Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

— Случайность, — возразила я, покрепче обняв его за шею. А то еще отпустит, шлепнусь задом в песок. — Слушай первое желание. Поставь меня туда, откуда взял!

Пуррт вредничать не стал, поставил аккуратно. Даже перед этим ногой песок разровнял.

— Второе желание… Нет, второе потом скажу.

На крыльцо железного дома вышла Марта.

— Миу, иди завтракать. Вам с Линдой скоро во Дворец лететь.

— Я уже позавтракала.

— Тогда разыщи Амарру. Ей сегодня предстоит мокрое дело. Объясни, что это не страшно.

— Госпожа Марта, тут такое дело, — заговорила я по-русски. Пуррт тоже хочет обучение под шлемом. Сделай вид, что ты против, а глупая стажерка тебя уговаривает.

Марта спустилась с крыльца.

— Пуррт ведь не бригадир? — спросила на нашем языке.

— Нет, не бригадир, — ответила я по-русски. — Если глупая стажерка тебя уговорит, он будет должен мне два желания.

Марта сделала строгое лицо.

— Мы с Владом вчера решили, что в первую очередь будем обучать бригадиров, — опять на нашем, задумчиво разглядывая Пуррта. — Но если ты так просишь, я подумаю.

Мы взяли Амарру под руки и повели в железный дом, оживленно болтая по-русски.

— Он что, твой парень?

— Нет, — смутилась я. — Но у него такие уши… Когда на них смотрю, вся дрожу.

Марта остановилась, оглянулась и пригляделась к ушам Пуррта.

— Уши как уши. Мой кот, когда нашкодит, тоже так уши поджимал.

Я просигналила ушами Пуррту "сделано" и отмахнула хвостом жест "радуйся".

Славное утро! Хорошо и беззаботно как в прошлой жизни. Вокруг друзья, и ниоткуда не ждешь беды. Замечательное утро! Только бы хозяин скорей поправлялся.

Черная рабыня, которую Линда зовет по-русски Поваррешкой, надавала столько заказов, что я поняла: на кухне Дворца всего не дадут. Надо лететь на рынок. А почему нет? "Пояс верности" и ошейник с кольцом — в багажнике байка. Нужно Линду предупредить.

Линда решила проще.

— Всю эту гору продуктов ты в руках понесешь? Возьмем Поварешку с собой, они с Петром слетают на рынок. Нужно только утрясти вопрос с наличкой.

Достала звонилку и позвонила ювелиру.

— О чем ты говоришь, уважаемая? — удивился тот. — Твой кошелек у Берры. Она так боится за него, даже ночью из рук не выпускает.

Я хихикнула и назвала себя самой глупой рабыней. На рынок собралась, а о деньгах забыла. И Поваррешка больше не рабыня, раз без ошейника ходит.

Черненькая летела в машине рядом с Петром, а мы с Линдой — на байках. Сели чуть дальше обычного места, чтоб не пугать стражу. Шлемы и куртки закинули в машину, на заднее сиденье и пошли к парадному входу. Как обычно, впереди Линда, а я — за ее плечом. Тут двери открылись, и нам навстречу — народ. Угадали как раз к перерыву. Линда разыскала Владыку и передала пожелания всего наилучшего. Я сделала папе знак, что хочу сказать важное. Папа кивнул, но время было неподходящее, и меня отослали поболтать с подругами.

Первым делом я разыскала Шурртха. Он ходил мрачный и задумчивый. Мотнул мне головой и быстрым шагом повел через плац к казармам. А потом и дальше, к зданию школы гвардии.

В школе гвардии готовят элитных бойцов. Кормят как на убой, но и гоняют по-страшному, с утра и до вечера. Честное слово, сильнее, чем рабынь. Мы сравнивали. Бойцы оттуда выходят высокими, могучими! Младших вечером отпускают по домам, если они близко живут, а старшие так и живут в казармах при школе. Выходной дают раз в две недели, если не провинился. И так — до самой новой жизни. Зато окончившим школу гвардии все пути открыты. Их везде берут, и сразу такой оклад дают, что простому чиновнику и не снился. Шурр меньше года назад школу гвардии закончил, уже дом купил, двух рабынь, обеих бабушек к себе перевез, да еще семьям рабынь помогает. А Марру еще два года учиться.

Когда выдавалась свободная минутка, я к ним бегала, так что меня здесь многие знают.

— Хорошо, что ты прилетела. Марру дали два дня отпуска, — бросил Шурр через плечо.

— Ой, как здорово!

— Ничего хорошего. Через два дня у него испытание. Потом — еще два дня отпуска.

— Он пройдет, он сильный.

Шурртх не ответил. Только посмотрел на меня как-то странно. Вообще, вылететь из школы Гвардии можно запросто. Набирают туда детей четырех-пяти лет. А в пятнадцать заканчивает школу хорошо, если треть поступивших. А то и четверть. И испытания у них такие, что можно запросто шею свернуть.

— А, Шурртх, рад тебя видеть! — встретил нас куратор группы Марра. — Раз Миу привел, значит, уже в курсе. Интересно, кто рассказал?

— Птичка напела. Что вы Марру приготовили?

— Так я тебе и сказал. Шурр, ты же знаешь правила, — усмехнулся куратор и послал дневального за Марром. — Хорошо, что ты подошел. У Марра сейчас возникнут проблемы с жильем. Поможешь братишке?

— Его отчисляют?

— Сегодня — нет. Что будет после испытания, зависит только от него. Потерпи немного, сам все узнаешь.

Марр прибежал очень быстро. Разгоряченный, лохматый и слегка усталый. Отдал честь наставнику, ткнул Шурртха кулаком в живот, сгреб меня в охапку, чуть не раздавил. Я взвизгнула. На два года младше, а уже на полголовы выше меня вымахал.

— Курсант Марр, перед прохождением испытания двое суток отпуска. Счет пошел, — сухим, равнодушным голосом оповестил куратор.

— Выслушал! Могу идти?

— Можешь. Хотя, нет, задержись. Обычно награда дается после испытания, — он как-то криво усмехнулся. — Но тут случай особый. Сам с ней разбирайся. Дневальный, приведи дикарку из карцера.

Карцер был рядом, в подвале. Дневальный обернулся быстро. Вернулся, толкая перед собой рыжую девчонку. Девчонка рычала, шипела и огрызалась. Длинная, выше меня, тощая как жердь, аж ребра просвечивают. И очень грязная Из одежды — только замызганная набедренная повязка и грубый, тяжелый ошейник с кольцом. Руки связаны за спиной, а над локтем правой — два клейма беглой рабыни. Причем, одно свежее. После третьего побега клеймо ставят на лоб и отправляют на каменоломни. Но самое удивительное, у рабыни был хвост, который сейчас зло хлестал по ногам. Дважды бежать и сохранить хвост — это надо под счастливой звездой родиться.

— Вот твоя награда, — ухмыляясь во весь рот, проговорил куратор. — Вообще-то, пока не твоя, но будет твоя, если пройдешь испытание. Сумеешь укротить эту дикарку за пять дней — тебе это зачтется. А пока подумай, где ее поселишь на ближайшие два года. В казарме ей не место.

Марр жалобно посмотрел на Шурртха. Тот поморщился. Вести к себе домой грязное, сквернословящее чудище ему не хотелось.

— Может пока поживет у нас? — предложина я.

— В железном доме? — удивился Шурртх.

— Нет, рядом, в шатрах, с артистами.

— А что твой хозяин скажет?

Я задумалась.

— Да, Марр, в день испытания приведешь ее с собой, — встрепенулся куратор. Марр только кивнул, не отрывая взгляда от подарка, но Шурртх насторожился.