Сергей Коржик - Порубежье

— Ну, вот не повезло вам с бояричем, уже громко заявил я. Стукнули его по голове, теперь творит непонятное да незнамое. Но привыкайте, да учитесь, я плохому не научу.

— И чё ты за загогулину сковал боярич? Спросил меня Первак.

— Называется эта загогулина коловорот, дыры им делают.

— Вот посмотрите, и ты Первак и ты Ерофей. Я достал из реки «загогулину», нашёл подходящую гальку и, поддавливая этой галькой один конец коловорота, другим его концом за полминуты просверлил отверстие в первой попавшейся жерди.

— Всяко разно быстрее, чем калить прут и прожигать дырки. Нет?

— Да уж боярич, быстрее и намного, да и загогулину коловорот же наверное можно сделать и потолще? Спросил меня Ерофей.

— Всякие можно. Вот теперь, этим коловототом, делаете дырки в колесе и в досках и сажаете их на штыри. По четыре не каждую доску. Сколько досок получилось? Восемь? Мало. Надо ещё восемь. Вот смотрите. Я вытащил ещё горящее поленце из костра, притушил пламя и расчертил колесо крестом, потом поделил четверти на восьмушки, а те на шестнадцатые части. . Ищите и делайте, сделаете позовёте. Повернулся к Перваку и спросил ,

— А сколько у нас железа Кузнец? Сколько меди? Сколько олова? Отец твой руду плавил? Свинско железо у него оставалось ли?

— Не смотрел я ещё боярич, моя вина, а по руде так нашли мы боярич с отцом место одно на реке. Берег высок, каменистый, булыжники красные от ржавы, да с него с берега, вода ржавая сочится, кололи мы те булыжники да пробовали плавить. Свинского железа с него много получалось, а доброго совсем мало.

— Далеко ли, и на чьей земле? Моя земля к примеру, отсюда и вниз по Двине, да отсюда и вверх по Сухоне вёрст по полста.

— Тогда на твоей земле боярич, по Сухоне вверх вёрст десять будет.

— Для начала сплаваешь к отцу, если ему, то свинско железо не нужно, перевезёшь к нам. Да не болтай лишнего . Понял ли?

— Понял боярич, завтрева же сплаваю.

Были у меня планы на этот чугун, читал я в альтернативках, что если расплавить его да продуть хорошенько воздухом, то можно получить неплохое железо и даже сталь. А сталь это огогого! Всё упиралось в в отсутствии кирпича, людей и времени. Пока я занимался прогрессорством, Любава находилась рядом, слушала и смотрела, видимо пытаясь хоть что–то понять, а уж когда я махал молотом у наковальни, калил и остужал металл, глаза её блестели обожанием. До вечера закончили колесо, я потребовал, чтобы к утру был приготовлено ещё одно колесо поменьше. Вечером же Еремей принёс мне гитару. Полированое дерево было натёрто воском и снова отполировано, натянуто семь струн. Практически один в один с серийными гитарами продававшихся в любом магазине музыкальных инструментов моего времени. За одним исключением, струны.

— Из чего струны, спросил я Еремея?

— Так из сухожилий. Ответил он.

Я перебрал струны по толщине. Какую то пришлось полирнуть, чтобы убрать лишнюю толщину, натянул , подтягивая и настраивая семиструнку, а когда остался удовлетворён ладом выдал ошалевшей публике:

— Что же ты боярич, все песни у тебя слезу вышибают? Нет ли какой порадостней?

— Есть, как не быть. Но спою я их вам вдругорядь.

— За гусли тебе Еремей, отдельное благодарствие. Вот такие я именно и хотел, на них бы ещё струны звончатые, вообще цены бы не было. Конечно я слегка лукавил, гитару еще надо было доделывать, ну хотя бы те же лады на грифе, но это уже детали. Мне концерты не давать, а для души сделаю не торопясь.

Утром следующего дня, причастные к таинствам водяного колеса собрались на берегу.

— Еремей, приладь маленькое колесо на длинный конец оси. Вот тут на краю колёсика сверли дырку и вставь шпенёк покрепче. Это колесо тоже должно крепко сидеть на оси. Сделал? Хорошо. Теперь берём всё это и вставляем меж забитых вчера жердей. Опускайте обе стороны до тех пор пока в воде окажется только четверть колеса. Ровней, ровнее ироды! Хорошо, крепи жерди.

Несильное течение толкнуло лопасти колеса, оно закрутилось, завертелось, зашлёпало досками. Маленькое колёсико закрутилось тоже махая шпеньком.

— А вот теперь Еремей, попробуй остановить водяное колесо, удерживая маленькое колесо за шпенёк. Да будь осторожен, как бы руки тебе не вывернуло.

Еремей попробовал его мотнуло, он успел бросить шпенёк. Попробовали и другие с тем же результатом.

— А теперь Еремей представь себе колесо в две сажени величиной. Какую оно силу будет забирать у реки? Теперь смотри:

— Эй кто ни будь, вбейте ещё, три жерди рядом вот здесь, я указал место, найдите жердь да привяжите к одному концу пилу, а на другом конце сделайте дырку, что–бы шпенёк с малого колеса вошел. Теперь смотри народ и удивляйся, я вдел получившийся рычаг в шпенёк и сунул его меж новой пары жердей, командую Ерёме, — подвязывай перекладину! Да быстрее же! Рычаг дергался как живой, пила на конце ходила вверх вниз вперёд назад, но была там одна точка, где свободно и спокойно можно было подставить жердь, что я и сделал. Пила вжикнула пару раз и отпилила кусок жерди. Аут!

— Ддай мне боярич, заикаясь попросил Еремей.

— Да сколько угодно, Ерёма. Пили сколько хочешь, но ещё и думай. Как сделать большое колесо. Им же можно не только пилить, но и ковать, меха в доменке качать. Мы так и сделаем. Одно большое колесо на длинном валу. По одну сторону доскопилка, по другую кузница, доменка, ты себе лежишь на печи, а река за тебя пилит, куёт, мелет зерно, воду подаёт. Ляпота!!

Через пару дней приплыли избы из крепости. А с ними и дед, видать был у него доглядчик за мной. Первым делом сунулся к водяному колесу.

— И что говоришь можно доски пилить? Сколь из бревна можешь напилить досок?

— Ну, ежели бревно в обхват толщиной, да захочешь доску в два пальца толщиной, то можно сделать добрых досок восемь штук за раз.

— А сколь долго пилить она их будет?

— Так думаю всяко разно быстрее, чем топором её тесать. Можно любой толщины доски строгать, хоть в два хоть в три пальца, да хоть брус в вершок или два.