Сара Риз Бреннан - Недосказанное (ЛП)

— Похоже полезность обошла стороной это поколение.

— Итак...

— Итак вы не источник и у меня все на этом, — объявила Лиллиан.

— Погодите-ка минутку, — попросил папа. — Значит, я не источник, что бы там это ни значило. Но может я могу быть чем-то другим полезен? Должно быть хоть что-нибудь.

Лиллиан задумалась.

— Не мешайтесь под ногами. — Она направилась к двери. Папа отставил свою чашку кофе и пошел за ней, а Кэми за ним. - Слушайте, мои дети в беде, и я хочу...

— Дети? — повторила Лиллиан. Её звонкий голос должно быть пронзил стены. И словно в ответ на призыв, на лестнице появились Тен и Томо, оба одетые в пижамы и глазевшие на неё.

— Да, дети, Лиз, — нетерпеливо ответил папа. — Вот причина, по которой я попросил вас прийти сюда, а не пришел сам к вам.

Лиллиан изучила мальчиков. Кэми заметила, как обычное рвение Томо поникло, под холодным безразличным взглядом Лиллиан. Он отступил назад, поднявшись вверх на несколько ступенек, а застенчивый Тен встал перед братом. Кэми подошла к подножью лестницы, таким образом оказавшись перед обоими братьями.

Лиллиан бросила взгляд на Кэми, а потом вновь вернулась к отцу.

— Ваши причины меня не касаются, — сообщила она Джону. — Я защищу вас, потому что вы — часть моего города, но у меня нет ни времени, ни терпения отвечать на ваши вопросы и мириться с вашей дерзостью.

Лицо папы омрачил гнев, но он смотрел на лестницу и прикусил губу.

— Ну что ж, ладно, Лулабелль, — сказал папа. — Отличного вам дня.

— Это не мое имя! — огрызнулась Лиллиан, наконец сломавшись, и захлопнул за собой дверь.

— Ладно, дети, дурно воспитанными волшебница ушла! Идите одевайтесь, — крикнул отец. Тен с Томо благодарно посмотрели на родителя и убежали. Папа побрел обратно к кухонному столу за своим кофе.

— Ты же знаешь, что она может силой мысли воспламенить твои волосы, — небрежно произнесла Кэми.

Папа пожал плечами.

— У чародеев есть магия, — сказала Кэми. — Никто не знает, как этому противостоять. Когда пытаешься...

Кэми вздохнула и подошла к столу. Она закатала оба рукава и, протянув руки через стол, показала отцу исцарапанную шипами кожу.

Папа взирал на них несколько мгновений, а потом со стуком отставил чашку с кофе. Он обошел стол и взял её за руки.

— Ох, девочка моя, — сказал папа. — Кто это сделал?

Кэми молча покачала головой, зарывшись лицом в его футболку. Она не позволит отцу быть убитым полисменом-чародеем, или любым другим чародеем.

Папа укачивал её с мгновение, чуть не сбив её с ног, и прижался губами к её волосам.

— Значит, ты согласна со своей мамой? Считаешь, что нам надо держаться в стороне?

— Я не могу, — сказала Кэми. — Я должна хоть что-нибудь делать.

Папа вздохнул.

— Знаешь, когда тебе было три года от роду, ты заблудилась в лесу и мы нашли тебя, уткнувшейся головой в лисью нору. Порой мне кажется, что с тех пор мало что изменилось. То есть я хочу сказать, ты могла бы вырасти и чуть повыше.

— Пап, короткие анекдоты что ли? Ты серьезно? — сказала Кэми в его футболку.

— Не знаю, что ты под этим подразумеваешь, учитывая, что во мне изобилует мужественность во все около ста семидесяти сантиметров с хвостиком, — ответил папа. — И что будем делать?

— Что ж, будем коварны, — сообщила Кэми. — Я узнала имена некоторых чародеев, так что мы знаем, с чем мы боремся. Еще я нашла чародея в Лондоне, который возможно поможет нам найти других. И я провожу расследование, хочу узнать, что случилось в 1485. Как-то раз наш предок спас город. И если я узнаю, как это у него вышло, то и у меня подучится.

— В 1485? — переспросил папа, и она почувствовала, как он расслабился от мысли, что его ребенок занимается только тем, что читает исторические записи. — Ну, эээ, я преклоняюсь перед твоим журналистским чутьем. Но, что я могу сделать? Как я могу помочь?

Кэми подумала: «Ты уже помогаешь», — и еще на какое-то мгновение оставила лицо спрятанным в его футболке. Она знала, что этот ответ не удовлетворит родителя. Поэтому она произнесла:

— Я дам тебе знать.

— Надеюсь на это, — сказал папа. — И, Кэми, пообещай мне быть осторожной.

— Я постараюсь, — сказала Кэми, и наконец отстранилась. Она подошла к другой стороне стола, чтобы схватить арахисовое масло. — Пап, — добавила она, — я вот тут подумала, когда все закончится, мне бы хотелось начать учить японский, если ты захочешь учить меня. Она оторвалась от размазывания арахисового масла по тосту, чтобы взглянуть на отца, который смотрел на неё.

— Ki o tsukete*, — сказал он. — Кэми, ga aishite iru**.

Кэми опустила подбородок на руку.

— Что это означает?

— Это означает, что я всегда хотел троих сыновей, — пояснил папа. — Вот правда, никогда не испытывал потребности иметь дочь. Вообще. Три сына заставили бы меня чувствовать себя чрезвычайно мужественным.

— О, понятно, — сказала Кэми и улыбнулась: её японского хватало, чтобы понять, что её папа сказал совсем не это.

— Пойду-ка я, удостоверюсь, что то жалкое количество сыновей, которое у меня есть, оделось, — сказал папа, направляясь к двери. И прежде чем он открыл дверь, он оглянулся и сказал: — Аригато.

Кэми прекрасно знала, что по-японски это означает «спасибо», но она все равно вопросительно приподняла брови.

— Что означает «мотай отсюда», — объяснил он.

Кэми украла чашку с кофе у своего отца, и улыбнувшись в край чашки, сказала:

— Я так и подумала.

Глава Двадцать Вторая

Его Наследие

Эш проснулся в утро понедельника от громкого стука и был уверен, что за окном бушевала гроза. Он ворочался в постели, пытаясь отключиться от грохота, но звук не умолкал. Наконец он со стоном заставил вылезть себя из кровати и выйти из комнаты. Покачиваясь, он двинулся в направлении источника шума с намерением что-то с этим сделать. На лестнице он встретил свою мать. Она была в своем розовом палантине, волосы развивались, но она была достаточно хладнокровна, чтобы бросить презрительный взгляд на потрепанные пижамные штаны Эша, прежде чем плавно спуститься вниз. Эш закатил глаза и последовал за ней к входной двери.

Когда она открыла её, Джаред стоял на пороге. Через плечо у него была перекинута сумка с вещами.

— Вам нужно установить звонок, — заметил он.

— Установить звонок. В Ауримере? — спросила Лиллиан, голос которой прозвучал так, будто Джаред предложил осквернить безмолвные останки их предков Линбернов.

Джаред ухмыльнулся и сказал:

— Я могу войти?

Лиллиан, все еще не отошедшая от кошмарным видения Ауримера со звонками и лифтами, кивнула и повела Джареда в библиотеку. Она вошла и встала у окна, глядя на улицу, туже завернувшись в паланкин. Эш встал возле стеллажа, откуда мог видеть её лицо и попытался понять, что же она чувствует.