не попала в домик для птицы. Когда я вошла в гостиную, Майкл пытался спрятать ружье за диваном. Как будто я не замечу, что опасный для него кабинет открыт и из ячейки пропало оружие. И кроме того, оно было длиннее дивана. Так что не переживай по этому поводу, Ник. Я не обиделась, — повторила она.