Валерий Рыжов - Три мира одиночества

и коричнево-красный. Фигурка бога в коричневом храме была меньше и ниже изображения святого, когда-то, много веков назад, приехавшего в эту страну. Его мощи хранились в храме, но Кэллоин не почувствовал в них ни святости, ни Силы. Этого человека можно было бы назвать генералом, он был одним из создателей могущественной организации, которая до сих пор пыталась незримо править миром. Ее действия были иногда безнравственны, часто циничны и всегда чрезвычайно эффективны, но к магии не имели никакого отношения. Печальный бог с атрибутами перенесенных им страданий с сочувствием смотрел на Кэллоина, предлагая оставить неугодное ему колдовство и ступить на путь аскезы и самоотречения. Ночи были теплыми, и Кэллоин переночевал на улице. Здесь это никого не удивило. Денег на еду уже не оставалось, но Кэллоин привык во время медитаций по несколько дней обходиться без пищи. Утром он выпил стакан молочно-белого сока (многие удивились бы, узнав, что его только что приготовили из ананаса), и переехал в поселок с труднопроизносимым названием. Здесь он увидел огромный храм, построенный в честь многорукого бога, гигантская статуя которого возвышалась над морем. Потом посетил деревню Гокарна в маленьком храме которой хранилась небольшая древняя статуя бога с головой слона. Здесь что-то шевельнулось в душе Кэллоина. Но эта была другая, чуждая ему магия, пользоваться которой он еще не умел. Теперь он перебрался в Панаджи, где его внимание сразу привлекла статуя человека, склонившегося над лежащей перед ним молодой женщиной. Он владел некоторыми приемами самой примитивной магии, и девушка была в его власти.

- Аббат Фариа, он давно умер - в тюрьме, во Франции, - сказал магу проходивший мимо бородач в тюрбане и с кинжалом на поясе.

Кэллоин поднялся на высокий холм и зашел в храм Ханумана, бога-обезьяны. Там положил на алтарь, купленный на улице бутон лотоса, и попробовал собрать какие-то жалкие крупицы тлеющей где-то в самой глубине его сознания магии. Не получилось, и он, горестно покачав головой, признал очередное свое поражение. Но тут на его четках ожил кусочек бирюзы, заряженный им на удачу. Пользоваться камнем во всю его силу было еще нельзя, но обрадованный маг позволил себе небольшую порцию креветок и чашку горячего ароматного напитка, называемого здесь чаем. Когда он вышел к набережной, ветер принес к его ногам купюру в 500 рупий, и это было очень кстати: на самом крупном из остававшихся

у него бумажных листков красовалась цифра 20. Придя в храм печального бога, он просто так, не надеясь на помощь, купил и зажег для него свечку и теперь ожили камень целителей хризопраз

и флюорит. У мага появилась надежда, что он все-таки сможет привыкнуть к этому миру и постепенно восстановить свои силы. Ему казалось, что теперь есть смысл еще раз навестить слоноголового бога мудрости. А еще Кэллоин слышал зов бога, которого он уже видел здесь, но не смог понять. Он ждал его у подножия какой-то горы - в рогатом шлеме, с трезубцем в руках. Шива, Разрушитель, чья сила превыше всего. И рядом с ним - восседающая на льве черная женщина с алыми, как кровь губами, с ожерельем из 50 черепов на груди. Она выпивает жизнь, от взгляда на нее помрачается разум. Ее лицо - пламя Шивы, ее руки - мощь Вишну, ее пояс - сила Индры. В четырех руках она держит меч, ножницы, отсеченную голову и лотос. Голова черной богини упирается в небо, никто во Вселенной не может укротить ее до тех пор, пока она не упьется кровью врагов. Излучающая ярость, Кали. Шива - это огонь, но Кали - жар его. Дающая освобождение от иллюзии этого и других миров, Пожирательница времени, Устранительница всех несчастий, Уничтожающая зло, Дурга. Божественная мать, стоящая позади проявленных Миров. Кэллоину показалось, что печальный бог грустно улыбнулся и отстранился от него. Но подарка не отобрал.

“Мне нужна сила, я должен спасти людей, которые доверяли мне”, - попытался извиниться маг.

И теперь он стоял на ступенях лестницы, ведущей в католический храм, и, сжимая в руке флюорит, пытался найти следы потерянных друзей. Судьбы Талин и Вериэна пока не внушали ему тревоги, аура Эвина была окрашена кровью, но сложнее всего было

с Алевом: рыцарь был жив, но его не было, и маг никак не мог понять, что это может означать.

Алев. ЗОВ СУРОВОЙ СТРАНЫ (продолжение)

- Не убивай, - дрожащим голосом повторил лежащий на земле мальчишка.

- Да ты еще молодой совсем, - присмотрелся получше Алев, - Как же ты к разбойникам угодил? Делать больше ничего не умеешь?

- Я в университете учился, в Махачкале.

- Вот как? А почему ушел? За обучение заплатить было нечем?

Мальчишка отвернулся.

- Изучал что?

- Медицину.

Алев изумился.

- Лекари - уважаемые люди и денег у них гораздо больше, чем у уличных громил и лесных разбойников. Что-то ты темнишь, парень.

- У нас не так.

Да к каким же дикарям его занесло! Лекарей не ценят, гостям ночью руки вяжут. Может быть, у них еще и учителя голодными сидят? А детей они здесь, случайно, не едят?

Алев встал, сделал несколько шагов, вернулся обратно.

- Ну а меня вы, почему схватили? Ты же горец. Как можно гостя рабом делать? Если бы в бою взяли, я бы понял.

- Это все Омар. Он не здешний. Не горец. Саудит. Араб из пустыни.

Мальчишка сплюнул.

- Мы его не любили.

- И с каких это пор люди гор стали подчиняться людям пустыни?

- Он деньги платил. Мало. Жадный. Шейхи много присылают, но он все себе забирал.

Парень уже отдышался и теперь незаметно отползал в сторону. Внезапно он вскочил и бросился бежать. Алев вскинул автомат,

и палец уверенно лег на спусковой крючок. “Калашников” плюнул огнем, и мальчишка покатился под откос.

“Вот, значит, как это бывает”, - подумал Алев, - Жалко пацана, надо было его так догнать. Чего он побежал?”

В небе послышался какой-то гул. Алев осторожно вышел на пригорок и осмотрелся. Из-за вершины показался… Вертолет? Да, вертолет. Видавшая виды боевая вертушка. Машина приближалась к нему. Алев почему-то не испытывал ни страха, ни волнения. Вертушка опустилась совсем низко.

- А ну бросай автомат, мать твою! - заорали оттуда, - Бросай, чурка долбанный.

- Сам ты чурка, - ответил Алев, но автомат аккуратно положил рядом.

Из вертолета с автоматами наперевес посыпались бойцы в пятнистой форме, за ними на землю спрыгнул командир.

- Леха, живой! Мы же тебя месяц как похоронили, искать перестали!- бросился он к нему, - Вот жена твоя обрадуется. Она аж почернела вся.

- Володька! - капитан российской армии Алексей Виленкин обнял старлея Владимира Старова, с которым учился на одном курсе в Рязанском десантном училище.

- Ты стрелял?

- Я.

- Что случилось-то?

- Да так, разборки небольшие с несознательными товарищами.