Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу) - Ревность (ЛП)

— Больше похожи на надзирателей, — Грейвс не потрудился сказать это мягче. Он продолжал наклоняться через дверь, и от сигаретного дыма, который он выдыхал, исходил запах гнева. — Оставьте ее в покое.

Пепел снова зарычал. Я ткнула в него пальцами, и рычание снова прекратилось. Отметки на моем правом запястье снова пронзила боль, но не так мучительно.

— Прекрати, Грейвс! Боже. Все вы, прекратите!

Это будет долгое ожидание рассвета.

Глава 2

Как только солнце взошло, Пепел поднял голову с моих коленей. Он лег, свернувшись под металлической полкой, и сразу заснул, вместо того, чтобы просто лежать там с открытыми глазами и нервозностью, проходящей через него.

Мои ноги затекли и онемели. Грейвс выкурил полпачки, окурки валялись под его ботинками. Плед, который они передали через дверь, особо не помог мне. Мне было так холодно, что зуб на зуб не попадал, но я подползла и потратила минуту или две заправляя одеяло под Сломленного оборотня. Он разорвет одеяло в клочья, когда наступят сумерки, но это не могло причинить ему боль.

По крайней мере, я надеялась, что это не могло причинить ему боль.

На серебристой полосе, в верхней части его головы, было больше бледных, жестких волосков разной текстуры, чем на остальной части меха. Искореженная часть его челюсти заставляла меня вздрагивать каждый раз, когда я смотрела на него. У оборотней аллергия на серебро; рана была мокрой, но из нее больше не сочилась жидкость. Она заживает медленно — и когда она действительно заживет, что произойдет? В ней все еще находились остатки серебра.

Я этого почти не знала. Вот такая фигня! Когда я была с папой, это, казалось, не имело значения — он был тем, кто знал то, с чем мы имели дело и говорил мне, что делать. Но так как он превратился в зомби, было крайне очевидно, что я не знала даже четверти того, что должна была знать, чтобы иметь дело с Истинным миром.

И я начинаю задаваться вопросом, если бы он действительно знал все, что бы он сделал?

Это была неутешительная мысль. Почти, ну, в общем, богохульная. Даже если я не большой сторонник ничего, кроме святой воды. Я видела работу святой воды на духах и некоторых видов проклятий.

В остальной Божественной части, я не так уверена. Просто слишком много гадостей происходит с людьми, которые этого не заслуживают.

Грейвс бросил последний окурок, потоптал его ботинком. Пепел оставил на бетоне черную отметку.

— Помочь?

— Нет, — я использовала прикроватную тумбочку чтобы подняться. Пепел издал сонный звук, запыхтел и замер. — Все же спасибо, — четыре онемевших, пьяных шага через комнату, затем мне надо было схватиться за дверной косяк, потому что мышцы в ногах начали просыпаться, упорствовать, и иголки вонзились в них. — Ой.

Бенжамин наклонился вперед, оглядываясь за углом. Пара темных глаз под торчащими, каштановыми волосами — только переносица видна.

— Ты не одета, — его тон колебался между шоком и неодобрением, со здоровой порцией чопорности. — Ты была там все время?

— Я прекрасно одета, — но моя челюсть сжималась, мышцы сокращались от озноба. Я вздрогнула, обняла себя. Свитер Грейвса помялся возле ребер. — С ног до головы.

— Ты умрешь от холода, — пробормотал он и взглянул на Грейвса. — Ну, давайте, идите обратно в свою комнату. Вам лучше переодеться.

— Зачем? — даже перемещать вес было мучительно. А после того, как тяжелый оборотень полежал на коленях, было чертовски больно ходить. — Сейчас день, правда? — то есть мы все должны были немного поспать.

— Сообщение прибыло сразу после того, как вы легли спать. Ты должна предстать перед Советом через час, — сказал Бенжамин так, как будто это причиняет ему боль. — Одна. Чтобы ответить на вопросы о Рейнарде и о вашем побеге от Сергея.

— Что? — но я не была удивлена. Они уже опросили всех, кроме меня, в том числе Грейвса, который отказался говорить обо всем этом даже со мной. Сейчас он внимательно смотрел на Бенжамина, длинные руки болтались. Мне пришло в голову, что Грейвс пытался спать прямо за моей дверью.

У дампиров были комнаты повсюду. На всякий случай. Но Грейвс был лупгару. Ни оборотнем, ни вампиром. Чем-то другим. И он, очевидно, не собирался останавливаться в общежитиях, как они того хотели.

Я пыталась поймать его взгляд, но он все еще смотрел на Бенжамина так, как будто на лице дампира что-то застряло. Быть в окружении подростков-мальчиков, которые могут быть старше ваших родителей, становилось действительно странным. Вы начнете замечать мелочи, как и кто двигается или идет, и это кричит о их возрасте более эффективно, чем тайны, которые скрывает их кожа.

Бенжамин действительно не казался старым. По крайней мере, не старее Дилана.

Боже, неужели теперь каждый день, когда я захочу расслабиться, меня будут посещать болезненные мысли? Очевидное решение — просто не расслабляться — было отчасти фиговым.

— Совет, — сказал он терпеливо. — Они управляют Главной и любой другой Школой и, как следствие, Братством. Они очень заинтересованы в тебе, — позади него, я услышала неподвижность остальных. Еще три парня: два блондина и худой парень с волосами мышиного цвета и со странной кривоватой улыбкой. — Мы будем ждать снаружи. Но тебе лучше одеться. Они устраивают официальный прием.

Я хотела, чтобы Грейвс посмотрел на меня. Но он просто стоял там, поглядывая из-под волос. Я уверена, что он нарисовал на лбу «идите в задницу», и это было более проницательно.

— Хорошо. Все, что у меня есть, это джинсы, — одна пара джинсов. И этот свитер, и толстовка на смену.

Бенжамин проглотил то, что собирался сказать. В ногах кололо, но все стабилизировалось. Я осторожно ступила в коридор, между лупгару и дампиром, и было жаль, что я не могла остаться сзади, в клетке.

По крайней мере, я знала, что происходит с Пеплом. Вроде того. Может быть.

Тишина растягивалась между нами. Они должны были переместиться, чтобы я смогла закрыть дверь, но никто не казался склонным к этому. Робкий паренек с кривоватой улыбкой — Леон, я вспомнила с трудом — бросил взгляд через плечо, с быстротой, подобной щелчку головы ящерицы.

— Я полагаю, что мы должны закрыть дверь, — сказала я наконец. — Вы, ребята, должны подвинуться.

Бенжамин вышел вперед, и я отступила, почти сталкиваясь с Грейвсом. В одно мгновение дверь закрыли, и Бенжамин вручил мне ключ.

— Вероятно, тебе следует держать его при себе. Учитывая, что ты здесь каждую ночь.

Он сказал это так, как будто был разочарован.

Я чувствовала, что мой подбородок упрямо поднялся, обычно моя бабушка называла это взглядом мула.

— Ему лучше, — по крайней мере, Пепел не бросался на стены.

— Он Сломленный, — но Бенжамин отступил, произнося тот же старый аргумент. — В комнату!