Олег Лукьянов - Кровь демона

Вот только хвала Стенам, опытных воинов среди Святых не оказалось. Враги Сэта предпочли держать глухую оборону и задавить числом, а не умением. Топор обрушился на подставленный щит — отклонил его и впился в плоть незадачливого фанатика.

Шаг вперед — освободившийся от плоти топор обрушивается обратной стороной на не успевшего среагировать щитоносца. С воплем, в котором Сэт уловил "Сантана", очередной оборванец в тряпичной маске бросился на него в лобовую. Парные клинки просвистели у лица, оставив на локте костюма алую полосу, а в следующее мгновение Сэт оторвал топор от предыдущей жертвы и послал его в обратную сторону. Он почти не почувствовал сопротивления когда обоюдоострое лезвие распороло грудь противника.

Моля богов и демонов о том, чтобы захлебывающийся собственной кровью оборванец умер раньше, чем сообразил отомстить обидчику, Сэт развернулся к нему спиной и лицом к лицу встретил двух оставшихся врагов.

Он еще успел увидеть, что один из них вооружен массивным двуручным мечом, а в руках другого была простая рогатина, как что-то длинное и широкое обрушилось сверху, грозя разрубить его надвое.

Гораздо позже Сэт осознал, что лезвие двуручного меча упало на подставленное древко — он даже припомнил, как покачнулся и едва не потерял равновесие. Давление меча было невыносимым, глаза под маской сверкали лютой ненавистью, шея противника вздулась от напряжения. Самым худшим было то, что второй фанатик, перехватив поудобнее рогатину, принялся обходить застывших в немом исступлении воинов, чтобы спустя несколько секунд вонзить свое нехитрое оружие в бок Сэта…

Понимая, что времени на раздумье нет, Саймон рванул влево и, чудом увернувшись от меча, обрушившегося на место, где он только что находился, изо-всех сил ударил обухом топора в голову противника.

Услышав треск, он переключил внимание на оставшегося врага, который нерешительно замер, направив на него дрожащую рогатину.

— Десятый! — воскликнул Сэт и в один прием разрубил рогатину и снес сектанту голову.

Саймон Сэт выдержал суровый бой, но для радости не было причины: новые группы поклоняющихся демонам сектантов уже взобрались на холм — затравленно оглядевшись, он насчитал более двух десятков окруживших его врагов.

— Это конец? — спросил он себя. — Впрочем, неважно. Я не сдамся без боя.

Он вновь метнул топор и бросился к лежащему у ног двуручному мечу…

Боль, адская, всепоглощающая боль — для Сэта весь мир сжался до её размеров. Он горел изнутри, тело разрывалось, будто кто-то беспрестанно жалил внутренности раскаленной кочергой. Но всё хуже была паника от осознания того, что вместе с выходящей кровью, из него утекала жизнь.

Всю свою сознательную жизнь, он считал себя мессией, которому предначертано дать миллионам людей надежду на счастливую жизнь. Но вместо того, чтобы спасти миллионы, он скалился от боли лежа в собственной крови. Разочарование бездарно потраченной жизнью было хуже мысли о неумолимо приближающейся смерти.

Жизнь оказалась пустой. Все его старания и страдания прошли для мира незамеченными. Он пролил столько своей и чужой крови, убил стольких людей на этом холме и всё это было бессмысленным. Все мечты и желания оказались напрасными. В далеком отсюда Городе окруженным исполинскими стенами, люди и впредь будут страдать и умирать от ядовитого тумана.

"Моя жизнь была прожита зря…"

Стало дико холодно, руки немели, грудь уже почти не вздымалось, а сердце наоборот бешено колотилось. Страх перед неизбежным накатывал удушливый волной — а еще он боялся, что ледяной холод останется с ним и после смерти. Он почти видел, как демоны повелевающие тенями обратили на него свои взоры — они горели желанием заполучить новую жертву. Боль потихоньку уходила, он стал погружаться в холодную и черную пучину…

И тут он услышал голоса. Поначалу он принял их за голоса мертвых, но даже для мертвецов эти голоса были весьма странны:

— Он один убил наверно полсотни человек.

— Кто он? Защитник или Охранитель?

— Ни тот и ни другой — он обычный человек.

— Не может быть! Простой человек не может убить в бою полсотни. На нем даже доспехов нет!

— И щита… Если бы они у него были, возможно сейчас он был жив…

Кто-то дотронулся до горла Сэта:

— Судя по всему он благородный — должно быть безземельный аристократ… Постойте, он еще жив!

— Что?! Ты уверен?

— Да… Однако это ненадолго.

— Ты можешь его спасти? Хотя бы сделай перевязки!

— Перевязками тут не обойтись…

— Проклятье! Вполне возможно, что он спас нам жизнь — он отвлек на себя множество Святых и посеял смятение в их сердцах…

Молчание тянулось долго. Сэт с трудом борющийся с подступающим беспамятством, смог разлепить глаза.

Его окружали лица незнакомых людей. И хотя они были в доспехах, свои шлемы держали в руках.

"Должно быть, это они дрались на том холме…".

Оторвав от Сэта участливый взор, один из них обратился к остальным:

— Он действительно спас жизнь многим и нас…

— Пай-пай, уж не собираешься ли ты…

— Успокойся Арвин, Всевышний не простит, если я не сделаю того, что должен.

— Ты же сам сказал, что не можешь более исцелять без ущерба своему здоровью!

— Так ты хочешь его исцелить светом Всевышнего, не имея на то маны? — произнес рядом властный голос молодой женщины. — Ты хоть представляешь, что с тобой станет? Если мессир Метамаг доверил тебе сигму исцеления, это еще не значит, что ты обязан возвращать с порога смерти всяких бродяжек без роду и племени. Задумайся насколько ценен сей человек? Пусть даже он и спас ваши жизни, пусть он и победил в бою пятьдесят человек — что толку твоему барону, Метамагу или Империи от его выздоровления? Твои исцеляющие силы принесут гораздо большую пользу, доставшись они Защитнику или Охранителю. Так что я запрещаю тебе…

— Кто ты такая, охранитель, что запрещаешь Целителю? Если ты запамятовала, все Гильдии Империи равны.

Сэт наконец разглядел фигуру в синем плаще. Он догадался, что это была молодая женщина, но, кроме того, что она резко отвернулась, большего разглядеть не мог — глаза отказывались фокусироваться.

После продолжительной тишины, Сэт услышал шорох извлекаемого из ножен меча.

— Клянешься ли ты служить барону Шерегнварду не щадя ни его врагов ни своего живота? Клянешься ли быть его мечом и щитом?

Холодная сталь коснулась губ Сэта. Кто-то произнес громким шепотом:

— Целуй меч и клянись.

Почувствовав, что поймал в руки тонкую, ведущую к жизни, нить, Сэт собрал остатки сил, пошевелил губами и сказал "Клянусь".

В тоже мгновение на его голову легла сильная и грубая рука, и в голове возникла яркая вспышка.