Джон Норман - Побратимы Гора

— Да.

— И за что нам предоставлена такая экстраординарная привилегия, — поинтересовалась она, — почему, нам разрешают наслаждаться этим видом, этим свежим воздухом, почему нас освободили от наших мешков и наших пут в тюремном вигваме?

Я дважды обмотал верёвку вокруг её шеи и затем ещё трижды под её подбородком и вокруг столба, закладывая в глубокую зарубку в столбе, которая, как и та, что ниже служила, для предотвращения соскальзывания пут.

— Сегодня, вас будут судить, — наконец, сообщил я девушкам.

— Судить! — поражённо закричала Ивосо.

— Да, — подтвердил я, дёргая за концы верёвки и окончательно затягивая узел в зарубке столба.

Голова Ивосо, как и Блокету была теперь притянута назад к столбу, делая пленницу совершенно беспомощной.

— Но я же — животное, — закричала Блокету. — Я — всего лишь рабыня!

— Ты будешь освобождена, перед тем как встретишься с правосудием, — порадовал я её. — Ты сможешь, с полной ответственностью, беспомощностью и уязвимостью свободных женщин, выслушать свой приговор.

Блокету мучительно застонала, услышав такую новость.

Ивосо начала безумно извиваться в держащих её верёвках. Я полюбовался на это соблазнительное зрелище и сказал:

— Не советую дёргаться, свободная женщина, это не приведёт ни к чему хорошему.

Ивосо, глупо и бешено боролось с верёвками. Затем, видимо устав, уставилась на меня со страданием и ужасом, и прекратила свою борьбу. Конечно же, она осталась столь же беспомощной, как и была.

— Дайте мне кайилу, — отчаянно зашептала она. — Помогите мне бежать. Я сделаю вас богачом среди Жёлтых Ножей!

— А что на счёт её? — указал я на Блокету.

— Она — всего лишь рабыня, — отмахнулась Ивосо. — Оставьте её. Пусть предстанет перед судом.

Блокету жалко посмотрела на свою бывшую госпожу.

— Даже не смей открыть свой рот, рабыня, — зашипела на неё Ивосо.

— Простите меня, Госпожа, — пробормотала Блокету.

На шее девушки, притянутой к столбу верёвками, всё так же красовался ошейник Ивосо. Кувигнака не счёл нужным снимать это с неё.

Я с интересом посмотрел на Ивосо, которая стояла передо мной, привязанная к столбу, и абсолютно беспомощная, но с надеждой смотрящая на меня.

— Мне жаль тебя, но мои симпатии на стороне племени Кайил, — огорчил я девушку, и отвернулся, собираясь уходить.

— Воин, — заискивающе позвала Ивосо.

Я остановился от неожиданности.

— Пожалуйста, вернитесь, — попросила меня Ивосо.

Она назвала меня «Воин», хотя я всё ещё носил ошейник Кэнки, хотя я всё ещё был рабом. Значит, она хотела, таким образом, подольститься ко мне. Ивосо, насколько я уже знал, немногое делала бесцельно.

— Да? — обернулся я.

— Я привязана слишком туго, — пожаловалась она. — Разве Вы не можете ослабить мои верёвки, хотя бы на немного?

Я задумчиво смотрел на неё.

— Пожалуйста, пожалуйста, — заканючила она.

— Ты красива, — признал я.

— Связанная и раздетая, о прекрасный воин, и будучи действительно красивой, как я могла бы надеяться скрыть это от Вас? — поинтересовалась она, игриво.

— Это верно, — признал я.

— Пожалуйста, — дёрнулась она.

— Возможно, — сделал я вид, что задумался.

— Ой! — вскрикнула она, когда я присел у её ног.

— А-ай! — это я уже проявил внимание к её запястьям.

— О-у-у! — простонала она, от моей заботы о верёвке пересекавшей её живот.

— О-ох! — захрипела девушка, когда пришла очередь её шейной верёвки.

— О! О-о-о! — стонала Ивосо.

Закончив с верёвками, я отступи на шаг, чтобы полюбоваться выполненной работой.

— Но, Вы же, не ослабили мои путы! — возмутилась она.

— Нет, — сказал я. — Кажется, несомненно, по рассеянности, я затянул их.

Она сердито смотрела на меня, что теперь для неё сделать было не так-то просто, ибо её голова было туго притянута к столбу.

— Животное! Слин! — обозвала она меня.

Я пожал плечами, и, отвернувшись, сделал шаг прочь.

— О, Воин, Воин! — отчаянно и мягко позвала она.

— Да? — отозвался я, поворачиваясь и становясь в такое место, где она могла бы видеть меня, но не прямо, а прилагая усилия.

— Как проходит совет? — вдруг спросила она.

— Какой совет?

— Большой совет племени Кайила, всех оставшихся Кайила. Исбу, Касму, Исанна, Напоктан и Висмахи? — перечислила Ивосо.

— Совет?

— Тот, что проводится здесь, — сказала она.

— Откуда Ты узнала о совете?

— Но Вы же, сами упоминали об этом, — напомнила она, — в стойбище Жёлтых Ножей, в моём вигваме.

— О-о, — протянул я.

— Также, — с трудом улыбнулась она, — разве Вы не думаете, что я могла не увидеть все вигвамы, когда меня доставили к столбу?

— Я полагаю, что не имеет никакого значения то, что Ты знаешь об этом, — заметил я. — Ведь Ты — пленница. Главное, что это не известно ни Зверям, ни бледнолицым солдатам — вашим союзникам, ни Жёлтым Ножам, ни Киниямпи.

— Нет, — признала она, хитро улыбаясь, — ведь в этом случае, они могли бы взять Вас здесь врасплох, окружить Вас и блокировать в этом месте. Вы были бы, практически пойманы в ловушку, с мизерными шансами на спасение, на Скале Советов.

— Несомненно, хорошо, что наш сбор здесь, и этот совет, является наиболее охраняемой тайной, и что наши враги ничего не знают об этом.

— Да, — согласилась Ивосо, — иначе работа, начатая в летнем стойбище, могла бы быть практически завершенной здесь. Всё племя Кайил, практически было бы стёрто с лица Прерий.

— Но на наше счастье, у наших врагов не было возможности узнать, где мы находимся.

— Мы всё это время просидели с мешками на головах, — пожаловалась Ивосо. — Их снимали лишь иногда и нерегулярно, только чтобы засунуть еду в рот, и поднести деревянную миску с водой к нашим губам. Было трудно следить за временем.

— Понимаю, — кивнул я.

Мешок на одетый на голову рабыни, часто приводит к её временной и пространственной дезориентации. Это рассматривается мужчинами, как его ценное свойство. Некоторые работорговцы используют подобные мешки, чтобы значительно сократить время приручения девушки. У этих мешков, конечно, есть немало областей применения. Одна из них — это приучить девушку к мысли, что она беспомощна и зависима. Другая — для наказания.

Не могли бы Вы, прекрасный воин, сказать бедной свободной женщине, связанный так же беспомощно как рабыня, какой сегодня день?

— Я полагаю, что это не могло бы причинить вреда, — прикинул я.

— Пожалуйста, прекрасный воин, — льстиво запросила она.

— Сегодня — последний день Канвапегиви, — сообщил я.

— Ах! — ликующе воскликнула она.

Про себя я улыбнулся. Разве она всё ещё не видела пыль? Она уже явно просматривалась вдали, в западном направлении, и до неё было не больше четверти ана пути. Все передвижения белых наёмников и Жёлтых Ножей, с того времени, когда они форсировали Северную Кайилу несколько дней назад, находились под наблюдением нашими следопытов.