Михаил Атаманов - Серый ворон

— Серафим, ты такой смелый, такой мужественный, — ворковала девица на ухо стражнику.

— Что-то я не заметил, что мы уже победили. Как ты собираешься справиться с тремя опытными воинами?! — я от негодования едва не кричал.

— Ты же что-нибудь обязательно придумаешь, так ведь? — ещё плотнее прильнула к моему напарнику полуголая девица.

— Уже придумал, сейчас расскажу, — опытный воин совсем уж откровенно принялся лапать сидящую у него на коленях девушку-рабыню, даже запустил свои широкие ладони под те кусочки ткани, которые должны были символизировать одежду.

Рабыня, нужно отметить, нисколько не препятствовала такому обращению. Я поспешно отвернулся, чтобы не смотреть на это безобразие. Хотя девушка была весьма даже симпатичной… Да что я такое говорю?! Лучше Ленки Звонарёвой нет никого на свете!

— Так вот, — продолжил свою мысль Серафим. — Как только дадут сигнал к началу поединка, мы со всех ног бежим к виконту. Он самый слабый из троицы. Атакуем его вдвоём сразу. Если мы не будем мух ловить и не дадим его секундантам времени опомниться, то уложим виконта вмиг. Чтоб действовать быстрее, даже разденемся до пояса — нам будет нужна подвижность и скорость. А если виконт упадёт, то поединок остановят сразу — у него влиятельный папаша, поэтому маршал на арене не даст нам прикончить этого молокососа. Так что воевать с опытными мечниками нам даже не придётся. Эй, ты куда? Я только-только стал входить во вкус…

Последние фразы относились к девушке — она встала, поправила свою одежду и извинилась, что её давно ждут дела.

— Продолжим после твоей победы, мой герой. Тогда у нас будет больше времени, — многообещающим голосом сказала она Серафиму и быстро скрылась за дверью.

— Вот теперь мы точно победим, — негромко усмехнулся мой напарник, дождавшись, когда звуки шагов красотки стихнут вдалеке.

До меня только после этого стало постепенно доходить. Раздражение на своего товарища сменилось искренним удивлением:

— Так ты специально при ней плёл всю эту чушь! Думаешь, её к нам подослали?

— Конечно, подослали. Пойми, семья Армазо — это мерзавцы. Они просто не способны вести себя честно. Они обязательно попытались бы узнать наши планы. Как я тебе уже говорил, в этой комнате нет ни слуховых окон, ни скрытых глазков. Поэтому я с самого начала ожидал появления какого-либо шпиона — ну там, массажиста, скучающего охранника или просто случайно забредшего к нам зрителя. И тебя отослал сделать ставку на бой не столько ради выигрыша денег, сколько для того, чтобы облегчить нашим противникам возможность подослать к нам своего человека. Как только ты ушёл, появилась эта девушка. Сказала, что я ей понравился сразу и она пришла поддержать меня перед боем. Знаешь, Пётр, я вовсе не считаю себя красавцем — немолодой, весь в шрамах, голова с седеющими редкими волосами. И девицы на меня обычно сами что-то не прыгают. Но, конечно, я не подал виду. И время неплохо провёл, и противников ввёл в заблуждение.

— Ты меня самого почти убедил. Хотя твой план боя и показался мне очень странным, но я принял его за чистую монету, — признался я.

— Странным? Да ты реального плана ещё не слышал! Вот он действительно странный, — расхохотался Серафим. — Начну с того, что мы действительно разденемся по пояс…

Арена встретила меня ярким светом и гулом тысячи зрителей. Посыпанная мелким белым песком прямоугольная площадка двадцать на тридцать метров, каменные стены в два человеческих роста по периметру. Ряд высоких деревянных флагштоков без каких-либо знамён или вымпелов — их наряжали во время городских праздников, когда на арене выступают циркачи.

