Кассандра Дженкинс - История катаклизма. Книга вторая. Пятый Аспект. Часть 1

Джайна с улыбкой наблюдала за детьми, погруженная в собственные размышления. В чем состояла договоренность с бронзовым драконом — пандарены распространяться не любили. Изучив остров, Джайна не увидела ни одного кладбища. После одного из разговоров с Хейдивом она поняла, что черно-белые медведи невероятные долгожители, это делало их своего рода бессмертными. Возможно, это и являлось частью соглашения с Ноздорму. Оставалось загадкой, зачем это нужно было бронзовому дракону, отчего пандарены звали его Спасителем и главное — причем здесь сама Джайна. Сущности Безвременья, в которое погрузилась Пандария, даже Хейдив не смог объяснить ей. Волшебница не исключала, что туман, скрывавший горизонт, мог быть связан именно с этим.

— Хейдив всегда поздно возвращается? — спросила Джайна Шайю, когда она присоединилась к ней.

Пандаренка протянула Джайне пузатую глиняную кружку. В любое время суток на столах пандаренах красовался кувшинчик с пивом — красное, темное, янтарное, — напиток всех цветов и крепости безоговорочно покорил сердца черно-белых медведей. Джайна сделала глоток сливочного пива, которое больше предпочитала Шайя. Хейдив любил темное, почти черное, сама Джайна никак не могла определиться.

Шайя тоже отхлебнула из кружки.

— Да, мой муж выбрал врачевание своим призванием, и с этим пришлось смириться. Леди Джайна, угощайтесь медом.

И все же пивовары и уважаемые всеми лекари делили второе место почетнейших профессий Пандарии. Лидерство единогласно принадлежало… сборщикам меда. Травоядные медведи были огромными сладкоежками. Сладости, варенья, джемы, засахаренные плоды и цветы — чего только не было у них на столах. Но первенство долгие годы сохранял за собой — мед.

Пиво и мед. Джайна с тоской глядела на собственную фигуру, которая на такой диете быстро вернулась в нужную форму. Но дальнейшее подобное питание могло наделить ее такими же формами, как у пандаренов. Только у нее не было шикарной черно-белой шубы, чтобы скрыть от посторонних взоров особо выдающиеся части тела.

— Попробуйте этот мед хотя бы для того, чтобы затем сравнить его с серебристым, — сказала Шайя. — Раз липа стала появляться, то скоро пчелы и мед соберут. Серебристые соты самые вкусные и такие же редкие. Влюбленные прочесывают остров вдоль и поперек в поисках серебристого меда.

— Хейдив тоже дарил серебристую соту? — спросила Джайна.

— Все считают, что дарил, — ответил вместо жены Хейдив.

Черно-белый медведь вышел из темноты ночи прямо к пламени. В черных глазах-бусинках сверкали искорки веселья. Шайя рассмеялась.

— Хейдив был настолько занят учебой, что пропустил несколько цветений липы, — пояснила она. — Пришлось самой браться за это дело. До первых родов я очень хорошо лазала, и в одной из скрытой от посторонних глаз пещере в Бронзовой горе я нашла пчел и серебристые соты. Много-много пчел и всего одну серебристую соту среди десятка других.

— Кажется, ты была тогда в два раза больше, чем когда была беременна близнецами, — рассмеялся Хейдив, присаживаясь к огню. — Настолько сильно Шайю искусали пчелы. Мне было очень стыдно, когда она пришла, вся искусанная ко мне за помощью. Я и не думал, что она что-либо испытывает ко мне. Поэтому и не рвался на поиски меда. Хайди! — внезапно окрикнул темноту Хейдив. — Ты куда?

У обступавшей огонь темноты выросла белая манишка. Застигнутый врасплох медвежонок понуро переступал с одной лапы на другую.

— Я быстро… Я вернусь. Я…

— Ступай домой, Хайди, — мягко сказала Шайя. — Выброси эту идею из головы. Придет и твое время, просто подожди немного.

Несовершеннолетний пандарен стоял, понуро опустив плечи.

— Мам, ну ведь даже ты… Ну, ты должна понимать меня.

— Конечно, понимаю, Хайди, — Шайя оставила костер и направилась к сыну. — Только я тогда уже была совершеннолетней и даже выбрала свою профессию, понимаешь?…

Остаток разговора скрала ночь. Шайя с сыном зашли в хижину.

— Считается, что запах цветов липы серебристой чувствуют только влюбленные и он сводит их с ума, — сказал Хейдив-Ли.

— До совершеннолетия ему нельзя даже пытаться найти эту соту?

— Мы знаем, в кого влюблен Хайди, — вздохнул Хейдив. — Чувства не утаишь. Она старше него и вряд ли ответит взаимностью. Даже, если он преподнесет ей серебристую соту.

— Но ведь считается, что пандаренка не может ответить отказом.

— Конечно, отказы были. Пандарены свободны поступать так, как велит им сердце. Разве может женщина выйти замуж, ничего не чувствуя к своему избраннику? А уж пандаренку и подавно никто не заставит! Невозможность отказа это то, во что так верит влюбленное сердце, что вселяет в него покой. А про отказы слишком поспешно забывают. Только до совершеннолетия ребенка родители способны влиять на его жизнь, решать что-либо за него самого. Но после — увы, нет. Пока Хайди несовершеннолетен, мы будем останавливать его, как только сможем. Как только он станет взрослым и выберет свою первую профессию… Что ж, мыс с Шайей будем надеяться, что его чувства к тому времени изменятся.

— А сколько тебе лет, Хейдив? — неожиданно спросила Джайна.

— Взрослые пандарены не ведут тщательного счета своим годам. Детям эти праздники доставляют удовольствие, взрослых — только утомляют. После рождения ребенка родители отмечают порядка сотни его дней рождения. К сотому он достигает совершеннолетия. После совершеннолетия пандарен может избрать себе профессию, участвовать в советах племени и решать отмечать ли ему и дальше этот бессмысленный праздник.

— Через год Хайди исполнится целый век? Долго же вашим деткам приходится ждать совершеннолетия. А Кейган-Лу, должно быть, и того старше?

— Да. Кейган-Лу зовется великовозрастным. Это означает, что он собственными глазами видел переселение пандаренов из Азерота в Безвременье. Но я значительно моложе, — улыбнулся Хейдив-Ли. — Я родился уже здесь, в первые годы Безвременья.

— Ваши с Шайей родители до сих пор живы?

— К сожалению, нет. Первые годы Безвременья были достаточно тяжелыми и опасными. Нападения морского народа стоили многих жизней пандарен, уцелевших после Войны Древних. Пандарены не умеют сражаться, мы не приемлем войн и оружия. Мы бежали из Азерота, чтобы выжить и никогда больше не воевать, и Ноздорму помог нам.

Джайна прикинула в уме, сколько должно быть тому, кто родился после окончания Войны Древних. Набегала кругленькая цифра. Действительно, тщательный подсчет в таком деле не требовался.

— И много в Пандарии великовозрастных пандаренов?

— Кейган-Лу последний.

— И только он видел настоящий Азерот, — задумчиво произнесла Джайна.

— Да, из всех живущих в Пандарии, только он. Но не думаю, что вам стоит расспрашивать его об этом, — поспешно отозвался Хейдив.