Дина Полоскова - Квест для демиурга (СИ)

Собственно, она была рада тому, что эльф замолчал, теперь, наслаждаясь полетом над землей, потому что назвать происходящее скачкой, просто язык бы не повернулся, у Варвары появилось время слегка перевести дух от первых впечатлений, и было, собственно, от чего.

Варя внезапно улыбнулась своим мыслям: 'Надо же, дожила, сижу в объятиях такого мужчины, сопровождаемая еще двумя предметами мечтаний всех нормально ориентированных женщин, а думаю об их конях!'. И действительно, первое, на что обратила внимание Варвара, стоило всадникам только приблизиться к ней, это о том, что никогда еще не видела таких красавцев. Высоченные, судя по всему метр восемьдесят пять — метр девяносто в холке, тонкие и состоящие сплошь из одних литых мускулов, нервные и невероятно красивые животные с узкими мордами, с роскошными гривами и хвостами. Конь, на котором восседал Верест, был вороным, угольно–черного цвета, только хвост и грива его пестрели серебристыми прядями, кони двух других эльфов — были темно–гнедыми, почти караковыми, и пряди в их черных гривах переливались золотом у одного и серебром у другого. Но самыми поразительными были глаза животных: огромные, окруженные пушистыми ресницами они были светлыми и отливали изумительным сапфировым оттенком. У Вари дух перехватило от подобной красоты, и она с трудом отвлеклась от их созерцания, пропустив начала ссоры Тинь с принцем. Только затем она обратила внимание на Вереста и сопровождающих его эльфов, и сейчас, сидя в кольце рук принца, с феей Тинь на правом плече, которая сообщила, что слишком вымотана за день вызовами, казнями, человеческими девчонками и эльфами–остолопами, и поэтому тоже поедет верхом, Варя вспоминала то, как выглядел, разговаривал и держал себя с ней принц, и не могла поверить, что это его руки сейчас обнимают ее.

Высокий, с ощущаемо исходящей от него силой, стройный и соразмерный эльфийский принц был живым воплощением ожившей девичьей мечты: с правильно очерченным овалом лица, высокими скулами, тонким, украшенным небольшой горбинкой носом, что придавало ему еще больший шарм, и четко очерченной линией губ. Глубоко посаженные, под черными широкими бровями глаза являли собой две светло–голубые льдинки, в окружении длинных и густых черных ресниц, они казалось источали холод, лед и презрительность ко всему окружающему. По–настоящему теплые и живые нотки в его голосе Варя услышала только когда он говорил о своих эффо–техинцах, и с удивлением поняла, что за все время их беседы он говорил большей частью о них. Длинные волосы принца были иссиня–черными, с двумя серебристыми прядями у висков, что только добавляло ему обаяния, сзади были собраны в тугой хвост.

'Наглая, надменная и самоуверенная сорока! — зло подумала Варя, — превращается в нормального человека, то есть в эльфа, только когда говорит о лошадях!' Но потом эта мысль сменилась другой, неожиданной и поэтичной: '…а его волосы воронова крыла были повязаны алым шелком, и плыл в караибском море под его командой бриг под черным гробовым флагом с адамовой головой…' - всплыли в сознании Вари любимые строки из обожаемой книги, и она подумала, что должно быть, Вересту бы очень пошла бы алая шелковая бандана на его черных, как смоль волосах, и белая рубаха, приоткрывающая мускулистую грудь (а в том, что эта самая грудь была действительно мускулистой, у старающейся не прижиматься к ней Варвары не было никаких сомнений), и широкий кожаный пояс на узких черных брюках, из‑за которого торчат рукояти пистолетов… И нос корабля, величественного и прекрасного, под белыми парусами у его ног, и бескрайние воды океана, окружающие этот корабль, воды такого же цвета, как и глаза капитана… Верест, представший перед ее мысленным взором в роли корсара, был так реалистичен, что Варвара испуганно зажмурилась и потрясла головой, чем вызвала сразу две недовольные реакции: бурную и негодующую — Тинь, и холодно–участливую — самого Вереста:

— Эй, нельзя ли поаккуратнее глючить! Или хотя бы сдерживать себя во время кина!

