Штефан Руссбюльт - Долина Граумарк. Темные времена

Когда она перевела абзац о варварах-безбожниках на востоке, Мило спросил ее, почему она так углубляется в книгу и что надеется найти. Ее ответ оказался еще более странным, чем если бы она сказала, что книга пахнет цветками апельсина.

— Гóлем из библиотеки и карлики так же интересуются запретными книгами, как и Дорн. С той лишь маленькой разницей, что наемникам можно заплатить, чтобы у них пробудился интерес. С этими существами это не сработает.

Мило хотел расспросить поподробнее, но она уже углубилась в следующий абзац.

Она не выпускала из рук книгу всю ночь. В какой-то момент перестала переводить для остальных. Продолжив читать про себя, она делала пометки на каких-то важных местах.

Мило это было только на руку. После пережитого в библиотеке сон ему был просто необходим.

Утром Сенета сжато передала суть прочитанного. То, что она рассказала, казалось ошибочным и странным. Автор книги, имя которого нигде не было указано, судя по всему, считал, что все боги состоят в родстве. Он зашел еще дальше, осмеливаясь утверждать, что это одна семья: отец, мать, два сына и дочь.

Далее пересказывался миф о сотворении. Вначале Мать была одна. Она властвовала над жизнью и смертью. Она создала мир и жизнь в нем. Однако творение быстро надоело ей. Ей было мало наблюдать за тем, как возникает и исчезает новая жизнь. Она взяла себе мужа и сделала его владыкой войны и мира. И мире разразились войны. Крупные народы напали на мелкие, взяли их в рабство или перебили. В мире воцарилось право сильного. Жизнь того, кто не мог защититься или попросить защиты у сильной общины, не стоила и ломаного гроша.

Но что за войны без героических деяний, без тех, кто превозмогает себя, без тех, кто готов рискнуть и совершить что-то невозможное?

Мать захотела иметь ребенка. Ему она хотела отдать власть над разумом. С помощью этого дитяти народы должны были научиться развиваться, устранилось бы разделение просто на слабых и сильных. Она возлагала надежды на изобретательность, хитрость и коварство.

Но даже в жизни бога бывают неожиданности. Вместо одного ребенка у матери родились двое. Близнецы! Два мальчика, как две капли воды похожих друг на друга. Первому она поручила мудрость, второго сделала повелителем наваждения. Так братья разделили между собой свет и тень одной и той же божественной силы.

Все случилось так, как и надеялась мать. Различные народы стали развиваться в разных областях. Успех ждал не только сильных, но и тех, кто искусен в переговорах, наделен творческим даром и умеет применить нужную тактику.

Мать была почти довольна своим творением. Лишь немногое огорчало ее — малое разнообразие. Ей хотелось, чтобы в мире было множество самых разных существ, которые отличались бы внешне, были сильны и слабы в разных областях.

И родила мать еще одно дитя, дочь, и сделала ее богиней привлекательности и уродства.

Благодаря ее влиянию жизнь на протяжении веков приняла новые формы. Многим было отведено не более десяти лет, другие проживали по нескольку столетий, и лишь немногим удавалось найти для себя прочное место в мире. К их числу принадлежали люди, гномы, эльфы и полурослики, а также множество разных народов зеленых орд.

Историей возникновения божественной семьи собственно книга и заканчивалась. Однако на последней странице автор подчеркнул, что этот рассказ является лишь частью другого, который он читал у эльфов Серого порубежья. Только там можно обрести всю мудрость знания о мире богов, записанную на коре белокорых деревьев.

Когда Сенета закрыла книгу и вернула ее Мило, они просидели почти целый час, не сказав ни слова. Затем Мило вдруг вскочил, запахнул плащ, набросил на плечи рюкзак.

«Значит, Младший — это бог», — размышлял Мило. Жаль, что в тексте ничего не сказано об агнце. Но он был уверен в том, что нужная информация отыщется у эльфов.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Дорн.

— Если я хочу узнать, правда ли что-то из того, что написано в этой книге, мне придется съездить к эльфам. Это мой единственный шанс спасти брата.

Прежде чем Мило успел затянуть последний ремешок, Дорн уже встал у входа в подвал со скрещенными на груди руками, преграждая ему путь.

— Похоже, ты что-то забыл, — прорычал он. — Во-первых, ты здесь не совсем добровольно, во-вторых, хоть ты и можешь утащить с собой эту книгу, но она не твоя. И в-третьих: городские ворота охраняются, чтобы помешать мятежникам уйти безнаказанными.

— И именно по этой причине мы и пойдем к эльфам вместе с Мило, — заявила Сенета.

Если бы она всадила Дорну в грудь арбалетный болт, его удивление не могло бы быть сильнее.

— Ты собираешься сделать что? — пролепетал он. — Я что-то пропустил? Первоначальный план заключался в том, чтобы обеспечить себе место в одной из гильдий. Мы хотели иметь стабильный доход, не сражаться в каких-то битвах, при этом не зная, сможешь ли ты воспользоваться теми деньгами, которые тебе швырнут, как подачку. Или же зарабатывать монеты в дешевых трактирах какими-то дурацкими трюками.

Сенета улыбнулась ему.

— Да, все это мы умеем. Только теперь у нас появился шанс кое-что изменить. Мы можем узнать правду. Все, ради чего жители этого города готовы расстаться с жизнью, — мы можем добиться этого, проделав всего лишь одно-единственное путешествие.

— Ты говоришь не о жителях, а о мятежниках. Какое нам дело до того, что произошло с богами? — фыркнул Дорн.

— Дело не в богах.

— А в чем же тогда?

— Дело в том, чтобы сделать что-то важное, заняться своей жизнью, встать за правое дело. Мы считали, что зарабатывать деньги и не рисковать при этом своей жизнью или достоинством — это верный путь. Мы ошибались. Мы искали не богатства. Мы просто хотели придать смысл тому, что делаем. Что же может быть лучше, чем найти истину, которую ищут все?

Дорн опустил руки, сделал шаг к Сенете. Потом резко остановился, пристально посмотрел ей в глаза.

— Если ты хочешь именно этого, я пойду с тобой, — с грустью в голосе произнес наемник.

У Мило должен был бы камень свалиться с души, однако он не почувствовал такого уж огромного облегчения, как ожидал. Дело было явно не в том, что с ним пойдут воин и волшебница. Все дело было в чувстве, что он разрушил чью-то мечту, пусть даже это была всего лишь мечта наемника, которого он все равно почти не знал.

— Я точно не пойду с вами, — заявил писарчук. — То немногое, что я слышал об эльфах, вынуждает меня держаться от них подальше. Они ненавидят все народы, которые не похожи на них, относятся к ним с пренебрежением и уважения не проявляют.

— Значит, они почти ничем не отличаются от людей Рубежного оплота, — усмехнулся Дорн. — Ты можешь, конечно, остаться здесь — у нас одной заботой будет меньше. Но если ты дернешься и поднимешь тревогу прежде, чем мы выедем за городские ворота, ты пожалеешь, что не подох у эльфов. Мы друг друга поняли?