Ольга Болдырева - Без души

Все, что нес в себе этот подросток — разрушение. Абсолютный конец.

Всему.

Ларин покачала головой. Как же ей хотелось ошибиться! Чтобы эти странные мысли так и остались мыслями, а предчувствия не оправдались. Но каждый раз, когда она смотрела в серую пустоту глаз мальчишки, пересиливая свой страх, видела, что за этим скрывается кто‑то ещё. Зверь…

Бездна.

Неужели именно это необходимо слепой госпоже?

Чужих шагов она не услышала. Повернулась в другую сторону и натолкнулась на оценивающий взгляд. Плохонький одноручный меч совершенно недвусмысленно был направлен ей в живот.

— Кто? — мужчина наклонил голову на бок.

— Ларин… — она совершенно не представляла, что можно было ответить. Рассказать? Но вдруг это слуги тёмного мастера нашли их? Позвать на помощь? Если она ушла слишком далеко и её никто не услышит. Неужели пряха вывела Ларин на эту поляну только, чтобы верная служительница так глупо погибла от руки разбойника?

Нервно оглянувшись, Ларин поняла, что они со странным мужчиной на поляне не одни. И взгляды остальных разбойников, заставили девушку нервно сглотнуть.

— Очень приятно, — насмешливо протянул мужчина, — только под вопросом "кто" я подразумевал вовсе не имя.

— Я служительница тихой госпожи… мой долг…

— Служительница? Странно, что подобная девица могла забыть в этой глуши? Не врешь, девочка? Вы там только и можете, что просто сидеть и ждать, пока тихая не придёт за душой. Сдаётся, сочиняешь… Нехорошо.

— Какая вам разница? — на смену страху пришла злость.

Возможно, виной этому стало то, что Ларин случайно сама себе напомнила о долге. О предназначении свыше, которое так повышает самооценку, когда проводишь слишком чёткую линию между собой и остальными людьми — недостойными этой ноши. А она достойна — значит, все не закончится так глупо. Этот человек даже не подозревает о том, что она одна из сопровождающих спасителя, одна из избранных пряхой, направленная госпожой для того, чтобы спасти их мир. И этого мужика, и его людей, пусть они и недостойны спасения.

Но…

Видимо, что‑то промелькнуло в её взгляде, и мужчина совершенно неожиданно улыбнулся.

— Действительно? Да, знак вижу, под рубашку убери, Белянка сглазит. Какое мое дело? Подумаешь, забралась симпатичная девчонка в эту глухомань. Что‑то про долг лепечет. На подручную мастера вроде не похожа — уже ладно. Среди людей моей профессии считается плохой приметой причинять вред дочерям старой паучихи, — Ларин заметно передёрнуло от оскорбления госпожи. Так пряху называли те, кто поклонялись тихой. — Да… считается, что лучше отпустить служительницу судьбы, иначе продашь душу Бездне. В любом случае, что сможешь сделать? Привести каких‑нибудь друзей? Приводи… — он медленно опустил меч.

А после спокойно скрылся за деревьями, словно и не смотрел так, будто уже вспарывал живот случайной гостье этого леса. И остальные ушли — также тихо и спокойно. Неправильно.

Или наоборот?

Может быть, слепая госпожа показала Ларин, что сомнения девушки глупы и надуманны? Что все подозрения беспочвенны? Всего лишь переволновалась, вот и мерещится теперь за каждым кустом Зверь. Девушка покачала головой, думая, что просто перечитала старых легенд и сказок. Даже у тёмного мастера не получится удерживать Бездну. Никто не сможет и управлять ею, не то, что запереть в своём теле… — это смешно, ведь пустота разъедает плоть за долю секунды. Сказки это, что наступит день, когда придёт слуга, который сможет стать проводником, и Бездна пожрёт их мир.

Нет… Три сестры не допустят этого. Даже безумная госпожа должна понимать, что Зверя никто не сможет ни убить, ни пленить. Даже сбежать не удастся. И если существует возможность того, что смертная плоть сможет стать вместилищем Бездны, они не допустят его прихода в их мир.

