Андрей Уланов - Городская фэнтези-2006

Помощник молча растворился в многоцветной веселящейся толпе.

Рядом с аквариумом стояли два глубоких кожаных кресла с греческим орнаментом на ручках и невысокий стеклянный столик с вазой в виде бога Гермеса. Вместо цветов в ней красовалась оливковая ветвь.

Миклош поморщился: это было в стиле лицемерной Фелиции — подсунуть им всем под нос символ мира. Мало того, что пошло, так еще и совершенно не соответствует истине. Женское царство Даханавар в мир и справедливость всегда играло только на словах. На деле же они давно стали главенствующим кланом, подмяв под себя основной процент голосов в Совете — и отнюдь не добрыми действиями. Раньше на Леди была управа в виде Лудэра и Кадаверциан. Но первые погибли в межклановой войне, а вторые, победив в ней, отошли от политики и пустили все на самотек.

Тхорнисх же в то время был не слишком многочислен, и его никто не поддержал. В итоге глупцы дали Фелиции возможность взять себя на поводок. На очень крепкий поводок. Даханавар стал тем, чем стал, и теперь редко нуждался в поддержке других кровных братьев. Он давно уже не предлагал решения, а диктовал свою волю. Лишь Золотые Осы да время от времени Асиман и Грейганн поступали по-своему. Все остальные, включая Мастеров Смерти, по твердому мнению Миклоша, продались клану Леди, и лишь делали вид, что самостоятельны. Впрочем, возможно, на счет кадаверциан он и погорячился, но считал, что неучастие некромантов в делах сообщества киндрэт — такое же «да» на Совете в пользу Фелиции, как и вопли прихлебателей вроде Фэриартос.

Господин Бальза уселся в кресло, закинул ногу на ногу, отстукивая тростью по полу только ему слышимую мелодию, и, прищурившись, изучал находящихся в зале. Большинство из них он видел впервые — это было новое поколение, многим из них не исполнилось еще и пятидесяти лет. Таких он раскусывал сразу — жалкие птенчики, корчащие из себя умудренных опытом киндрэт. Веселые, еще не уставшие жить, еще находящиеся в восторге от своих возможностей, магии и бессмертия. Сверкающие, искрящиеся, весело смеющиеся и… пустые. Нынешнее поколение в чужих кланах господина Бальзу удручало и в то же время радовало. Слабаки. Когда придет время, тхорнисхи перемелют их без всяких проблем.

Кровных братьев даханавар было большинство. Впрочем, хватало и фэри, и вьесчи. Асиман было меньшинство и в основном молодняк. Кадаверциан Миклош пока не заметил. Их вообще было не так много (хотя сколько точно — не знал никто, кроме них самих), и они в большинстве своем жили не в Столице. К тому же некромантов редко привлекали пляски и веселье.

Тхорнисхи, конечно же, отсутствовали. Бальза держал свой клан в ежовых рукавицах. Никто из них, даже самый молодой из чайлдов, никогда и ни при каких обстоятельствах не пришел бы на вечеринку ненавистных даханавар.

Прошло еще немного времени, и Миклош заметил входящих в зал грейганнов. Он не любил этот клан — Вриколакос [2] Вриколакос — носящие волчью шкуру (греч.). были для него столь же странны и непостижимы, как волки, в которых они по случаю и без случая воплощались. Могли припереться на дипломатические переговоры всей стаей, а могли и проигнорировать, отдав предпочтение ночной охоте за каким-нибудь несчастным зайцем.

Сегодня пришли пятеро седовласых желтоглазых мужчин в плащах, подбитых волчьим мехом, холщовых рубахах и кожаных штанах, на широких поясах которых висели клановые ножи. С вриколакосами были их женщины. Русоволосые красавицы, смуглокожие, высокоскулые, гибкие и по-звериному грациозные. Облаченные в белые рубашки с острыми воротниками и этнической вышивкой и простые длинные юбки с красной оторочкой, они тем не менее ничуть не проигрывали дамам в дорогих вечерних туалетах. Скорее, наоборот. Они вызывали у Миклоша желание, но он знал, что никогда и ни при каких обстоятельствах не будет к ним прикасаться. Во-первых, мало приятного обнаружить у себя в постели волчицу. Во-вторых, Иован Светлов не тот киндрэт, который спустит, если чужак залезет в его курятник, да еще и против воли куриц. Тут же возникнут проблемы, а связываться с перевертышами, которых и понять-то нелегко, себе дороже. Потом лет сто не избавишься от их пристального внимания и дурацкого рычания.

Из дальнего конца зала быстро шел Йохан.

— Они здесь, — ответил он на вопросительный взгляд главы клана. — Через два зала. В бальном.

— Превосходно, — улыбнулся Миклош. — Ты знаешь, что делать.

— Господин Бальза! Какая честь! — Нахттотер не заметил, как Фелиция Даханавар оказалась рядом, и внутренне едва не подпрыгнул от раздражения, услышав ее голос, однако внешне остался невозмутим.

— Фелиция… — Он встал и сдержанно поклонился. — Благодарю за приглашение. Оно было очень кстати. Решил отложить дела и развеяться.

— Ну конечно, — не моргнув глазом, сказала эллинка. Она не поверила ни одному его слову, но продолжала вести себя согласно этике любезной хозяйки. — Желаешь чего-нибудь выпить?

— Нет. Я предпочитаю консервантам живую пищу. — Он мило улыбнулся, заметив, как ее глаза опасно прищурились. Фелиция трепетно относилась к Договору, запрещавшему древние правила охоты на людей, в особенности если после этого они умирали. Тхорнисх Договор не подписывал, и это являлось основным камнем преткновения между двумя кланами.

— Золотые Осы не меняются…

— Как и Леди, — усмехнулся Миклош. — За это мы и уважаем друг друга, правда? Постоянство — одна из последних ценностей, которые остались в этом безумном мире. Ну, не буду тебя задерживать и отвлекать от других гостей. Ты хозяйка бала, а нас здесь так много.

Она сохранила приветливую улыбку, но ее светлые глаза нехорошо блеснули.

— Полагаю, у нас еще будет счастливая возможность побеседовать, — благосклонно кивнула мормоликая.

— Конечно, — ответил господин Бальза и, насвистывая, направился прочь. Настроение у него, несмотря на присутствие на этом сомнительном празднестве, резко пошло вверх.

Он сразу заметил Кристофа и Флору, стоящих на верхней ступеньке мраморной лестницы. Те о чем-то тихо беседовали, и, судя по лицу некроманта, он чувствовал себя абсолютно счастливым.

Словно по мановению волшебной палочки грянула музыка. Возможно, никто из тех, кто присутствовал в бальном зале, не заметил, что скрипка фальшивит, а виолончель запаздывает на четверть такта, но нахттотер был искушенным знатоком и, более того, творцом музыки — и от столь вопиющего непрофессионализма у него свело зубы. Бальзе немедленно захотелось придушить музыкантов, а особенно дирижера, позволившего коллективу упасть на столь низкий уровень. Скрывая раздражение и нацепив любезную улыбку, он направился прямо к Флоре и Кристофу.