Павел Александров - Откровение миротворца (СИ)

– Я видел тень, что восстала над галеасом, – проговорил вольный стрелок чуть тише. – Волна мощи, что прокатилась в тот миг по волнам, не оставила сомнений – сам Хадамарт обратил на тебя внимание. А это уже о чём-то говорит.

Никта попыталась улыбнуться.

– Это говорит лишь о том, что я ошибалась. Хадамарт умеет читать человеческие желания – он почувствовал моё сильное желание стать Посвящённой, потому и явился. Если бы я действительно стала Посвящённой, он бы не заметил этого… И я сама бы не заметила.

– Хочешь сказать, что истинный Посвящённый только тот, кто не осознаёт себя Посвящённым?

– Давай не будем об этом, – устало вздохнула хранительница. – Кому ещё удалось спастись?

– Флое и двум матросам. Надеюсь, они уже в Амархтоне.

– А Маркос, Калиган?

Автолик отвернулся к просвету.

– Алабандские биремы подбирали уцелевших. Я видел Марка и Калигана барахтающихся в воде. Значит, они в плену. Биремы отправились в гавань Меликерта.

– О, Всевышний… Сколько времени прошло?

– Две ночи и один день. Сейчас утро.

Держась за стену, Никта попыталась сделать шаг к просвету. Правая нога волочилась за ней как ненужная обуза. Голова просто раскалывается от боли. Во рту всё пересохло, ощущение таково, что вся ротовая полость покрыта шершавой солёной коркой.

– Вода есть?

– Нет. Ни одного источника в округе. Я, правда, далеко не отходил, повсюду шастали дейи. Похоже, знали, что кто-то выбрался.

Никта прислонилась плечом к стене и тяжело задышала, стараясь утолить жажду хотя бы воздухом.

– Надо идти в Меликерт, – твёрдо сказала она. – Сколько до него?

Автолик подошёл к ней с угрюмо-бессильным вздохом и остановился, уперев руки в бока.

– С твоей ногой да по этим скалам… помоги Всевышний, чтобы дня за три дошли. Но беда даже не в этом. Знаешь… я догадываюсь, куда отвели пленников. Казематы Меликерта – неприступная твердыня с хорошо обученной охраной.

– Это не имеет никакого значения.

– Никтилена. Не думай, что ты одна такая… Я чувствую то же, что и ты. Я хорошо помню Маркоса, когда он, ещё неопытный и боязливый шёл выручать тебя и Флою из поместья Амарты. Но, извини меня, поместье чародейки с дюжиной фоборов и шестёркой магов-недоучек – это одно, а крепость с настоящими боевыми магами и стражниками – совсем другое.

Хранительница обратила на него измождённый взгляд. Внутри её горела дикая, пугающая её саму решительность. Автолик смутился:

– Знаю. Слышал. Видел, что ты совершила на галеасе. И не постесняюсь сказать, что восхищён тобой. Но сейчас ты едва на ногах стоишь. На мне ни царапины, но не скажу, что я сейчас в хорошей форме. Хорошо хоть ты свой меч каким-то чудом из воды вынесла. Я вот свой утопил. Только лук остался… правда, пользы от него, если я все стрелы ещё на «Вольном» расстрелял. Пойдём на штурм Меликерта с одним мечом на двоих? Или лучше проберёмся в Амархтон, соберём команду друзей и вместе решим, как выручать друзей?

Никта отвернулась от него, глядя в заветный просвет.

– Ты прав, Автолик. Совершенно прав. Ты искатель приключений и пройдоха, но сейчас рассуждаешь здраво. Конечно, надо вернуться к Сильвире, привести себя в порядок и с верной командой отправиться на выручку. Всё правильно… Но я больше не признаю такую правильность! Завтра может быть поздно, – она подняла свой меч в ножнах и закинула за спину, ловко подхватила заготовленную Автоликом палку для ходьбы. – Ты знаешь ближайшую отсюда дорогу к городу?

– К Амархтону? – деликатно уточнил вольный стрелок.

– Нет. К Меликерту.

Автолик устало выдохнул. Затем расправил плечи и удовлетворённо хохотнул.

– Значит, снова сумасбродство, а не стратегия. Эх, люблю я это дело! Ну что ж, Меликерт, так Меликерт. Правда, я не до конца уверен, что Маркос там…

– А я уже уверенна, – произнесла Никта, прислушиваясь с закрытыми глазами к звукам, уловимым только для неё.

***

(Меликерт)

«Кап-кап-кап» – звук бьющихся о каменный пол капель начинал отзываться в голове ударом молота по наковальне. До чего мучительными, оказывается, могут быть невинные капли в скорбной тишине! Встать бы, размяться, но сил нет, а каждое движение отзывается болью в боку.

Меликертская подземная тюрьма, куда попали Марк, Калиган и ещё семнадцать пленных матросов с «Вольного», представляла собой длинный подвальный тоннель под дворцовой крепостью со множеством ответвлений – камер для заключённых. Единственный вход в тюрьму располагался во внутреннем дворе крепости, так что, выберись каким-то чудом узник из камеры – всё равно не убежать. Наружная стена тюрьмы, выходившая в город, была сделана из огромных каменных блоков с узкими крысиными лазами для вентиляции. Через эти ответвления и падал на узников тусклый дневной свет – единственная отрада для отчаявшихся. К двери с толстыми прутьями решёток вели настолько узкие ступени, что подниматься можно только поодиночке – ещё одна предосторожность архитекторов тюрьмы. Впрочем, меликертская тюрьма не знала ни одного случая успешного побега.

На второй день узникам принесли пищу: настолько скудную, что делить её на девятнадцать человек было сущим издевательством. Кто-то из старых матросов, знакомый с меликертскими обычаями, с бранью объяснил, что на прокормление узников не выделяется ни гроша – это забота возложена на родственников осуждённых и сердобольных горожан. С внешней стороны тюрьмы находится караулка с корзинами для подаяния пищи. Всё самое лучшие сжирают тюремщики, а остальное бросают в ведро и раз в день относят заключённым. И хорошо, если регулярно.

Заботами о питие для узников тюремщики не обременяли себя вовсе. На полу камеры в двух углах стояли горшки, в которые собиралась сточная дождевая вода. Пить её было отвратительно, но иного способа выжить не было.

Теснота и сырость действовали угнетающе. Большинство людей были ранены в сражении, многие к тому же простужены, и теперь в полумраке ворочалась хрипящая, кашляющая масса. Промокшая одежда не высохла и на третий день. По ночам было холодно, днём – парило тёплым смрадом.

– Много гадкого слышал о меликертских тюрьмах, но оказалось куда гаже, чем рассказывали, – признался один из матросов.

– А какой темнице быть у морского разбойника? – отвечал другой, имея в виду морского князя Баргорда, правителя Меликерта. – Что он, что Тан-Эмар – один род. Были два пиратских клана, грабили корабли, а как надоело по морю мотаться, устроили себе логова в городах покорённых.

Впрочем, такие разговоры поддерживались только в первый день. Матросы обсуждали бой, горевали о погибших, чаяли надежды, что кому-то удалось выбраться, и Сильвира вот-вот придёт на помощь.

Но уже на третий день камеру наполняло молчание. Угнетение, тоска и тихое отчаяние охватили темницу. Никто не вспоминал славный бой, не грозил карой Баргорду, Тан-Эмару и другим прислужникам Хадамарта. Неизвестно, было ли это действие чар или влияние нечеловеческих условий, но всё вело людей к тихому помешательству и апатии.