Николай Басов - Собаки из дикого камня

Но князь не слушал его. Он повернулся к толстяку, который выходил встречать Гергоса и его спутников:

— Воевода, мне придется тебя отблагодарить за эту замечательную встречу. Да, отблагодарить…

Толстый воевода так низко поклонился, прижав руку к сердцу, что его непомерно длинный чуб упал на лицо. Несколько волосинок прилипли к потному носу; даже когда он привычным жестом отбросил прядь в сторону.

— Папа, может быть, нам следует спросить этих людей, как они собираются выполнить свое обещание? — спросил княжич.

— И главное, сколько это будет стоить, — буркнул старый Бугошит. — Сколько вначале и сколько в конце?

Князь быстро обернулся, посмотрел по сторонам:

— А где Капис? Опять он удрал в свою библиотеку. Кванет, ты не можешь сходить за ним?

Один из обедающих, кого Лотар еще не знал по имени, поднялся и ушел в темный угол зала, где, вероятно, находилась дверь. Лотару бросилось в глаза, с какой любовной тревогой проводили его фигуру княжич и княжна. Не нужно было даже включать магическое видение, чтобы понять, что это воспитатель обоих княжеских детей. Однако, несмотря на очень хорошее происхождение, может быть, даже равное местному дворянину, он был на положении слуги, хотя и особого рода. Вот и сейчас князь попросил его сходить за неведомым пока Каписом, потому что любому другому этот Капис отказал бы, а Кванету не мог, потому что наставник княжичей явно был фигурой влиятельной.

Лотар вздохнул. Слишком легко он стал понимать все, что тут творилось. Или это было признаком настоящей, а не показной искренности, или эти люди уже настолько подчинились выпавшему на их долю несчастью, что придется укреплять их желание сопротивляться обстоятельствам.

— Эх, жаль, Кнебергиша нет… Что? — Никто ничего не произнес, но все посмотрели на князя с таким укором, что он тут же спохватился: — Ну все, молчу, молчу.

Потом он оглядел Лотара, Рубоса, Сухмета, широко улыбнулся, как будто остался доволен увиденным, и спросил:

— Может быть, вы есть хотите, молодые люди? Присаживайтесь, пусть Сошур позовет кого-нибудь из челяди, они принесут стулья, и мы все обсудим за едой. Нет ничего лучше, чем потолковать о серьезном деле закусывая. Я смолоду так делал, и вот теперь так делаю, и как будто редко ошибался. Что ты говоришь, Бугошит? Опять не согласен со мной?

Боярин Бугошит медленно, лениво жевал что-то, но на всякий случай кивнул. Лотар сомневался, прислушивался ли он к словам князя. Пора было действовать. Лотар поклонился:

— Благодарю, князь. Мы вполне достойно поужинали в трактире недалеко от твоего терема, поэтому не успели проголодаться.

— Ну тогда, может быть, вина? Прикажи принести три новых кубка, Сошур.

— Мы отведали сомского, князь. Такого вина нет на всем Южном континенте.

— Что же ты все отказываешься? Невежливо как-то получается, я предлагаю, а ты все время отказываешься… Может быть, тогда созовем большой совет, туда и подадим вино. Я всегда любил, чтобы на советах, особенно если они допоздна затягиваются, подавали горячее вино с кардамоном. Отличная штука. Мне-то уж нельзя, но когда я был молодым, как ты… — Он огляделся. — Что, я опять что-то не то говорю? Ну, молчу, молчу.

— Нет, что ты, все очень правильно и дельно, мой государь, — проговорил Сошур. Он уже сидел за столом и так же лениво, как Бугошит, жевал что-то, старательно двигая челюстями.

Пожалуй, пора кончать спектакль, решил Лотар.

— Вообще-то мы говорили о собаках.

— Вот именно. Я полагаю, нам следует согласиться со всеми твоими условиями, если ты действительно обещаешь избавить нас от них.

— Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах.

— Каков нахал, — проронил Бугошит, —

сначала обещает, потом тут же увиливает… И даже не говорит, что попробует сделать, а сразу — я сде-елаю.

Последнее слово он протянул, подчеркивая его нелепое звучание. Лотар усмехнулся:

— Нужно делать или не делать. А пробовать… Я ведь не тренировку предлагаю, а серьезную драку, в которой, может быть, прольется немало крови.

— Хорошо. — Бугошит нахмурился, но сдержался и перешел к делу: — Сколько ты хочешь?

Лотар взглянул на Рубоса. Тот по-прежнему пожирал глазами Светоку, но старался все-таки не выглядеть таким истуканом, как вначале.

— Из уважения к другу я сделаю это за десять дукатов.

— Тридцать гривен? — ахнул Сошур. — Да на такие деньги я целую сотню могу нанять, и еще останется на леденцы для их девок.

— Иной раз сотня неподготовленных вояк хуже пары знающих людей. Сейчас, похоже, именно такие обстоятельства. И меня удивляет, что этого не понимаешь ты, воевода.

— Что? — На лбу Сошура проступила темная жила, он стал краснеть.

— Я никого не хочу обидеть, — быстро произнес Лотар. Он уже пожалел о своих словах, которые воевода вполне мог расценить как шпильку. — Я хочу только сказать, что дело сложное, и я его сделаю так дешево только потому, что Рубос, мой друг, родом из Мирама.

— Кто из вас родом из Мирама? — спросил князь.

Рубос выступил вперед и поклонился.

— Хорош, хорош, ничего не скажешь, — удовлетворенно проговорил князь. — Кто же твои родители и где ты был до сих пор? Ведь я не помню тебя, а должен помнить. У меня не слишком много таких молодцов.

— Папа, мы сейчас не об этом, — проговорила ласковым голоском Светока.

— В самом деле, Тизун, нужно закончить этот торг, — сказал Бугошит. Как и ожидал Лотар, у него во рту не оказалось ни кусочка.

Неожиданно из того угла зала, куда ушел Кванет, послышались резкие, твердые шаги.

— Какой торг, господа? — произнес кто-то. Голос под стать ритму этих шагов, подумал Лотар, кажется, не лекарь идет, а воин.

Все повернулись к вошедшему. Он держался уверенно, решительно отодвинул один из стульев, на котором, вероятно, сидел раньше, и стал смотреть, как столовничий накладывает что-то на его тарелку.

— Капис, тебя нашли?

— Да, князь, все в порядке.

Он перевел взгляд острых, темных глазок на Рубоса, потом на Лотара. Потом осмотрел Сухмета. При виде старого раба его глаза дрогнули и стали чуть шире. Шув говорил, что Капис был лекарем, то есть слугой, до того, как князь приблизил его к себе и сделал советником. Должно быть, он не терпел слуг и рабов, которые напоминали ему о прошлом. Особенно таких странных слуг, каким был Сухмет, — слишком богато одетых, вооруженных, превосходно образованных и ничуть не смущающихся своим подчиненным положением.

Может быть, растолковать ему, что Сухмет такой же свободный человек, как я, или он сам догадается, подумал Лотар. Нет, и без того этот нескладный разговор то и дело уходит в сторону.

Между тем, пока длился этот осмотр, князь многословно и охотно пояснял Капису, как обстоят дела и что именно предложил Лотар. Наконец, когда князь замолчал, Капис отчетливо произнес: