Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА

— Не надо, бросай в ведро. Битую посуду в доме держать нельзя, примета плохая, — отмахнулась я. Чашку было не особенно жалко, да и ее близняшка имелась в шкафчике про запас.

— Прости, я случайно, — в точности следуя совету «мусор на выброс», покаялась Шантра, как только разобралась с механизмом взаимозависимости педальки и крышки.

— Не переживай, посуда в доме бьется к счастью, я не обижаюсь и не сержусь, — успокоила я «могучую воительницу».

— Мне очень жаль. У нас-то битая посуда к неприятностям. Как расколется, так и чему-то в доме конец придет, — мужественно призналась девушка.

— Не бери в голову, даже ваша примета может добром обернуться, в любом доме немало такого найдется, что давно изменить пора, да все руки не доходят. И вообще, ты в моем мире, значит, верить будем в его приметы! Хочешь еще чайку? И конфеты бери!

С сестренкой битой чашки девушка снова устроилась за столом и выпалила:

— Он не злой!

Спрашивать, кого она имела в виду, было без надобности. Зачем констатировать очевидное? Все, что захочет, рыженькая скажет и сделает сама. Я лишь сторонний наблюдатель ее действий и мыслей.

— Все в мире относительно, — лишь пожала я плечами. — Думаю, в отличие от примет, эта аксиома применима и к Вселенной, то есть множеству миров, ее составляющих, в целом.

Шантра покосилась на меч, прислоненный к дивану, и на лице ее, как в зеркале, отразились чувства, весьма сходные с теми, которые я отследила у Конрада.

— Все казалось таким простым и правильным, когда я его в руках держала, — опасливо поделилась девушка, и я снова не спросила, о чем идет речь. И без того ясно, о голубом клинке, от которого у меня мороз шел по коже. — Только надо взять и убить, и все-все будет хорошо.

— Взять и убить — редко срабатывает как панацея от всех болезней общества, — почесала я голову, опять-таки делясь начитанным опытом, а в большей степени соображая, мыть на ночь волосы или не мыть.

— Боюсь его теперь, боюсь снова взять и поверить и ничуть ни в чем не сомневаться, — прошептала избранная.

Вот теперь, после этих слов, сказанных подрагивающим голоском, я сильно зауважала Шантру. Взять и убить — самый простой выход по совету мудрого старого волшебника, полная убежденность в собственной правоте и сила — больше не казались ей выходом из лабиринта сомнений. Требовалось немалое мужество, чтобы переосмыслить происходящее и признаться в таком не только мысленно, но и вслух.

— И ему меч не понравился, он на него так смотрел, — продолжила наблюдательная рыжуха. Пусть оформила она свои соображения на диво косноязычно, но выводы делала правильные. — Это потому, что тоже Черный Властелин или что-то знает об оружии такое, что и мне знать надо?

— Не знаю, можно позвать Конрада и спросить, — вынесла я предложение на голосование.

Шантра снова покраснела, вцепилась в чашку так, словно выжимать из нее чашечный сок собралась, и кивнула. Что это с девушкой? Неужели ей настолько за пару минут общения Конрад понравился или все дело в его вампирском обаянии, бьющем в женские сердца без промаха? Тогда мне крупно повезло, что благодаря узам кровного родства я защищена от туманящего разум влияния. Уверена, нарочно сводить с ума всех окружающих без разбора Конрад и не собирался, но кое на кого, особо чувствительного, его чары действовали вне зависимости от желания носителя. Похоже, Шантра оказалась из таких.

«А еще говорят, — пришла на ум дельная мысль, — тот, кто уже подвергался подобного рода воздействию, оказывается гораздо более уязвим перед новой атакой, пусть даже невольной, пусть даже исходящей из другого источника». Это я подумала про меч и заявление избранной насчет измененного состояния сознания при контакте с магическим оружием.

— Значит, зовем! — постановила я и, чего далеко ходить, чуть возвысила голос: — Конрад, не мог бы ты зайти на минутку?

Книжные слухи о слухе вампиров в очередной раз подтвердились. А может, еще и наша связь сработала в качестве усилителя-ретранслятора. Конрад появился на кухне по-прежнему изящно и тихо. Просто выскользнул из теней в коридоре, применяя свою магию так же свободно, как жил и дышал. Чуть склонил голову, снова приветствуя Шантру, и элегантной моделью присел на диван, не на стул у стола. Мне показалось, он, высокий мужчина, поступил так специально, чтобы находиться примерно на одном уровне с нами.

Шантра притаилась в своем уголке тихой мышкой редкого розово-рыжего оттенка и кидала на красавца-вампира взгляды из-под ресниц, не кокетливые, упаси боже, скорее, так рассматривала бы я разумного тигра, вышедшего на прогулку, и картину в Эрмитаже одновременно.

Конрад чуть выгнул бровь, демонстрируя готовность к диалогу, приправленную капелькой недоумения: зачем он нам понадобился.

— Шантра опасается воздействия меча на разум. Скажи, такое возможно? — прямо спросила я.

— Именно так. Только так и есть, — промолвил вампир и поделился дополнительной информацией: — Избежать подобного возможно лишь опытному магу, сильному в ментальных техниках, способному закрыть разум от стороннего влияния. Клинки такого рода изначально куются для того, чтобы оружием становился тот, в чьи руки они попадут. Как правило, одноразовым оружием. Сознание, подвергшееся воздействию клинка, необратимо меняется и в итоге разрушается.

— То есть он сводит меня с ума? — испугалась Шантра.

— Сводил, полагаю, и, если снова окажется в ваших прелестных ручках, милая дева, продолжит исполнять свое предназначение. Лет триста назад меня пытался убить один… — Конрад помешкал, явственно заменяя слово. — Герой. Я сломал его меч, а парень сошел с ума. Ему уже ничто не могло помочь. Впрочем, не сказать, чтобы я сильно огорчался. Надо быть изрядным болваном, чтобы не понимать, что творит с твоей личностью вещь, или понимать и не пытаться избегнуть участи.

— Но если ему сказали, что это единственное оружие, способное уничтожить зло? — робко возразила девушка.

— Зло, — мрачно хохотнул Конрад, — добро… Любопытно было бы подсчитать, во имя чего пролились большие реки крови. Мне почему-то кажется, победителей не будет.

— Переходи на сторону зла, у нас есть печеньки! — поддакнула цитатой я, демонстративно пододвигая к девушке вазу с конфетками и мармеладом.

А вампир расхохотался. Весело, задорно и удивительно по-молодому, словно не было за его плечами всех прожитых столетий, крови, бесконечных сражений. Теперь я верила — шагнув через порог моей кухни, он действительно начал жизнь заново.

— Я уже тут! — отсмеявшись, заявил Конрад и, наклонившись к столу, запустил руку в вазу и выудил трюфель.

Шантра, как завороженный удавом кролик, тоже потянула руку за мармеладкой и почему-то спросила у меня: