Андрей Уланов - Городская фэнтези-2006

— Я наелась, — сказала Мари, бросая на тарелку апельсиновую косточку. — Отнесите меня, пожалуйста, в туалет.

Я исполнил ее желание: поставил фею на стульчак и вышел. Интересно, хватит ли у нее сил нажать ручку унитаза?… В туалете было тихо, потом послышался звук спущенной воды. Ага, хватило… не такая уж она и беспомощная. Затем раздалось гудение крана и журчание: очевидно, Мари взобралась на раковину и стала умываться. Наконец журчание стихло.

— Алекс! — услышал я.

Фея сидела на краю раковины и болтала ногами. По ее коже стекали капли воды.

— Дайте мне полотенце.

Я взял с полки чистое полотенце и подал, развернутое, на сложенных вместе ладонях. Мари осторожно спрыгнула мне в руки. Вспоминая, как я играл со своей старшей дочерью в куклы, я вытер фею и отнес в номер.

— Где вы хотите спать?

— На кровати. Постелите мне рядом с вашей подушкой.

Просьба сия повергла меня в смущение. То есть кровать в номере была двуспальная, и задавить Мари во сне я не боялся, однако же… Так и не сумев сформулировать свои сомнения, я достал из чемодана чистую футболку и соорудил для феи нечто вроде гнезда.

— Спокойной ночи, — сонно проворковала Мари, заползая в рукав футболки. Она подложила ладошку под щеку и закрыла глаза.

— Спокойной ночи, — ответил я, выключая свет.

Когда я вернулся, обернутый полотенцем, из ванной, Мари уже спала: я мог различить еле слышное сопение. Наконец-то угомонилась… Я завел будильник, сбросил полотенце на пол и полез под одеяло.

Би-ип!.. Би-ип!.. Би-ип!..

Не раскрывая глаз, я отключил будильник. Потом потянулся. И вдруг понял, что левая моя рука почему-то легче правой.

Я с удивлением поднес последнюю к глазам: прицепившись руками и ногами, на ней висела кукла… нет, маленькая живая девица. Веки ее были сомкнуты, по лицу разлито умиление.

Несколько секунд я молча таращил глаза… A-а, ну конечно! Это Мари — найденная вчера фея! События прошедшего вечера ожили в моей памяти.

Но почему она прицепилась к моей руке?! Я легонько потряс ладонью… однако фея держалась крепко.

Что делать?

Я осторожно поддел ее ногу кончиком пальца… Та-ак, теперь руки… Отцепившись, Мари упала на постель, глаза ее раскрылись (я опять поразился их голубой пронзительности) и… наполнились слезами. Перекатившись лицом вниз, фея разрыдалась — ягодицы ее круглой попки жалостливо вздрагивали.

Женские слезы всегда повергали меня в смятение.

— Пожалуйста, не плачьте! — взмолился я. — Я не хотел вас обидеть.

Эффекта мои слова не произвели.

— Простите, пожалуйста! Хотите, я принесу воды?

Я вскочил с постели, придерживая обернутое вокруг чресел одеяло, бросился к столу. Скрутил с бутылки крышку и накапал туда минеральной воды…

Когда я вернулся, Мари все еще лежала лицом вниз, но уже не плакала.

— Простите, пожалуйста! — повторил я, гладя кончиком пальца по ее волосам.

Фея всхлипнула и села, подогнув ноги. Вид она имела настолько жалкий, что я готов был провалиться на месте.

— Выпейте воды. — Я протянул ей крышку.

Мари исподлобья посмотрела на меня, но крышку приняла и, шмыгая носом, стала пить.

— Расскажите, пожалуйста, где вы жили и как потерялись, — попросил я, чтобы отвлечь ее.

Фея поставила пустую крышку на постель и вытерла ладошками глаза.

— Я жила в лесу, на острове… Не помню, как он называется на вашем языке. А вчера меня унес морской орел. — По ее лицу пробежала гримаска испуга. — Он нес меня, нес… а потом я изловчилась и укусила его за ногу. И тогда он меня выронил… Я упала в море, и волны вынесли меня на берег. — Она со слабой улыбкой посмотрела на меня.

— А откуда вы так хорошо знаете английский?

— Учила в школе… Знаете, Алекс, это вы извините меня! — выпалила она вдруг.

— За что? — удивился я.

— Разрыдалась, как последняя дура, — сказала фея с досадой. — Вы просто не обращайте на меня внимания…

Бедняжка отвернулась и потупилась.

— Я нисколько не обиделся, — заверил я.

Мари закрыла лицо руками.

— Давайте так, — объявил я неестественно бодрым голосом. — Я сейчас пойду умываться, а когда вернусь — об утреннем недоразумении мы забудем.

Не дожидаясь ответа, я вскочил и направился в ванную.

Когда я вернулся, единственным напоминанием об утреннем инциденте был румянец на щеках Мари. Я стал торопливо собираться: до начала заседания осталось полчаса — только-только добраться до Конгресс-Холла, где происходила конференция. На завтрак времени не хватало.

Я оделся, собрал портфель.

— Я вернусь к ланчу. Что вам купить из еды?

— Одна я здесь не останусь.

Я с удивлением посмотрел на фею:

— Вы хотите, чтобы я взял вас на конференцию?

Мари вскочила и умоляюще сложила ладошки у груди.

— Я буду сидеть у вас за пазухой и слова не скажу, клянусь… — Она замешкалась, очевидно переводя с фейского на английский. — …Отцом Всех Волшебных Тварей.

Я — человек неконфликтный, а женщины и дети из меня вообще веревки вьют. Но в данном случае уступать было нельзя.

— Поймите меня правильно: это невозможно… — Я поднял руку, отметая возражения. — Вам захочется в туалет или станет дурно из-за духоты — и что тогда?

На глаза феи опять навернулись слезы — мгновенно, будто кто-то открыл кран. P-раз, и огромные капли одна за другой текут по щекам.

— Да в чем же дело?! — Я попытался вытеснить жалость раздражением, но преуспел лишь наполовину. — Неужели вам трудно побыть четыре часа одной?

— Трудно.

— Почему?!

— Я в вас влюблена.

Мари закрыла руками лицо и медленно опустилась на постель. Я с изумлением уставился на нее.

— Феи всегда влюбляются в своих спасителей, — объяснила Мари сквозь пальцы.

Я украдкой глянул на часы: до начала заседания оставалось двадцать пять минут. Ничего, возьму такси…

— Я сейчас пойду на конференцию…

Фея с надеждой отняла ладони от лица.

— …один, — поспешно добавил я. — Но постараюсь вернуться побыстрее, и мы спокойно все обсудим.

Мари упала на постель и разрыдалась. Раздираемый жалостью и раздражением, я бросился вон.

Поймать такси не удалось, в результате чего последние триста метров до Конгресс-Холла мне пришлось бежать… С трудом переводя дыхание, я ворвался в зал, отведенный нашей секции. Все было готово — ждали только меня, ибо я являлся председателем. Техник прицепил мне к лацкану микрофон, я объявил название первого доклада; заседание потекло по накатанной колее. Однако мысли мои витали далеко от уравнения Буссинеска, о котором толковал докладчик. Меня мучил более важный вопрос: а хватит ли фее еды? Насколько я помнил, у нее остался почти целый апельсин и пол-яблока, однако при ее аппетите…