Ларин улыбнулась. Глупая она, глупая девчонка, придумавшая себе невесть что, а вот госпожа показала, что не стоит переживать. Нет, совершенно не стоит. Всё неслучайно. Ларин огляделась по сторонам и с неожиданной легкостью увидела ту крошечную тропку, которая вывела её на это странное место. Пора было возвращаться, пока её не хватились и не кинулись на поиски. Ларин не хотелось, чтобы кто‑то натолкнулся на разбойников. Девушка не желала зла ни друзьям, ни кому‑либо другому. Ведь не тронули же её…

В какой момент всё изменилось, Ларин так и не поняла… Её душа, окрыленная тем, что показала девушке слепая пряха, металась внутри грудной клетки, вызывая тот радостный трепет, заставляющий сердце сжиматься в ожидании чего‑то волшебного, радостного.

— Ирэн? — Ларин успела удивиться, когда прямо перед ней, словно из воздуха появилась рыжая девочка.

Руки Ирэн дрожали, с такой силой сжимая небольшой кинжал, что могло показаться — ещё немного и на прочной рукояти останутся следы тонких пальчиков. Малышка до крови прикусила нижнюю губу и теперь осторожно слизывала маленьким язычком выступившие солоноватые капли.

— Нет, — прошептала она. Только — только начавшая оформляться грудь нервно вздымалась. — Они должны были убить тебя. Сейчас… должны. Это ведь просто? Как и было нужно… ему. Но они нет… так нельзя. Нельзя! Как он сказал — так и должно случиться. Теперь я, чтобы он был доволен. Нет, не почувствует, но сказал…

— Ирэн? Что с тобой? — Ларин, не понимала, что творится с Ирэн. Может, припадок? Побелевшие губы девочки продолжали шептать бессмыслицу, но сама Ирэн, преодолевая себя, продолжала делать маленькие шаги.

Шепот прервался.

— Ты виновата, — отчётливо и громко произнесла Ирэн.

Взгляд стал осмысленным. Таким, что Ларин отшатнулась от нечеловеческой боли, которая отразилась в обычно тёплых, синих глазах. Теперь девочка успокоилась. Даже улыбнулась.

— Я не прощу тебя, Ларин. Но если бы он сказал — отпустила. Смогла бы забыть. Но раз пряха рассудила так…

Всхлип, больше похожий на истерический смешок, оборвал её фразу, а в следующий момент маленький кинжал вонзился в грудь Ларин. Ирэн долгую секунду вглядывалась в сузившиеся зрачки девушки и, выдернув оружие, отступила на шаг.

Больно не было. Только как‑то странно. Ларин посмотрела на испачканные в красном ладони, не понимая, почему вдруг стало так невыносимо сложно дышать. Ирэн же не могла… Маленькая звёздочка, словно ещё одна сестрёнка Белой звезды, добрая, ясная: будто бы окутанная светом. Неужели Ирэн убила её? Только что, убила Ларин. Нет. Такого просто не могло быть. Это сон — кошмар, который никак не может закончиться.

Возможно, ей просто мерещится всё? Ведь боли нет — только холод.

Ларин опустилась на землю, продолжая разглядывать окровавленные ладони.

— За что?

— Ты не вспомнишь, — голос Ирэн донесся из невообразимой дали, будто женщина накрыла голову подушкой, — никогда не вспомнишь. Не сможешь. А я помню. У Эллин были голубенькие глазки, казалось, что в них отражается небо. Такая крохотная: пальчики с прозрачными ноготками, маленькие ножки — обе ступни умещались на одной моей ладони. Она так замечательно улыбалась… моя доченька. Нет, Ларин ты никогда не вспомнишь. А я живу с этим. Живу, вспоминая её личико, её голос. Нашу семью, которую у меня отняли. Знаешь, как это, Ларин? — смотреть на тебя, мечтая убить: зубами порвать. Улыбаться и говорить всякие глупости, помня… Нет, ты не знаешь, как жить, когда у тебя отняли самое дорогое. Разбили, растоптали, сожгли. Но я терпела. Научилась наступать себе на горло. Но даже смертью ты не искупишь того, что сделала с нами, с нашими жизнями. Во что превратила нас… его. Ты тоже была там, смотрела, но ничего не сделала. И теперь ты умираешь, Ларин. Как же я счастлива подарить твою смерть своему любимому! Ты спросила за что? За мою семью, Ларин. За мою доченьку…