kissherdraco - Жажда/water (СИ)

― Скажи…

В первый раз она не расслышала. Почти непроизвольно мотая головой из стороны в сторону, а Драко вбивался в нее, начиная терять ритм. Он дышал как-то странно, сквозь сжатые зубы.

― Повтори… Грейнджер.

― Что? ― прошептала она. С трудом, сквозь его яростные толчки. Сквозь безнадежную битву боли и удовольствия за ее тело.

― Мое имя…

Гермиона почти не соображала, а он двигался в ней, исступленно, потерянно, полностью поглощенный тем, что билось в его глазах. Дикая тьма, страшная сила желания. Он зарычал и сильнее стиснул ее бедро.

Она всхлипнула:

― Малфой…

― Нет…

И поняла ― вдруг, на дне крутящейся воронки пульсирующей боли и отголосков наслаждения, терзающих мозг ― надо было подумать… и попытаться понять, что сказать… ― он повторил опять. Казалось, он был так близко к чему-то, слишком быстро и слишком сильно, что ей надо было… у нее не было выбора, слова сорвались с языка:

― Драко… ― и еще раз, потому что, услышав, он сильнее двинул бедрами, вдавил ее в пол так, что, кажется, в ней что-то хрустнуло, но это было неважно. Не сейчас и не после, до тех пор, пока она с ним, и она повторила, на этот раз громче:

― Драко…

Горячая, жаркая влага внутри затопила ее. Драко била крупная дрожь, он крепко зажмурился, резко хватая ртом воздух на волнах экстаза, снова и снова прокатывающихся по его телу.

И замер, на несколько кратких секунд совершенно застыл. Гермиона смотрела на него во все глаза, а потом его руки медленно подогнулись. Он плавно, со стоном выскользнул из нее, пытаясь не придавить, и упал рядом на влажный каменный пол. Задыхаясь. Как загнанный конь.

― Грейнджер…

Ей удалось чуть-чуть, очень медленно повернуть голову. По его щеке текли слезы. Как у нее. Они вдвоем. Измученные, на полу.

Но он ничего не сказал. Только молчал и тихо дрожал всем телом, и Гермиона снова стала смотреть в потолок. Попыталась закрыть глаза и опять почувствовать его тепло внутри. Все что угодно, чтобы приглушить жгучее чувство пустоты от того, что они сделали. Или чтобы вернуть его. Тело горело от боли.

Мысли мешались; возможно, оно все еще здесь. Сейчас. Как в бреду. Она хотела лежать так как можно дольше. Всегда. Чтобы не вспоминать, почему они плачут, лежат там и плачут. Беззвучно, как про себя. Или друг другу.

И тогда, сквозь тьму зажмуренных глаз, Гермиона почувствовала, как что-то коснулось ее руки. Горячие влажные пальцы робко обхватили ее ладонь, тихо и осторожно сжали. Ее сердце замерло.

Она открыла глаза. Чуть повернула голову ― к нему, к Драко. Он лежал, уставившись в потолок. Все еще задыхаясь, все еще с мокрым лицом, и не смотрел на нее. Кажется, вовсе не замечал. Можно было подумать, что он опять замкнулся в себе. Забытый. Отверженный.

Если бы не ладонь, чуть дрожащая на ее руке. Будто он боялся, а вдруг ― вдруг она ее просто сбросит.

Очевидно, в этот странный момент Гермионе Грейнджер, лежащей, держась за руки с Драко Малфоем, следовало бы иметь куда больше сожалений. Но она не могла себя заставить. По крайней мере, сейчас.

Отвернулась, закрыла глаза и стиснула его пальцы.

И медленно, постепенно его дрожь начала стихать.

Боль, слезы, секс. Кровь.

И это то, к чему они пришли. На следующее утро…

С чего начать.

Он не знал, почему так было. Не имел ни малейшего понятия, почему в голове не мелькало даже подобие мысли, с тех пор как это случилось. Безмолвие. Почти полная тишина, пока Драко сидел в кресле в углу ее спальни. Только неясный шум в сознании, только расслабленность, которые проскальзывали через пустые участки его собственного неверия. В безмолвии. Легкий шум в ушах, ровное дыхание, затихающее биение сердца — он чувствовал его кожей… и больше ничего.

Драко сидел здесь, в этом самом кресле, все в той же тишине, с того самого момента, как положил ее на кровать столько часов назад. Когда за окнами ее спальни сквозь гущу деревьев еще не пробивалось бледное сияние рассвета. Он просто опустил ее туда — на белые простыни — со следами синяков и кровоподтеками, и обессиленную.… И, возможно, она ждала, что он ляжет рядом с ней. Или может даже ждала, что он уйдет вообще.

Драко понял, что не может сделать ни того, ни другого. Поэтому он просто пересек комнату и сел. Все время на одном месте, устремив взгляд на ее спящую фигурку, почти не мигая. Просто смотрел на Гермиону, на ее покалеченное, обессиленное тело, вдалеке от реальности в своих снах.

Но реальность наступила до этого. В тот момент, когда они оба лежали на полу в ванной комнате…пол в ванной комнате. Первая связанная мысль проникла в голову Драко. Он до сих пор не убрал разбитое стекло.

Но затем мысль покинула его также быстро, как и появилась до этого. Неуместно. И снова вернулась оцепенелая тишина.

Они лежали на холодных каменных плитах: незащищенная кожа, бросающиеся в глаза синяки, отчаянно бьющиеся сердца. И возможно, он должен был сделать что-нибудь. Ему, несомненно, нужно прикоснуться к ней еще раз, чтобы остудить горячую кровь и убить внезапный порыв серьезности, который вспыхнул в его возвращающемся сознании. Потому что Драко не был готов. Он не был готов прийти в себя и вернуться, а еще думать о том, что только что случилось между ними. И да: ему просто необходимо прикоснуться к ней еще раз. Он не имел ни малейшего понятия, почему или как. Он не ждал что, что-нибудь вернется. Но он все еще мог чувствовать покалывания в ладони, в то время как рука покоилась на подлокотнике его кресла.

Не то, чтобы он не думал об этом. В голове было пусто, если не считать неверия, конечно. Только ее образ, лежащей на кровати. Спутанные локоны, разбросанные на подушке. На щеках следы слез. Потому что Драко догадывался о том, что она плакала во сне.

Она была красивой. Израненная и покалеченная, но всецело его. Как ужасно. Не думать об этом. Не сейчас, по крайней мере.

Он лишь ждал момента, когда его сознание не позволит ему больше решать. Момента, когда он не сможет наслаждаться тишиной и забывать про боль. Забыть насколько он был близок к краю, и всего лишь несколько часов назад.

Гермиона.

Панси.

Отец.

На данный момент всё скрыто в дальнем углу. На короткий момент. Но Драко не был глупцом. Он знал, что ничто не длится вечно, в особенности что-то хорошее. Как его губы на ее — всегда так мало. Как его наказания — всегда слишком быстрые. Нет: хорошее приходило и уходило — неторопливо и спокойно, но почему-то с такой скоростью, что он почти сразу же забывал их тепло.

За исключением того, что он до сих пор мог чувствовать ее. И так же как ненавидел, он наслаждался этим чувством.

Гермиона перевернулась, издав болезненный звук. Этот звук что-то сделал с его сердцем, послал что-то стремительное в голову — несомненно, что-то важное, Он был рад пришедшей мысли, рад и в тоже время пристыжен — что-то в этом роде. И он должен был отреагировать незамедлительно.