Дария Дмитраш - Хранители равновесия

Трещинка исчезла, поток силы усилился вновь. Края щита стали более округлыми, обволакивая чёрный дым, что так рвался к ним.

— А-ха-ха, — смеялся слуга Хаоса. — Глупцы. Я поглотил их всех. Столько жертв. Столько магов. Мне понравилась их сила. Мне понравилось ваше поселение.

— Что? — пошатнулась Камомила, ощущая, как от страха у неё холодеет душа. Ощущая, что начинает терять концентрацию.

Чёрный, бесформенный дым всё хохотал, собираясь в скопления крупных мошек, что хищно стучались о стенки золотистого щита.

— Нет. Нет, — отступила на шаг фея, ощущая, как начинает рушиться её защита.

На золотистом щите появилась трещина, другая. Он скрипел, трещал, будто живой.

Но внезапно, с громким рыком, из-под прикрытия щита выскочил Каракал. Он сделал несколько массивных, широких прыжков, оказавшись далеко позади чёрного дыма. Слуга Хаоса растерянно замер, чёрные мошки прекратили своё бесконечное движение, прекратили атаковать щит, что стремительно восстанавливал свою структуру. Не веря своему везению, мрак стал собираться в атакующий клин, поворачиваясь в сторону Каракала.

Грозно рыча, ный Дэйв стоял на мокром взгорке гнилисной земли. Глаза его горели пламенем, на шкуре то и дело возникали языки огня. Набрав в лёгкие побольше воздуха. Ощущая, как скапливаеться тугими потоками сила у него в груди. Он утвердился на земле всеми четырьмя лапами, и выдохнул в пространство гигантский огненный шар. Он клубился над ним, перетекая из оранжевых в красные, из багровых в малиновые тона. Всё набирая величину, всё набирая силу. А в следующий миг повелитель огня отправил этот сгусток в сторону уже практически собравшегося в клин слуги Хаоса.

Показалось, что содрогнулась почва, содрогнулось само пространство. Мрак закричал, извиваясь, схлопываясь, истончаясь. А в следующий миг Камомила почуяла, как по каналу от друзей идёт просто невероятно огромный поток энергии. Не долго думая, она влила его весь в заклятье печати, заставляя округлиться края щита. Заставляя его обволакивать неоформленный мрак в смяртельных обьятиях. Над слугой Хаоса сомкнулся золотистый шар, что стал уменьшаться, стягивая пространство узилища, а потом схлопнулся яркой вспышкой, убирая даже намёк на присутсвие этого страшного существа.

Дрожащая Камомила осела на землю, плача от потрясения, утирая тыльной стороной ладони кровь, сочащуюся из носа. К ней всё ближе, на подгибающихся лапах, подходил Раль.

— Ирис! — послышался надрывный крик позади. — Что? Что с тобой?

Камомила вздрогнула всем телом, поворачиваясь назад. Ощущает, как холодеет её душа в предчувствии беды.

Ирис лежал на холодной, бурой, словно обагрённой кровью, безжизненной земле. Лицо его было столь бледным, что, казалось, сливаеться с этим бесконечным серым пространством. Только слабое, неровное дыхание указывало на то, что он всё ещё жив.

— Кама. Кама, что с ним? — спросила дрожа всем телом Диази.

Камомила с трудом перешла на магическое зрение и вздрогнула всем телом, оседая на землю. Лицо её побледнело.

Позади неё остановился Каракал, тревожно заглядывая в лицо провидца.

— Что? — мотнула головой Ди. — Кама, — дрожа всем телом, попросила фея. — Не пугай меня.

— Он, — сглотнула комок в горле магеса. — Он так хотел нас защитить. Так не хотел, чтобы я у тебя брала силу.

— Но, ты ведь, — хрипло спросила Диази. — Что ты имеешь в виду? Он же…

— Он выложился полностью, — лицо магесы застыло маской бессилия, неверия. — Ди, он умирает.

— Что? — потрясённо переспросила она. — Ты… Не…

Камомила перевела взгляд на потускневшую ауру друга, что пестрела разрезами, будто какой-то неведомый хищник полоснул по ней острыми когтями. Она попыталась соприкоснуться с нею остатками своих магических сил, попыталась влить столь недостающую ей энергию. Но та неизменно отторгалась.

— Нет, — покачнулась Диази, оседая перед Ирисом на колени, заглядывая в такое родное, такое любимое лицо друга. Друга? Но ведь она так и не нашла в своей душе ответ.

А он опять. Опять защитил её. Опять поставил на кон свою жизнь. Как же она бесполезна. Только и умеет, что подвергать его жизнь риску. Приносить ему боль.

Тело охватила слабость. Голова кружилась. Было так больно дышат, словно воздух вокруг раскалился. Обессилено уклонившись над ним. Проведя рукой по светлым волосам. Заглядывая в умиротворенное, словно стеклянная маска, лицо.

Мгновения их жизни. Они проносились перед глазами. Тысячи разных оттенков смеха. Тысячи разных оттенков улыбки. От притворной, до грустной. И до невозможности ласковой и тёплой, согревающей сердце.

Тысячи разных выражений грусти. Когда губы дрожат, решая, растянуться в улыбке или безвольно опуститься. Обволакивающий грозовым облаком взгляд синих глаз.

Разные оттенки смеха. Задиристый, добродушный, подбадривающий.

Хмуро сложенные домиком брови, когда замысливал очередную пакость. Светлые водовороты в глазах, как будто потоки тёплого, южного ветра.

Взгляды. Прикосновения. Даже тогда, когда сорились, это никогда не вызывало чувство отторжения. Но всегда — чувство какого-то непонятного тепла.

Это странно, да? Когда она осознала? Когда поняла, что в нём так сильно изменилось? Разве смятение может заставить сердце так сильно биться? Разве растерянность может вызывать головокружение от близости?

— Не оставляй меня, — шептала она, склоняясь над его лицом. Ощущая, как по щекам катяться слёзы. — Пожалуйста. Я больше не буду убегать.

Перед глазами стояла пелена. Взор затуманился от слёз. Средце рвалось в груди от неверия и боли. Горячие капли хрустальными камешками срывались с её ресниц, падая на его лицо.

Они были наполнены энергией. Они застывали на его лице ярким сгустком силы, что растворялся, впитывался внутрь. Камомила ощутила, как сердце от радости подпрыгнуло у неё в груди. Ведь эти слёзы растекались светом по внутренней сущности Ириса. Они заполняли его ауру силой, латали разрывы.

— Прости, — продолжала плакать ничего не замечающая Диази. — Прости меня. Я…

Знакомые черты. Знакомые с детства до мельчайших подробностей. Любимые черты, что, то теряли, то приобретали фокус. Глупо было задаваться вопросом, когда это всё началось. Глупо было копаться в душе. Ведь она уже знала ответ.

Всегда.

Словно во сне, словно в страшном сне, пришло это невероятное осознание. Тогда, когда, возможно, было уже слишком поздно. Когда в своей попытке спасти её, он опять зашел слишком далеко.

Ощущая, как сердце пропускает то один, то другой удар. Не веря, что всё может вот так закончиться. Не замечая, что дыхание Ириса выровнялось, становясь всё более ровным и глубоким. Она склонилась, касаясь своими губами его губ. Мир будто прекратил своё существование, сосредоточившись на этом конкретном моменте. Теплое дыхание, что касалось её лица. Мягкая прохлада его губ.