Анатолий Махавкин - Пасынки страны

К вечеру стало окончательно ясно: машина умерла всерьёз и надолго. Все попытки реанимировать хладный механический труп окончились провалом и реанимационная бригада, в полном составе, засела в салоне, угрюмо разглядывая кусты и деревья, медленно тонущие в сизом тумане. Наихудшим было то, что никто даже не представлял, куда нас занесла нелёгкая. Навигатор, хоть на него это было абсолютно не похоже, демонстрировал какие‑то весёлые помехи, а потом и вовсе отключился, очевидно обидевшись на все те замечания, которые были отпущены в его адрес.

Вроде бы, по логике вещей, мы уже давным–давно должны были оказать на шоссе. Единственная проблема заключалась в том факте, что логика эта принадлежала моей жене Вере. Именно она, толкнув меня локтем в бок, приказала сворачивать на полузаброшенную просёлочную дорогу. Так мы должны были сэкономить горючее, время и нервы.

— Я же тебе говорила, заправить полный бак, — нервно бросила Вера и порывшись в сумочке, достала телефон, — нет, ну это — просто наказание какое‑то. Как такое может быть.

— Как в любом фильме ужасов, — откликнулся с заднего сидения Сергей — мой товарищ и коллега, — а из кустов сейчас попрут маньяки или зомби.

Жена даже не потрудилась ответить, встряхивая телефон так, словно это могло помочь ему поймать недоступную сеть. Серёгу она откровенно недолюбливала, за глаза называя тупорылым быдлом, особенно когда разглагольствовала на тему смены моей работы.

— Серёжа, — Маргарита, жена моего друга, сидевшая до этого момента, словно мышка, решилась подать голос, — пожалуйста, не надо об этом. Ты же знаешь, как я боюсь всего такого.

Казалось, Рита боится вообще всего на свете и при взгляде на эфемерное создание, с жидкими волосиками на костлявом черепе, это становилось понятно в первые же секунды общения. Её, почти бесцветные, серые глазки смотрели так испуганно, что хотелось немедленно спрятать женщину в крепкий шкаф, а ещё лучше — в сейф.

Было просто поразительно наблюдать рядом жизнерадостного краснощёкого Сергея, у которого уже успело прорасти внушительное брюшко и худую, словно былинка, привидениеобразную Маргариту. Каждый раз, когда я спрашивал товарища, каr его угораздило жениться на такой, он лишь почёсывал разрастающуюся лысинку и пожимал покатыми плечами.

Впрочем, о чём я говорю. Как я сам то умудрился выдержать почти десять лет совместной жизни с женщиной, которую вполне можно выставлять в Лондонской палате мер и весов. Ну, в том разделе, где сферическая стерва в вакууме. Единственная вещь, которой у Веры не отнять — это её красота. В свои тридцать, с небольшим хвостиком, супруга умудрилась сохранить привлекательность, приумножив её полученными знаниями и умениями. К сожалению, за прекрасной внешностью скрывался настоящий монстр и даже тёща не решалась надолго приезжать к нам в гости, опасаясь необузданного характера доченьки.

Вера раздражённо швырнула бесполезный девайс обратно, в недра своей бездонной сумки и повернулась ко мне. Её карие глаза метали искры, а гладкое лицо преисполнилось праведным гневом. В общем, по всему уже было понятно, кто виноват во всех наших неприятностях. Несомненно — я. Спорить не стоило: от этого, обычно, становилось намного хуже.

— Ну и как ты собираешься выпутываться из этого дерьма, куда ты нас затащил, — недовольно осведомилась супруга, — когда говоришь тебе: пора покупать новую машину — у тебя сплошные отговорки, а я ведь знала, когда‑нибудь такая задница наступит и виноват будешь только ты.

Хм, когда это мне такое говорили? Обычно жену переполняло чувство превосходства, когда она взирала на пешеходов из окна нашей Короллы, успевшей разменять полтора десятка лет и двух владельцев, один из которых определённо проверял автомобиль на способность кувыркаться. Да и подумать, были бы деньги, неужели бы я не купил чего поновее.

— Прогуляемся, — предложил я, — может, всё‑таки, найдём это чёртово шоссе и кого‑нибудь, с работающим телефоном. Вызвоним кума, а уж он то чего‑нибудь придумает.

— Придумает, как же. Твой кум — редкостная пьянь и как пить дать сейчас уже успел насосаться в стельку.

— Есть предложения получше?

Естественно, таковых не оказалось. Посему я выбрался наружу и огляделся, прежде было не до этого — проклятущая машина вынудила устраивать вокруг неё такие пляски с бубном, которые бы вынудили всех шаманов севера удавиться, от зависти. Впрочем, результат не слишком отличался от попыток вызвать дождь песнопениями.

Автомобиль замер посреди грунтовой дороги, успевшей, от непрерывного использования, порасти высокой колючей травой. По обе стороны заброшенного тракта тихо шелестели листьями высокие стройные деревья, похожие на тополя. За прерывистым строем шелестящих великанов просматривалось поле, но подступающий ночной мрак постепенно пожирал его дальние рубежи. Да, становилось темновато. Ночь наступала звёздная, но абсолютно безлунная.

Интересно, а мой фонарик не накрылся, вместе со всем остальным. Может мы попали в какую‑то аномальную зону, типа Бермудского треугольника. Нет, озвучивать эту мысль вслух не стану: Рита может описаться, от страха. А вот и она, показывает пальцем вперёд.

— Там — огонёк, — сказала она, щурясь, — похоже на окошко дома.

— Отлично, — хохотнул Серёга, — Макс, пошли прогуляемся. Может чего разведаем.

— Это вы чего, без нас собрались? — нет, ну как же куда‑то и без Веры, — я не собираюсь сидеть в темноте и ждать, пока нас не поубивают, а меня ещё и изнасилуют. Пошли все вместе.

Вместе — так вместе. Я полез в бардачок, где достал очередную полезную продукцию неиссякаемых китайских закромов и тут же проверил. Так, фонарь работает, уже хорошо.

— Тихо тут, — неуверенно пробормотала Маргарита, пока мы шагали вперёд, — даже странно, как‑то. Обычно летом, за городом, кузнечики всякие чирикают, цикады. А тут — полная тишина.

И действительно, мы шагали в абсолютном безмолвии — только звуки наших шагов, лёгкий свист ветра в листве деревьев и тяжёлое дыхание Серёги, явно не привыкшего к подобным прогулкам. Временами товарищ начинал поминать знатоков коротких путей, получая, в ответ, злобное сопение и презрительное фырканье. До ответа тупорылому быдлу, супруга не снисходила. Отыграется потом на мне.

Домик оказался совсем небольшим. Такая себе хатка, прям‑таки иллюстрация к Гоголю, хоть бери и вставляй в книгу. Даже крыша, как мне показалось, была крыта соломой. Ограда, правда, оказалась самой обычной — из металлической сетки, натянутой на арматуру.

— Собака, — заикнулась было Рита, но все и так понимали: пёс бы уже давно услышал наше приближение и разрывался от лая.