Сергей Мусаниф - Стрелок и маг (Тетралогия)

Гарри теребил волшебную палочку, Мэнни закусил нижнюю губу.

– Призываю творца! – возвестил Горлогориус, и десять молний из его рук вонзились в самое небо.

Гарри подумал, что со спецэффектами у волшебника все нормально, но вот само призывание не впечатляло. Слишком короткое.

Тем не менее заклинание срабатывало. Пламя факелов достигло двух метров в высоту, линии пентаграммы ярко засветились красным, а в середине заклубился белый туман, медленно принимавший окончательную форму.

Создатель?

Или очередной демон?

В магии ни в чем нельзя быть уверенным до конца, даже если заклинание творит сам Горлогориус.

А ну как эта штука окажется сверхъестественной и злобной и прямо сейчас поотрывает нам головы, доказывая неправоту теории Гарвина, подумал Гарри. Вот Горлогориус удивится!

Образ отчитывающегося о сотворенном им мире создателя никак не укладывался в голове молодого волшебника. Более абсурдным мог быть только образ творца, оправдывающегося за созданный им мир.

Щелчок пальцев Горлогориуса прозвучал как удар грома. Туман посреди пентаграммы исчез, оставив вместо себя фигуру с более-менее гуманоидными очертаниями. Фигура… хихикала.

– Не может быть! – выдохнул Гарри.

Стрелок и старшие волшебники хранили гробовое молчание. Они пребывали в изумлении. Но если Мэнни Удивила причудливая форма, которую принял творец, Джек и Горлогориус были поражены тем, что уже встречали эту форму ранее.

Творец носил цветастые шорты и пляжные шлепанцы. У него было загорелое тело, солнцезащитные очки и в руке зеленый напиток в высоком стакане с маленьким зонтиком и трубочкой.

– Ребята, вы клевые, – сказал творец. – Кстати, а кто вы такие? И где пляж? Куда подевались все телки?

– Э… Горлогориус, со всем моим уважением, но вы уверены, что все сделали правильно? – спросил Гарри. – Это же демон по имени Фил. Помните, он еще подсказал нам идею по поводу Бозела и меча…

– Точно, – сказал Фил. – Я вас помню, парни. У вас еще такие смешные проблемы. Да?

– Я бы поостерегся в дальнейшем называть его демоном, – сказал Мэнни. – Вне всякого сомнения, это творец.

– Да, я творец, – гордо сказал Фил, отхлебывая из своего стакана. – А вы, значит, твари. Те самые, которых я сотворил. Круто! А нет, не круто. Было бы круто, если бы я сотворил побольше голых телок. Но здесь я их почему-то не наблюдаю.

– Мы вызвали тебя, потому что нашему миру грозит опасность, – сказал Горлогориус.

– Возможно, опасность грозит вашему миру потому, что так оно и было задумано, – сказал Фил. – Черт, «колумбийский белый» – это круто, но я должен заметить, что после принятия его на солнце он дает очень странный эффект. С одной стороны, у меня явные галлюцинации, а значит, меня торкнуло. Но меня совершенно очевидно не колбасит.

Гарри немного расслабился. Творец явно пребывал не в том настроении, чтобы отрывать потревожившим его людям головы.

Творец заявляет о своих галлюцинациях. Может быть, вселенная действительно является сном одного человека, прикорнувшего на пляже? А что будет со вселенной, когда этот человек проснется и отправится искать голых телок?

– Нам нужна информация, которая поможет спасти нашу вселенную, – твердо сказал Горлогориус.

– Я сочувствую вашим проблемам, ребята, – сказал Фил. – Но не понимаю методов их решения. Нельзя же, чуть что случится, звать на помощь самого творца. С проблемами нужно уметь справляться самостоятельно.

– Время не терпит, – сказал Горлогориус.

– Да, когда я создавал время, то здорово промахнулся, – признался Фил. – Хотя что еще вы могли получить за такие бабки?

– Ты дашь нам ответы? – спросил Мэнни.

– Не уверен, парни, – сказал Фил. – Все это было довольно давно.

– Разве можно забыть устройство вселенной, которую сам сотворил? Я бы такое не забыл, сколько бы времени ни прошло, – удивился Мэнни.

– Если правильно подойти к этому вопросу, можно забыть про все на свете, – сказал Фил. – К тому же ваш мир не единственный. Я их потом столько насоздавал… Можно сказать, поставил производство на поток.

Это сколько же он спит, поразился Гарри. Или не спит? Неужели он создает вселенные на промышленной основе? Да еще и за деньги? Интересно, кто ему платит?

– Придется тебе напрячь свою память, – грозно сказал Горлогориус. Похоже, он полностью поверил в теорию Гарвина относительно природы мелких творцов и решил применить тактику давления и запугивания, которую обычно использовал против младших волшебников. – А то ты останешься здесь навеки.

– Нелогично, – сказал Фил. – Я не могу остаться здесь навечно, потому что, по вашему собственному утверждению, опасность грозит вашему миру в самом недалеком будущем. Но я готов вам посодействовать. В чем проблема?

– Эта проблема касается Большого Бо.

– А, эта проблема, – сказал Фил. – Сочувствую вам, парни. Большой Бо – это вам не два пальца об асфальт…

– Мы разработали средство для борьбы с ним, – сказал Горлогориус. – Но нам нужны ключи.

– А я их хорошо спрятал, да? – сказал Фил.

– Неплохо, – согласился Горлогориус. – Кстати, а сколько их всего?

– Значит, вы еще не разгадали эту великую тайну, являющуюся одной из основ мироздания, парни? – развеселился Фил. – Лучшие умы вашего мира веками бьются над моей задачкой, да?

– Бьются, – подтвердил Горлогориус. – И я верю в их успех.

– Но веков в запасе у вас нет, – сказал Фил. – И вы решили поговорить с автором. Пожаловаться папочке, так сказать. Или нет?

– Да, – признался Горлогориус, еле слышно скрипнув зубами. – Ты нас очень обяжешь, если скажешь, сколько всего ключей ты создал.

– Семь, – сказал Фил.

– Семь? – удивился Мэнни, ожидавший услышать куда более значительное число. – Почему семь?

– А почему нет? – спросил Фил. – Семь – это сакральное число: семеро козлят, Белоснежка и семь гномов, семеро неуязвимых мудрецов, цветик-семицветик, семь чудес света, и вообще… Я планировал сделать больше, но потом не захотелось париться…

Для Гарри речь Фила явилась чистейшей воды абракадаброй. Он понимал почти все, пока Фил не произнес слово «сакральный».

– Сакральное? – переспросил Мэнни. Очевидно, у него тоже были сложности с пониманием этого слова.

– Мистическое, – объяснил ему Горлогориус.

– Семь – сакральное число? – удивился Мэнни. – Что такого сакрального в семи козлятах?

– Видимо, в том мире это очень сакральная сказка, – сказал Горлогориус.

– А как же три поросенка? – не сдавался Мэнни. – Трое-из-ларца – одинаковы с лица, три девицы под окном, три богатыря, наконец… Я думал, три – более сакральное число.