Марк Энтони - Цитадель огня. Мрак остаётся (Золотая серия фэнтези) - 2003

— Глупость и вздорная мечтательность, — прошептал старый рыцарь. — Что с тобой происходит, Дарж из Стоунбрейка? Все это время ты если не предаешься горестным размышлениям о прошлом, то рисуешь в своем воображении картины несбыточного будущего. Так нельзя!

Скорее всего его одолела та же болезнь, что и леди Мелию. В последние дни она не раз погружалась в грезы далекого прошлого. Дарж заметил, что это вызывало у Фолкена нешуточную тревогу, однако, судя по всему, бард просто не знал, что делать. Сама Мелия также не осознавала, что ведет себя несколько необычно. Это было как раз самым странным. Даржу еще не доводилось встречать в своей жизни людей, столь уверенных в себе и собственных способностях, как Мелия.

Стало немного светлее. Значит, это все-таки утро, а не ночь.

Дарж встал и оделся, натянув на себя новые штаны и жилет. С некоторой долей зависти отметил про себя, что это одеяние удивительно подходит для здешнего климата. Только подойдя к двери, он заметил, что постель Фолкена пуста. Он прошел в заднюю, более просторную комнату.

— Доброе утро, мой дорогой! — воскликнула Мелия. Она стояла возле стола и разливала из кувшина по чашкам какую-то розоватую жидкость. — Выпьешь сока магры?

Дарж совершенно не представлял себе, что такое сок магры, поскольку никогда раньше о нем не слыхивал. Однако решил не обижать богиню отказом и, утвердительно кивнув, взял у нее чашку.

— Ты рано встал, — произнес Фолкен.

Он сидел в кресле и перебирал струны лютни.

— Так же, как и вы, — ответил Дарж.

Он в очередной раз с удивлением отметил про себя, что музыкальный инструмент как бы сросся с бардом, стал едва ли не частью его существа. Иногда Фолкен, видимо, сам того не замечая, говорил с певучей интонацией своей любимой лютни, словно заменяя ее своим певучим голосом.

— Я рада, что вы встали и готовы отправляться в путь, — сказала Мелия. — Прошлой ночью мне стало известно, что назначено собрание Этериона. Оно начнется на рассвете.

Дарж нахмурился:

— Я наверняка услышал бы шаги посыльного, приди тот с подобным известием в наши комнаты, по я ничего не слышал.

Мелия лишь улыбнулась в ответ и налила себя чашку сока. Дарж уже хорошо знал, что в таких случаях не стоит проявлять излишнего нетерпения и не требовать объяснений. Во всяком случае, общаясь с леди Мелией, этого делать точно не следовало. Поэтому он решил сделать глоток из своей чашки. Сок оказался сладким и холодным. Дарж не успел заметить, как чашка его опустела.

— Еще сока? — спросила Мелия, и Дарж утвердительно кивнул.

Сок магры действительно пришелся ему по душе.

Они добрались до ворот Второго Круга к тому времени, когда солнечные лучи коснулись самых высоких куполов города.

— Нам следует поторопиться, — сказал Фолкен, посмотрев на небо. — Вы ведь сказали, что собрание Этериона начнется на рассвете. Нельзя опоздать.

— Конечно, — отозвалась Мелия и гордой поступью прошагала под сводами ворот.

Дарж вопрошающе посмотрел на Эйрин и Лирит, но те лишь пожали плечами. Мол, откуда им знать, что имела в виду Мелия. Хотя девушки проснулись несколько поздно и одевались в спешке, выглядели они на удивление хорошо. Они зачесали волосы наверх и закололи их так, как это обычно делали местные женщины. Белокожая Эйрин, как ни старалась изменить свою внешность, выглядела типичной северянкой. Что же касается Лирит, то она, со своей смуглой кожей, легко могла бы сойти за уроженку Тарраса, причем особу знатного происхождения.

— Ох, Мелия! Стоит ли в столь ранний час говорить загадками? — простонал Фолкен.

— Но ведь все предельно просто, — пояснила богиня. — В самые ранние рассветные часы в Этерионе соберутся только жрецы и жрицы менее могущественных храмов. Опоздание же будет означать, что опоздавший столь уверен в своем положении или настолько всеведущ, что не боится пропустить чего-то такого, что остальным кажется важным. И чем позже ты приходишь…

— …тем более значительной и важной фигурой являешься? — вопросом закончила фразу Мелии Эйрин.

— По крайней мере в глазах окружающих ты являешься такой важной особой! А в Таррасе, дорогая, подобное порой играет огромную роль!

Даржу ее слова все равно показались непонятными.

— Не понимаю, как можно быть важной фигурой только потому, что ты сам уверовал в это. Даже будь я уверен в том, что у меня есть оружие, но его на самом деле у меня нет, что помешает моему противнику воткнуть свой меч мне в живот? — сказал он.

Мелия ласково коснулась пальцами его щеки:

— Вас это могло бы удивить, дорогой, но это так.

Когда они вышли на улочки Четвертого Круга, то оказалось, что вокруг полно народа. К голубому куполу, возвышавшемуся над куполами других храмов, направлялись огромные толпы местных жителей, мужчин и женщин. Шагавшие вперед вместе со всеми Лирит и Эйрин двигались, наклонив друг к дружке головы. Обе молчали — по крайней мере губы их не шевелились, — но Даржу показалось, что девушки разговаривают. В первый вечер их пребывания в городе, когда Лирит рассказала об увиденном ею волшебном клубке, рыцарь сразу не понял, что она имела в виду. Однако Эйрин побледнела, как будто на нее обрушился порыв холодного ветра, а Мелия и Фолкен обменялись понимающими взглядами и кивками.

После этого Лирит стала вести себя более сдержанно и замкнуто, почти все время молчала, изредка перекидываясь парой слов с Эйрин. О колдовстве и колдуньях Дарж знал очень мало, однако логика подсказывала ему следующее: похоже, что это не случайно, что кишащий клубок, виденный Лирит, так вырос здесь, в Таррасе, городе, где неизвестные убийцы посягнули на жизнь самих богов.

Однако Даржа в последнее время больше беспокоило другое: кто тот человек, что покушался на жизнь Лирит? Почему он следил за ними все то время, пока они шли по пристани? И почему все-таки решил причинить вред кому-то из них?

Этого рыцарь не знал. И всю дорогу сожалел о том, что оружие — его замечательный меч — пришлось оставить в гостинице.

Будь начеку, Дарж из Стоунбрейка! Как только время приблизится к закату , вас будет ожидать великая опасность …

Ход его размышлений прервал громкий пронзительный детский плач.

Дарж поднял глаза и увидел, что его спутники ушли немного вперед. Видимо, они не слышали детского плача. Неужели это снова призраки, только на сей раз уже не безмолвные?

Дарж обернулся, сделал глубокий вдох и наконец увидел, откуда доносился плач. Этот был вовсе не призрачный, а самый что ни на есть настоящий ребенок, мальчик лет четырех-пяти. Он стоял недалеко, на другой стороне улице. Его черные волосы были взъерошены, по круглому личику текли слезы. Скорее всего он потерял родителей. Мальчик плакал, размахивая руками. Пальцев видно не было, потому что рукава его одеяния были слишком длинны и едва ли не волочились по земле.