Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА

Не знаю уж, как Анна Петровна его готовила, но мясо, обжаренное в сухариках, внутри оставалось нежным, мягким и сочным. Конечно, это наглость с моей стороны, но ужинать ежедневно такими деликатесами я бы не отказалась. Надо оставить Конраду всю иномирную рыбу из холодильника. Из нее берегиня, наверное, поистине царское блюдо сварганит!

— Сама ты ненароком никаких солнцем поцелованных не обижала? — не столько задал вопрос, употребляя очень красивый эпитет, сколько констатировал Конрад, в процессе беседы изящно разделывая мясо ножом и вилкой.

Даже на скромной кухне, в земной одежде он смотрелся аристократом: все эти жесты, гордая посадка головы, прямая спина. ЛСД выглядел чуть более просто, но почему-то мне снова показалось, что это не истинный облик, а маска, выбранная кайстом. То, что он мог сделать, чтобы вписаться в картину мира, вынужденно ставшего его пристанищем.

— Нет, — пожала я плечами. — У меня и знакомых девушек такой расцветки нет. Черные, каштановые, блондинки, даже одна розовая есть, только рыжих не случилось. А чтобы с кем-то рассориться, надо хотя бы увидеться, не говоря уж о том, чтобы немножко пообщаться. Я же не какая-нибудь звезда, у которой маньяк-поклонник в любой момент может обнаружиться. Похоже, меня случайно толкнули.

Мужчины мрачно помолчали. Не верили, что ли, в такого рода совпадения? Жизнь слишком потрепала обоих, чтобы они готовы были согласиться с версией безоговорочно. Вот и жили по принципу: хочешь мира — готовься к войне.

— Лучше расскажите, что показал анализ шоколада, — припомнила я навязчивую идею про яды, стукнувшую днем. — Не отравлен?

— Нет, — задумчиво покачал головой Конрад.

— А дальше? — потребовала я.

— Дальше? — выгнул бровь вампир.

— Ты недоговорил, — объяснила я субъективные ощущения. Вроде внешне мой кровный родич ничем этого не показывал, но я отчетливо чувствовала собственную правоту.

— Там не яд, а приворотное, — с задумчивым прищуром объяснил собеседник.

— Ни черта себе… Такое на самом деле бывает! — Я по-настоящему удивилась, в очередной раз столкнувшись нос к носу с тем, о чем читала в книжках. — На хрена же козлу баян, то есть зачем бы это я Вадику понадобилась? И вообще, чего это вы такие спокойные, не волнуетесь ничуть о моем потенциальном душевном расстройстве?

— Ты сладкое все равно не ешь, — хмыкнул ЛСД.

Вампир пригубил красного вина и добавил:

— Кроме того, родственная связь со мной и связь с кайстом в поиске защищает избранницу от любого понуждения к чувствам извне.

— А ребята из отдела? Они ели! Это что же получается, за Вадиком начнет бегать табун разнополых поклонников? — Я немного растерялась и в то же время от яркой картинки, нарисованной воображением, не могла не скривить рот в улыбке. Сидящий на березе в скверике горе-куратор отмахивается веткой от настойчиво лезущих к нему, вытянув губки трубочкой, Дениски, Таля и Алинки.

— Не будет, уймите тревоги, Гелена, — проронил Ледников. — Для возбуждения чувств, как определил Конрад, вашим друзьям нужно быть знакомыми с объектом будущей страсти до употребления сладостей, напичканных специфическими компонентами. Встреча после ничего не даст. Единственным побочным эффектом может быть усиление тех любовных чувств, которые люди уже испытывали.

Я облегченно выдохнула, припоминая, как тянулись друг к другу Дениска с Алиной и нежно беседовал с женой по телефону Таль. Улыбнувшись, я констатировала:

— Все равно не понимаю, зачем этому вашему Вадику меня привораживать. Не влюбился же он без памяти, напоровшись на мое личное дело в архиве «Перекрестка». Ничего ведь из себя особого не представляю и внешне, чтобы эдак заочно воспылать страстью, которая не остановится перед магическим насилием над личностью.

— Если страсть отпадает, остаются деньги и власть, — проронил вампир, даже не думавший утешать меня дурацкими комплиментами насчет неизъяснимой скрытой прелести и иных моих достоинств.

— Деньги… — Я прикусила губу. — Он ведь спрашивал насчет этого.

— Как именно? — резко бросил вопрос Саргейден.

— Сколько мне платит куратор при реализации безделушек из-за дверей, что-то вроде того, — припомнила, пусть и немного расплывчато, вопрос Вадика.

— Похоже, ты попала в точку, Лучик, — признал Конрад и потребовал ответа: — Когда он тебе следующую встречу назначил?

— Послезавтра, но я же вам не говорила, что мы вообще встречаться договаривались. — Я чуть-чуть растерялась, пытаясь сообразить: то ли провалами в памяти страдать стала, то ли родственник мысли читает, как рекламное объявление тридцатым шрифтом.

— Лучик, — Конрад посмотрел на меня ласково, как мать на дитятко неразумное, в рот бяку тянущее, — если этот тип решился на приворот, значит, просчитал момент его эффективного проявления. Зачем бы еще понадобилось привораживать привратницу? Только ради того, чтобы навязывать ей свою волю. Смена куратора, власть над тобой и, как итог, распоряжение твоей добычей.

— Я что, могла до такой степени последние мозги растерять?

— Ты никогда не любила, малышка, — констатировал вампир почти ностальгически — неужто вспоминал, как ему крышу сносило? — Поверь на слово, приворот лишает воли похлеще самой бурной страсти.

— Тогда мне повезло, что я не любительница сладкого. Неужели Вадик настолько патологически жаден? У него же свои подшефные есть, а значит, и процент от реализации он получает, если остается какой-то ценный предмет после гостя, годный к продаже. Или его привратники настолько массово куратора не переносят, что предпочитают реализовывать случайную добычу через Кольцова? — призадумалась я и прибавила: — Мне казалось, ваша работа, кураторов и в какой-то мере всего «Перекрестка», не на получение дохода настроена, а на познание и обеспечение безопасности привратников.

— Не настроена, — плавно кивнул Саргейден, — однако меркантильность господина Герасимова широко известна в узких кругах, а вы, Гелена, как я говорил, но, по-видимому, услышан не был, открываете порталы гораздо чаще среднестатистического, и… — Ледников едва уловимо замешкался, подбирая подходящее слово. — Те предметы, которые оставляют гости, многочисленны и имеют несомненную материальную ценность.

— А что, другим дырявые башмаки на добрую память презентуют? — фыркнула я.

— По-разному, — коротко улыбнулся куратор, что-то припоминая из личного опыта, и уже совершенно серьезно продолжил: — Новым привратникам не принято сразу говорить о подобном, впрочем, вы уже кое-что поняли сами. Чтобы уйти, гость должен оставить на Земле некий предмет, чаще всего, нечто представляющее ценность в земном эквиваленте, но по какому принципу выбирается предмет, если он не передан в качестве бескорыстного дара, определить до сих пор не удалось.