Алексей Переяславцев - Возвращение неправильного попаданца или Негатор-5

Самый оголтелый оптимист не посмел бы сказать, что наш летательный аппарат готов к эксплуатации. Не хватало элементарных вещей: например, стекол в окнах. Не было кое-чего посложнее: части приборов, например. Конструкция была прямо начинена недостатками, но хотелось, чтобы необходимость улучшений увидели мои соратники, а не только я сам.

Любопытство оказалось куда большей силой, чем предполагалось. В назначенный день практически все население Буки оказалось ангара, где строился наш «воздушный корабль». Добровольцы забили в землю колья и натянули веревки, обозначив тем границу доступа.

Готхар выступил вперед. На нем не было решительно ничего из летчицкой одежды: ни комбинезона, ни очков, ни летного шлема, ни унтов. Шахур торжественно вручил ему полетное задание. Это было чистая формальность: оно и так было вызубрено наизусть.

Зрители вели себя предсказуемо: никаких выкриков, никаких движений одно напряженное ожидание. Я скромно затесался в задние ряды.

Секунд десять ничего не происходило, потом нос самолета стал тихонько, с чуть слышным скрипом отрываться от земли.

(другая сцена, которую я мог видеть, но не мог слышать)

— Ну, давай, давай полегоньку…

— Нос пошел.

— Ему бы тягу на хвосте прибавить… хоть на два деления.

— Уже. Однако дифферент все еще есть.

— Пошел! Высота полтора ярда… нет, два.

— Я бы подравнял дифферент.

— Вот будешь сидеть в кресле летчика, тогда и равняй. Три.

— Ровно идет… четыре ярда… тормозить пора…

— Какие четыре, почти пять. Слышишь шум? Это воздух пошел по соплам.

— Вот… начал спускаться…

— Да куда так быстро!

— Нет, замедляется.

— Еще бы помедленнее спуск. Крепление колес может не выдержать.

— По мне, так его вообще надо сделать посолиднее.

— О, касание! Аккуратно, ничего не скажешь.

Зрители приветствовали приземление восторженным ревом. Придраться было не к чему, но то была лишь первая половина задания.

Готхар посмотрел в сторону толпы почитателей и приветственно махнул рукой. Вот это зря. Похоже, бывший моряк уверился в своих пилотских способностях. А это может быть вредным для здоровья.

Эта мысль еще не успела оформиться, когда летчик начал второй подъем. Хвост бодро попер вверх, в отличие от носа. Зрители тихо ахнули. Уголком глаза я успел заметить, что стоявшая в задних рядах Намира слегка дернулась. Дифферент достиг градусов тридцать (земных), когда Готхар сообразил отключить автомат выравнивания, вручную добавить тягу носового двигателя и уменьшить ее на хвостовом.

Машина с некоторым усилием выравнялась; ее довели до высоты тех самых пяти ярдов. Отдать должное Готхару: тот очень аккуратно проделал зависание (самолет не двигался, наверное секунд двадцать), после чего необыкновенно медленно стал снижаться. Посадка была сделана практически безупречно.

На этот раз болельщицкие вопли не слышались, скорее это был вздох облегчения. Лишь когда летчик вылез наружу, зрительская масса взорвалась одобрением. Готхар строевым шагом подошел к тому месту, где стояло начальство (моя грозная особа).

Устав был выучен как надо:

— Курсант Готхар полетное задание выполнил! Разрешите получить замечания?

— Вы их получите, курсант, не сомневайтесь. «Сносно» и не более того. Разбор полета еще предстоит, но будьте уверены: замечания будут не у вас одного.

В эту секунду к нам подбежали Хорот, Валад и Шахур. Они собрались что-то объяснять, но я жестом прервал ребят. К сожалению, Готхарнге знал команды «Кругом» на маэрском. Пришлось изъясняться длинной фразой:

— Курсант Готхар, повернитесь ко мне спиной и снимите кафтан!

Северянин повиновался без единого звука. Это пойдет ему в плюс.

— Вы трое уже видели, как прошел полет. А теперь взгляните на нижнюю рубашку летчика. Теперь вам ясно, почему первое полетное задание включало в себя лишь подъем на пять ярдов?

Рубашка была насквозь мокрой от пота.

— Разрешаю осмотреть самолет.

Авиастроители вместе с летчиком бегом кинулись к самолету. Я их понимал. В глубине души таилась радость, что небольшое летное происшествие все же имело место: очень на пользу чрезмерно самоуверенным соратникам. Собственно, причина нештатного поведения машины мне была уже ясна. Требовалось, чтобы она стала очевидной и для моей троицы авиаконструкторов. На это много времени не потребовалось.

— Ну вот, я так я думал! Ведь говорил же: оправу крепить крестиком к хвосту! А вы как ее присандалили?

— А… о… э…

— Обратной стороной закрепили. Крестик-то — вот он.

Поток умных мыслей и здравых рассуждений был безжалостно прерван:

— Так что, дальше осматривать будете?

Хорот был лохмат более обычного, мрачен и не склонен к долгим дебатам:

— Чего тут осматривать. И так ясно.

— Очень хорошо, что вам ясно. А теперь откатить машину в ангар и самым тщательным образом запереть.

На этот раз Шахур не выдержал:

— Да ты что, командир, неужто опасаешься, что кто-то украдет самолет?

— Не опасаюсь, а совершенно уверен. Детвора попытается изыскать все способы, чтобы залезть в машину и потрогать… все, что трогать не надо. А потом все в мою комнату, будет вам…

Моя улыбка была исполнена грозной беспощадности.

— …разбор полета.

Через семь минут в моей комнате собрались все заинтересованные лица.

— Начнем с вас, курсант. Будь первой подъем единственным — получили бы «весьма похвально». Но вы по выполнении первой части задания подумали, что все уже умеете…

Разумеется, ни звука о том, что эта ошибка стандартная.

— …и решили поднять машину побыстрее. Что получилось — все видели. Положительный результат все же имеется: вы не растерялись, отключили автомат выравнивания и убрали дифферент вручную. И только потому дотянули до «сносно». Имейте в виду: вам еще повезло. Если бы полетном задании значился подъем на двадцать ярдов… впрочем, это еще предстоит.

С летчиком покончено. Неявные угрозы пугают больше очевидных. Теперь надо песочить конструкторов и сборщиков.

— Хорот, ты подумал, что, раздав поручения подмастерьям, выполнил свою часть работы. Дополнительным обстоятельством была самоуспокоенность после пробных подъемов в пределах рамы без летчика. Надеюсь, теперь ясно, что проверке подлежит вся сборка. Когда говорю «вся», это значит «ВСЯ».

Влетело всем. Заключение было все же позитивным:

— А теперь, когда стало окончательно ясно, какие вы разгильдяи, давайте вместе подумаем: что нужно и можно сделать. Готхар?

От волнения у парня акцент и неточности грамматики стали еще более выраженными.