Кира Тигрис - Игра Богов

Он схватил меня за руку и потащил к высокой ослепительно-белой террасе, утопающей в роскошных живых цветах. Там стояло не больше дюжины столиков, укрытых снежными скатертями и окруженных мягкими кожаными диванчиками. Они все оказались заняты посетителями: кто-то говорил о бизнесе, другие – о любви, а кто-то просто романтично вздыхал, глядя на море, что во всей красе открывалось за бортом. Пахло жареной на гриле рыбой и заморскими пряностями, дорогими духами и свежими сплетнями. Я рассмотрел название «Мама Мария» написанное огромными золотыми буквами, сплошь увитыми экзотическим красным плющом. Как только молодой приветливый швейцар в роскошном малиновом костюме и белых перчатках открыл перед нами дверь, до меня тут же дошло, что цены в этом уютном местечке будут отнюдь не такими улыбчивыми и мой расчудесный браслет «все включено» снова окажется бесполезен.

Наш столик оказался около самого борта корабля, перила которого представляли собой толстое, начищенное до блеска стекло, через которое были хорошо видны прекрасные лазурные волны внизу. Меня приятно удивило большое количество тарелок на столе, на мое счастье, почти все они оказались полными. Я не знал названия ни одного блюда, но, судя по запаху, пища была не только божественна, но и чрезвычайно дорога.

Федерико был одет в темный пиджак и светлую футболку, и он зачем-то нацепил ярко-зеленую кепку с эмблемой какого-то детского лагеря, нахлобучив ее на самый лоб. Его серо-голубые глаза, словно магниты, не отрывались от Селесты, что сидела напротив него в своем неизменном ярко-синем платье. Девушка очень удивилась, когда увидела меня живым:

– Ты поскользнулся на мыле? – она вопросительно подняла вверх свою правую бровь, и я с неудовольствием заметил, что ее рука лежала на его широкой ладони.

Рико усмехнулся, но, поймав мой испепеляющий взгляд, принялся тыкать вилкой единственную несчастную креветку, гоняя ее по кругу в своей тарелке.

– Приятного аппетита! – сказал Андрэ, садясь на диван возле брата.

Я последовал его примеру, плюхнулся рядом с Селестой и пододвинул к себе самое большое блюдо, что стояло на столе. Это было что-то очень похожее на плов, только с грибами, сыром, соусом и кучей неведомых мне приправ. Устоять было невозможно, и я схватил вилку и принялся поглощать ризотто (я позже узнал, как это называется) с такой скоростью, словно это был мой последний завтрак на этом свете. А если принять во внимание то, что вчера я не съел ни крошки, это вполне мог быть мой последний обед или ужин.

Сопротивления никто не оказал. Я схватил одну из тефтелек, лежащих на блюде справа от меня: с виду они были очень похожи на вытянутые котлетки в соусе. На вкус это оказалось… сладкое песочное пирожное. Впрочем, я все равно его съел, затем налег сразу на пару салатов, пасту, какой-то экзотический суп-пюре и выпил залпом целую бутылку минеральной воды.

Я попробовал каждое блюдо на столе, многие из которых были предназначены вовсе не для меня, а остальные оказалась настолько вкусными, что тут же кончились. Андрэ смущенно дул на свой капучино, Федерико гонял по тарелке несчастную креветку и широко зевал, пряча сонные глаза под нахлобученной кепкой. Селеста то хмурилась, то хихикала, то краснела.

– Ты продашь душу за пирожки, амиго, – рассмеялся Рико, схватил свою креветку и швырнул в море, попав точно в пасть ближайшего дельфина.

– Я бы давно продал душу, если бы за нее дали достойную цену, – ответил я, не отрываясь от тарелки, одновременно уплетая пасту и греческий салат.

Я жевал и глотал, благословляя тех, кто приготовил эту еду, кто ее заказал и, конечно, тех, кто собирается ее оплатить. Кстати, о птичках…

– А кто платит? – спросил я с набитым ртом, выливая себе в стакан последние остатки минеральной воды.

– Никто! – услышал я звонкий смеющийся голос и тут же увидел его рыжеволосую обладательницу. – Шеф-повар сейчас обливается на кухне слезами, глядя, как ты поглощаешь его творения! Он бы вышел к тебе лично, но уже четыре столика заказали у нас фирменное ризотто Мария. Сегодня вы завтракаете за счет заведения! Кстати, это вам небольшой презент!

Диана, одетая, как официантка – в белую блузку и длинную малиновую юбку, поставила на стол легкий серебристый поднос с четырьмя бокалами и старой бутылкой дорогого красного вина. Я был готов ее расцеловать, особенно когда она сказала, что мы завтракаем за чужой счет. К тому же я и секунды не помнил о прошедшей Дионисовой ночи.

– Спасибо! – поблагодарил Андрэ, беря самый крайний прозрачный бокал; кажется, там была обычная вода или… чистая водка.

Диана хитро подмигнула мальчишке своим карим блестящим глазом.

– Viva, risotto! – поднял свой бокал Федерико, он был изготовлен из какого-то белого металла, кажется, серебра, и до краев наполнен темно-рубиновой жидкостью.

– Viva, Mamma Maria! – подытожил я, поднимая свой, темно-зеленый и непрозрачный, наполненный… свежевыжатым апельсиновым соком.

И, не глядя на остальных, я тут же его осушил и уже собирался поставить на стол. Каково же было мое удивление, когда на дне сверкнуло что-то золотое и круглое. Я пригляделся: это была та самая монета с непонятными письменами на неизвестном языке. Сначала я думал ее вынуть и отдать Селесте. Диана хитро улыбалась, словно это было ее рук дело.

– Выпей вина, Лео, – сказала барменша, незаметно подмигивая мне, чем смутила меня еще больше; едва ее огненно-рыжая голова очутилась напротив моей, она тихо прошептала, – пусть это будет достойным авансом для достойной цены за твою душу.

Я глупо моргнул, совершенно не понимая, что происходит. Диана ловко схватила старую бутылку, пробка вылетела с негромким хлопком, и, быстрее, чем я успел моргнуть, мой бокал наполнился ароматной бардовой жидкостью.

– Я не пью, – раздался мой неуверенный голос, будто со стороны.

Перед глазами предстала вчерашняя сцена из другого дорогого ресторана, где причиной всех моих ошибок оказался один бокал крепкого вина. Вечер едва не стоил мне жизни.

– Можно мне добавки, – попросил Федерико, передавая свой пустой, предварительно вылизанный бокал, – подогрейте только!

Его слова и поведение мне кого-то очень сильно напоминали, только вот кого? Хоть убей, я ни секунды не помнил из Дионисовой ночи, как бы хитро мне ни улыбалась Диана. Девушка послушно забрала металлический бокал, поставила на поднос и скрылась. Я, как дурак, улыбался ей вслед, довольный, как слон после купания, тем, что мы завтракаем бесплатно.

– О, не обольщайся, Лео, – вздохнула Селеста, снимая с меня розовые очки, – Лепрэнто постоянно обедают за счет заведения, особенно в тех итальянских ресторанах, владельцы которых обожают скрипку и могут узнать юного маэстро в лицо.