Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

— Парни, вы пока здесь подождите, а я на разведку слетаю, — крикнула громко, чтоб все услышали. Шурр с Пурртом тут же свои дела бросили, на байки вскочили.

— А вы куда? Я ж ненадолго, на долю стражи. Только туда — и сразу назад.

— Мне Владыка приказал тебя охранять, — кричит Пуррт. Врет ведь, по ушам вижу, что врет. Но… Пусть все думают, что папа на самом деле отдавал приказы.

Поднялась на высоту птичьего полета, чтоб стрелы не могли достать, догнала облако пыли. Каналокопатель едет на максимальной скорости. Петр говорил, двадцать — двадцать пять километров в час. В километрах я плохо разбираюсь, но если постараться, бегом догнать можно. А следом за ним, взяв в клещи, скачут воины на сарфахах и скакунах. Только недолго им осталось. Потому что каналокопатель опустил грунтозаборник на четверть шага в песок. И все время поворачивает башню, из которой песок вылетает. То налево, то направо. Песок на двести шагов летит. А пыль так и висит в воздухе. Скоро скакуны себе легкие испортят и падут. А за ними падут сарфахи. Нельзя животных сквозь пыль вскачь гнать.

А еще заметила, что каналокопатель едет не прямо, а по большой дуге. Поднялась выше облака пыли, зависла в воздухе, машу парням руками. Подлетели ко мне, рядом зависли.

— Ребята, надо что-то делать! Тот, кто машиной управляет, с курса сбился. Предупредить надо, он же по кругу едет.

— Ты, Миу, глазами видишь верно, а думаешь задом наперед, — ухмыляется Шурр. Это наша детская дразнилка. Хотела ответить, что у него самого голова на месте попы, но Пуррт тоже весело скалится.

— Мальчики, объясните бестолковой.

— Смотри, наши сначала целую стражу прямо ехали, не пылили, бунтарей из оазиса выманили. А теперь поехали по кругу. И все время пылят. Скоро все бунтари, и справа, и слева, окажутся в пылевом облаке, понимаешь? В такой пыли они ничего сделать не смогут.

Я сразу успокоилась. Не знаю, кто из гидротехников придумал пылевую ловушку, но это здорово! Так им!

Села поудобнее, любуюсь. А каналокопатель круг закончил и прямо через облако пыли поехал. Бунтари его пропустили, посовещались, закрыли лица масками из ткани, выстроились в цепь и вошли в облако пыли. Но уже не на рысях, а шагом. Если думают утомить машину, то зря надеются. Каналокопатель может всю пустыню несколько раз переехать, если не сломается. Ой, а вдруг сломается? Что тогда будет?

Каналокопатель выехал из густого облака пыли, развернулся и назад в него въехал, навстречу цепи всадников.

— Что сейчас бу-у-удет… — мечтательно произнес Шурр.

— Ничего не будет. Разбегутся как крысы, — возразил Пуррт.

Не разбежались. Или разбежались не все. Внизу раздались такие жуткие крики боли, что я зажмурилась и уши зажала. Шурр выругался нехорошими словами.

А каналокопатель начал утюжить то, что скрылось под облаком пыли, неожиданно поворачивая и пуская вперед себя струю песка.

— Скоро уцелевшие захотят вернуться в оазис, — произнес Пуррт. — Этого допустить нельзя.

— Вдвоем нам их не сдержать. Летим в оазис, возьмем отца, спросим, кто еще луком владеет, — предложил Шурр.

— Да без разницы, владеет, не владеет. Пусть своим видом пугает.

— Тоже верно! Шесть стрелков — не два стрелка.

Развернулись и на полной скорости умчались к оазису. Я подняла байк повыше и взглянула на каналокопатель. Из облака пыли с разных сторон выбегали сарфахи, скакуны и пешие воины. Как насекомые из-под… Не знаю, из-под чего, но очень похоже! Пешие тут же пытались поймать и успокоить сарфахов без всадников. Развернула байк и помчалась в оазис.

Когда села, Шурр уже кончил объяснять боевую задачу. Дядя Трруд уселся на байк позади рыжей девушки, вертелся и проверял, удобно ли будет пускать стрелы из лука. Оказалось, сидя не удобно, удобно только стоя. Я подбежала к ним, достала из бардачка ремни безопасности, заставила пристегнуться обоих.

— А ты и на самом деле научилась командовать, — удивился дядя Трруд. И пристегнулся. Но не так, как положено, а за скобу, за которую руками держатся, чтоб можно было в полный рост вставать. А потом как рявкнул командным голосом, словно на плацу:

— Все, кто пойдет в бой, обязаны привязаться к машинам! Миу, покажи остолопам, как это сделать. Быстро!

Когда дядя Трруд командует, даже главный полицейский слушается. Он, кстати, арбалетом разжился.

— Господин, где ты взял оружие? — удивилась я.

— Видишь шатер бунтарей? Там еще что-то осталось.

Я посмотрела на шатер. Из него выходили чиновники, нагруженные оружием. Как же, останется после них… Побежала к остову той палатки, в которой лежал ящик с охотничьими ножами. Ничего с ними не случилось. Ящик обгорел, а внутри все цело! Застегнула ремень на поясе, повесила на него два ножа. Чем я хуже Пуррта? Моя мать была воином!

Взялась покрепче за ручки и потащила ящик с ножами к байкам. Он тяжелый! Волоку пячась, ругаюсь про себя. Зато парни сразу оценили, похвалили. Мелочь, а приятно, как Марта говорит.

У моего байка самый молодой из чиновников возится. За спиной — два арбалета висят. Увидел меня — и, не говоря ни слова, повесил на меня два колчана со стрелами. Хоть бы разрешения спросил! Подтянула ремни, чтоб колчаны по попе не били. А парень подсовывает четыре копья под скобу на сиденье, за которую руками держатся. Это что, мы на древках копий сидеть будем?

— Стой, не торопись! — поднимаю сиденье, достаю ошейник со свежими прибамбасами. У меня в запасе всего два ошейника осталось: с кольцом и парадный. Конечно, я выбрала парадный!

— О-о-о! — оценил парень.

Шурр на нас посмотрел — и тоже к шатру за копьями побежал. А за ним и остальные.

— Взлетаем! — командует дядя Трруд.

Только Шурр и Пуррт сами байками управляют. Остальные это девушкам доверили. А из девушек одна я в ошейнике. Зато в каком!

Опомнилась, достала из бардачка планшетку, включила запись со всех регистраторов, координаты которых не дальше ста метров от меня. Есть такая умная команда, ее, наверно, один Стас знает. Посмотрела, сколько каналов пишу — мой ошейник, шесть байков, три орнитоптера и два костюма. Ничего не понимаю! Потом разберусь…

Поднялись на пятьсот метров. Горизонт распахнулся, видно далеко-далеко. Каналокопатель уходит на северо-запад, и его никто не преследует. Слабый ветер сносит облако пыли. Бунтари вытряхивают из одежды песок и собираются в кучу. Несколько всадников отлавливают сарфахов и скакунов без наездников.

— Многовато их уцелело, — огорчается Пуррт. Я достала планшетку, связалась с ретранслятором, навела оптику на бунтарей и нажала кнопку "статистика". Тут же появились цифры — количество сарфахов, скакунов и воинов.

— Двести девяносто семь бунтарей, — сообщила Пуррту.

— Ну ты, сестренка, даешь!