Осенний воздух холодил голое тело — мы с Серафимом вышли на арену раздетыми по пояс. Я ощущал на себе заинтересованные оценивающие взгляды сидящих среди зрителей девушек и поприветствовал трибуны взмахами рук. Трибуны ответили мне восторженным гулом. Серафим не ошибся — семью Армазо многие не любили, и зрители в большинстве своём болели за нас. За моей спиной гулко лязгнула закрывшаяся решётка. Всё, пути назад больше не было.

Настало время рассмотреть наших врагов — на другом конце арены стояли трое мечников. По краям крупные воины с огромными двуручниками, между ними жался низкорослый виконт Армазо в толстенном панцирном доспехе на торсе, из под которого довольно нелепо торчали тоненькие ножки в кольчужных колготах. Он прикрывался большим квадратным щитом и был вооружён коротким мечом.

Глашатай громко объявил зрителям, что бой на арене поведут виконт Сальвайл Армазо, десятник второго элитного полка Холфорда вместе с двумя секундантами против десятника четвёртого полка Петра Пузыря с секундантом. После чего маршал попросил тишины на трибунах и потребовал стороны изложить претензии друг к другу. Первым начал свою речь Сальвайл:

— Уважаемые зрители, уважаемый маршал. Вчера этот простолюдин имел наглость прилюдно оскорбить меня, благородного гражданина и законного представителя правителя Холфорда. Поскольку этот щенок по какому-то недоразумению является городским стражником, я не имел вчера возможности просто взять наглеца за шиворот и хорошенько выпороть. Однако этот нахал совершил страшную ошибку — он оскорбил не только меня. Своей дерзостью он оскорбил безмерно уважаемого мной правителя нашего города, в армии которого я имею честь состоять. Он также оскорбил всех вас, благородные граждане — тем, что оскорбил дворянина. Но он просчитался — видели бы вы, как испуганно вытянулось лицо этого мерзавца, когда я вызвал его на бой. Он потерял весь свой пыл и готов был на коленях молить о пощаде. Но я был настроен решительно. И вот я здесь, перед вами, уважаемые зрители. Можете не сомневаться, ваша честь будет отомщена. Я и мои люди примерно накажем этого наглеца. Его смерть послужит хорошим уроком для других выскочек. И да помогут мне боги Эрафии!

Надо сказать, что своей речью виконт добился успеха. Зрители восторженно приветствовали его, а меня долго освистывали, не давая даже рта открыть в своё оправдание. Но я терпеливо ждал, пока недовольный осуждающий гул стихнет, после чего начал ответную речь:

— Тор, бог чести и силы, верным послушником тебя я являюсь! И все боги Эрафии! Вы были свидетели нашей ссоры вчера. Перед вашим лицом поклялся мой соперник. Призываю вас всех в свидетели — не прошло и одного дня, как виконт Армазо успел нарушить данную вам клятву. Причём нарушить не один раз, а многократно. Вчера он оскорбил меня, представителя законной власти. Оскорбил прилюдно, в присутствии не менее трёх свидетелей. Поэтому по законам нашего города я предложил ему поединок. Но этот трус не был готов отвечать за свои слова — на мой вызов он пытался вместо себя выставить другого человека. Лишь после обвинения в трусости он всё же вызвал меня на честный бой. Один на один. Какое же было моё изумление, когда перед самым начала боя я узнал, что виконт задним числом, никого не уведомив, путём лжи и обмана изменил условия боя, выставив против меня одного сразу троих бойцов. Этот подлец всё рассчитал — у меня просто уже не оставалось времени, чтобы позвать секундантов. Хвала богам Эрафии — они не простили моему противнику клятвопреступления и послали мне напарника на этот бой. Сейчас только что в своей речи виконт Армазо опять оскорбил ложью всех — и богов Эрафии, и правителя города, и вас, уважаемые зрители. Ложь, трусость и подлость не могут быть качествами благородного человека. Однако они свойственны моему сопернику. Поэтому я заявляю, что мой соперник не попадает под категорию благородных лиц. Он не дворянин! Согласно законам нашего города, простолюдин, оскорбивший представителя закона, должен быть наказан тридцатью ударами палки. И, клянусь, я поступлю в строгом соответствии с законами нашего города. И да начнётся бой!