— Лерре жрице нехорошо? Может быть, лерра хочет сбавить темп или даже остановиться и перевести дух?

— Нет–нет, извините, не надо останавливаться, даже можно еще прибавить, пожалуй… — прошелестела Варя, испугавшись, что поездка в руках этого ходячего феромона грозит затянуться.

Тинь на ее плече совершенно нагло и понимающе усмехнулась, переводя взгляд с нее на Вереста, но, хвала небесам, промолчала, а Верест только хмыкнул, оставив Варе додумывать, чтобы это значило.

Черт побери, как неудобно получилось, думала Варя, он теперь мало того, что презирает меня за то, что я обычная человечка, а не эльфийская принцесса, так теперь еще будет презирать за то, что я кисейная, разнеженная барышня, которой становится плохо от быстрой езды! Но потом, справедливо рассудив, что в принципе не так важно, за что именно эльф будет презирать ее, и какое ей дело вообще до того, что думает о ней этот напыщенный сорочий индюк, успокоилась.

Тинь на ее плече совсем уж откровенно прыснула — в воздухе словно зазвонили тончайшие хрустальные колокольчики с серебряными язычками. Но Варя и на вредную фею решила не обращать внимания. Она справедливо рассудила, что одно то, что она смогла увидеть и услышать все то, что увидела и услышала за какой‑то последний час, и при этом не сошла с ума и даже не начала заикаться или дергать глазом (как, кстати, некоторые брюнетистые заразы), автоматически делает ее если не героиней, то чем‑то крайне особенным, и принялась любоваться окрестностями.

Они миновали как раз те самые великолепные в своей величине и красоте левады, и Варя снова восхитилась непревзойденной красотой эльфийских лошадей: их утонченная неземная грация поражала воображение, проявляясь одновременно в мощи и величии, исходящих от них. В основном серебристые гривы многих красавиц спускались практически до земли, и Варя поняла, что видит сейчас перед собой молодых кобылиц с детенышами на длинных тоненьких ножках, затем пошли несколько левад со старыми, но все же необычайно красивыми конями — об их возрасте Варвара сделала вывод судя по тому, что выпасывались они одновременно, затем пошло по одному коню на леваду и, судя по их призывному ржанию и гонкам по своим левадам, Варя поняла, что это совсем молодые еще жеребцы или кони, и склонилась к последнему, справедливо рассудив, что жеребцов вряд ли бы разместили в такой близости от кобыл. Однако потом девушка вспомнила о том, что эта порода лошадей не совсем обычная, и решила повременить с выводами. Дальше Варвара увидела огромный манеж и на нем несколько величественно гарцующих на этих прекрасных созданиях, эльфиек, юных и прекрасных, как первые лучи зари, почти еще детей, а также несколько девушек, тренирующих коней на кордах, или водящих их в поводу, укрытых попонами, видимо, вспотевших после тренировок, и несколько эльфиек–тренеров, судя по тому, что они были поодиночке рассредоточены по нескольким сторонам манежа и звонкими, зычными голосами отдавали команды юным наездницам. Затем манеж и левады закончились, впереди были горы, и Варвара перевела взгляд на живописные окрестности. Изумрудный насыщенный цвет лугов был глубоким и одновременно пронзительным, а небо, на котором не было ни облачка, кроме тех, что окутывали снежные шапки стоящих впереди гор, отдавало невиданной Варе ранее синевой. Это самое странное зрелище из всех, которые я когда‑либо видела, — подумала девушка и нахмурилась, подумав о том, что где‑то там, на теперь уже такой далекой Терре ее ждет сегодня вечером маленький Артемка, и видимо Анжела с мужем так и не пойдут на свой артхаус, а мама, скорее всего, тяжело заболеет и папа начнет беспробудно пить и рассказывать всем, кто согласится его выслушать, какой старшая дочь у него была красавицей, умницей, спортсменкой, комсомолкой… Непрошеные слезы навернулись на глаза, и Тинь, двумя ручками ухватившись за сережку змейкой и подтянувшись, горячо, но тихо зашептала прямо на ухо Варе: