Роджер Желязны - Хроники Амбера. Книги Корвина (авторский сборник)

— Ты мог ее мельком видеть, когда она проскакала мимо нас, — сообщил я ему. — В день смерти Эрика. Это Дара.

Я услышал вызванный перерыв его дыхания.

— Дара! — воскликнул он. — Значит, ты… — голос его растаял.

— Я не лгал, — подтвердил я. — Она настоящая.

— Мартин! — крикнул Рэндом, подошедший ко мне справа. — Мартин! Что происходит?

Ответа не было.

— Я не думаю, что он может тебя услышать, — сказал Жерар. — Этот барьер, кажется, полностью отрезает нас.

Рэндом, напрягшись, поднажал вперед. Руки его упирались во что-то невидимое… Он предложил:

— Давайте все толкнем его.

Так что, я попробовал еще раз. Жерар тоже бросил свой вес на невидимую стену. После полминуты трудов, без всякого успеха, я отступил.

— Без толку, — сказал я. — Мы не можем его сдвинуть.

— Что это за проклятая штука? — спросил Рэндом. — Что тут держит?

Что тут держит — у меня было предчувствие. Только оно, однако, относительно того, что могло происходить. И только из-за дежа вю

характера всей сцены. Теперь, однако… Теперь я схватился рукой за ножны — удостоверяясь, что Грейсвандир все еще висела у меня на боку.

Она висела. Тогда как же я мог объяснить присутствие своей, единственной в своем роде, шпаги, с ее видимым всем узором на клинке, висящей там, где она вдруг появилась, без поддержки, в воздухе перед троном, едва касаясь острием горла Дары?

Никак.

Но это было слишком похоже на случившееся этой ночью, в городе снов на небе Тир-на Ног-те, чтобы быть совпадением. Здесь не было никаких орнаментов — темноты, смущения, сильных тонов, испытываемых мною чувств.

И все же сцена была во многом поставлена так же, как и той ночью. Она была очень похожей. Но не точно такой же. Бенедикт стоял не совсем тут — дальше назад. И поза его была иной. Хотя я не мог прочесть по ее губам, я гадал, задавала ли Дара те же странные вопросы. Я в этом сомневался.

Сцена — похожая, и все же не похожая на пережитую мной — вероятно, была расцвечена на другом конце; то есть — если тут вообще была какая-то связь — воздействием в то время на мой ум сил Тир-на Ног-т.

— Корвин, — сказал Рэндом. — Там, перед ней, похоже, висит Грейсвандир.

— Да, похоже, не правда ли? — согласился я. — Но, как видишь, моя шпага при мне.

— Ведь не может же быть другой точно такой же… так ведь? Ты знаешь, что происходит?

— Начинаю чувствовать, словно могу и знать, — сказал я. — Что бы там ни было, я бессилен остановить это.

Шпага Бенедикта вдруг высвободилась из ножен и схватилась с другой, столь похожей на мою собственную. Через минуту она сражалась с невидимым противником.

— Врежь ему, Бенедикт! — крикнул Рэндом.

— Это бесполезно, — сказал я. — Он будет обезоружен.

— Откуда ты знаешь? — спросил Жерар.

— Каким-то образом это я там сражаюсь с ним, — сказал я. — Это другой конец моего сна в Тир-на Ног-т. Не знаю, как он это устроил, но это — цена, заплаченная отцом за возрождение Камня Правосудия.

— Не поспеваю за твоей мыслью, — сказал он.

Я покачал головой.

— Я не притворяюсь, будто понимаю, как это было сделано, — объяснил я ему. — Но мы не сможем войти, пока из зала не исчезнут два предмета.

— Какие два предмета?

— Просто следи.

Шпага Бенедикта сменила руку, и его сверкающий протез метнулся вперед и закрепился на какой-то невидимой мишени. Две шпаги парировали друг друга, сцепились, нажали. Их острия двинулись к потолку.

Правая рука Бенедикта продолжала сжиматься.

Внезапно клинок Грейсвандир высвободился и двинулся мимо другого.

Он нанес великолепный удар по правой руке Бенедикта, в место, где с ней соединялась металлическая часть.

Затем Бенедикт повернулся, и на несколько минут действие было закрыто от нашего обзора.

Затем поле зрения снова расчистилось, когда Бенедикт, повернувшись, упал на колено.

Он сжимал обрубок своей руки.

Механическая кисть висела в воздухе рядом с Грейсвандир. Она двигалась прочь от Бенедикта и опускалась, так же, как и шпага.

Когда оба они достигли пола, они не ударились о него, а прошли сквозь него, исчезая из нашего вида.

Я накренился вперед и, восстановив равновесие, двинулся в зал.

Барьер пропал.

Мартин и Дара добрались до Бенедикта раньше нас.

Дара уже оторвала полосу от своего плаща и бинтовала обрубок руки Бенедикта, когда туда прибежали Жерар, Рэндом и я.

Рэндом схватил Мартина за плечо, а я повернулся к нему.

— Что случилось? — спросил он.

— Дара… Дара говорила мне, что хочет увидеть Эмбер, — ответил он. — Поскольку я живу теперь здесь, я согласился провести ее и показать ей достопримечательности. Потом…

— Провести ее? Ты имеешь в виду через карту?

— Ну да.

— Ну, видишь ли…

— Дай-ка мне эти карты, — велел Рэндом и выхватил футляр из-за пояса Мартина.

Он открыл его и начал перебирать карты, полностью углубившись в это занятие.

— Затем я подумал сообщить Бенедикту, поскольку он интересовался ею, продолжал Мартин. — И тогда Бенедикт решил явиться и повидать…

— Какого черта! — воскликнул Рэндом. — Тут есть одна твоя, одна ее и одна парня, которого я даже никогда не видел. Где ты их достал?

— Дай-ка мне посмотреть на них, — попросил я.

Он передал мне три карты.

— Ну? — осведомился он. — Это был Бранд? Он единственный, о ком я знаю, что он теперь может делать карты.

— Я не стал бы иметь никаких дел с Брандом, — ответил Мартин, — кроме, разве что, для того, чтобы убить его.

Но я уже знал, что они были не от Бранда. Они были просто не в его стиле. Ни в стиле любого другого, чью работу я знал. Стиль, однако, в данный момент не очень занимал мои мысли. Их, скорее, занимали черты лица третьей персоны, того, о ком Рэндом сказал, что никогда его прежде не видел. А я видел. Я смотрел на лицо юноши, выехавшего на меня с арбалетом перед Двором Хаоса, узнавшего меня, а затем отклонившего выстрел.

Я протянул карту.

— Мартин, кто это? — спросил я.

— Человек, который сделал эти добавочные карты, — пояснил он, — он заодно нарисовал и себя. Я не знаю его имени. Он друг Дары.

— Ты лжешь, — заявил Рэндом.

— Тогда пусть нам скажет Дара, — решил я и обернулся к ней.

Она все еще стояла на коленях рядом с Бенедиктом, хотя кончила бинтовать его, и он теперь сел.

— Как насчет этого? — поинтересовался я и обернулся к ней, махая перед ней картой. — Кто этот человек?

Она взглянула на карту, потом на меня, и улыбнулась.

— Ты действительно не знаешь? — осведомилась она.

— Стал бы я спрашивать, если б знал?

— Тогда посмотри на нее снова, а потом пойди и посмотри в зеркало. Он такой же твой сын, как и мой. Его зовут Мерлин.

Меня нелегко потрясти, но в этом не было ничего легкого.

Я почувствовал внезапное головокружение.