Павел Александров - Дар миротворца (СИ)

«Этот человек… Это он? Нет, я брежу… Я всё ещё лежу в таверне, разбитая лихорадкой…»

Но это была явь. Амарта почувствовала, что её губы разжались и задрожали, а из глаз вот-вот брызнут слёзы.

– Ты… – прошептала она.

Она опустила жезл. Но успела сделать только один шаг. Что-то острое вонзилось ей в спину, пронзив болью до мозга костей. Тотчас померк свет в глазах чародейки, и она рухнула лицом в сырую землю.

***

Сурок не мог позволить двум миротворцам остаться наедине. Пробормотав, что надо бы проверить, не наблюдает ли кто за домом, Сурок выбрался в окно, прихватив по дороге охотничий самострел, висевший на стене.

Мелфай и Маркос отошли от дома всего шагов на тридцать, и подобраться к ним поближе для сарпедонца не составило труда. На душе было тревожно. Тревожней, чем даже в сельве, где опасность таится в каждом шорохе, в каждом дуновении ветра и где в любой миг чарующую тишину может нарушить смертоносный свист солимского копья. Сурок подумал, а как бы он поступил, если бы Маркос и Мелфай сейчас сцепились в смертельной схватке? Вернее, в кого бы он выстрелил, чтобы спасти другого? Маркос его друг, но он не интересует магистров Сарпедона. Их интересует Мелфай. Следовательно, придётся снова выбирать между дружбой и долгом. И, помня мелисский опыт, Сурок понимал, какой выбор он совершит в последний миг. На душе от этого становилось тошно.

К счастью, два миротворца не собирались драться. Они говорили об Акафарте – мифической Мглистой Богине или Богине Мглы, существование которой в Сарпедоне воспринимали скептически. Сурок слушал внимательно, надеясь услышать нечто важное о таинственном покровителе Мелфая, но тщетно. Когда Маркос начал убеждать Мелфая покинуть Саламор, Сурок разочарованно вздохнул, уразумев, что уже не услышит ничего интересного.

«Дурак ты, Маркос. Я же говорил тебе. Легче убедить серого мага надеть рясу храмового послушника, чем отговорить Мелфая от дара некроманта».

Он уже начал с нетерпением ждать, когда они вернуться в дом, как вдруг:

– Бесполезно, Маркос. Он сделал свой выбор. И сам приговорил себя к вечному падению в Чёрный Провал.

Сурок затаил дыхание. Всего в десяти шагах от него плавно проплыла тёмная женская фигура в зеленовато-чёрной мантии, сжимая в руке магический жезл бесцветного мага. Взгляд сарпедонца застыл. Мышцы напряглись в боевой готовности. Даже со спины он узнал лесную чародейку. Ту самую – коварную лесную нелюдь, учинившую переполох в лагере наёмников Спящей сельвы!

– Стой, Амарта! Не делай этого! Убийство ничего не изменит…

– Уйди, Маркос…

Пальцы непроизвольно натянули тетиву и вложили в охотничий самострел стрелу с белым оперением. Голова сарпедонца оставалась холодна, но в груди бушевало пламя.

«Чего же ты медлишь, Севрисфей?! Она же сейчас убьёт кого-нибудь из них! Стреляй!»

Сурок поднял самострел, прищурившись. Ему дважды доводилось стрелять в людей. Но в первый раз, это были одичалые разбойники, напавшие на обоз морфелонского войска, а во второй – жестокие варвары с севера, разорявшие сёла Унылой долины. И в том, и в другом случае, он стрелял в озверелую вооружённую толпу. Сейчас – костяной наконечник его стрелы смотрел в спину женщине, которой руководили скорее боль и отчаяние, чем злоба.

«Не обманывайся, Севрисфей. Она – не человек. Она одна из тех, кто осознанно отрёкся от своей человечности, впустив в свою душу и кровь тлетворную магию тьмы. Не человек она! Нелюдь!»

– Амарта… Амарта, прошу тебя…

«Маркосу её не остановить. Неужели ты до сих пор не убедился, насколько он слаб и жалок со своими миролюбивыми призывами?! Он сам нуждается в защите. И для того, что спасать таких как он, и взращивали тебя, воитель Сарпедона!»

Но как это сделать?.. Как выстрелить в женщину, которую миротворец, рискуя жизнью, пытается образумить?!

«Маркос наивен. Он нетвёрд в вере. И как глупец надеется, что может переубедить даймона красивыми словами. Устав же Сарпедона гласит: «Не пытайся состязаться в споре с нелюдью, ибо каждое слово её – ложь и обман. Бей первым, ибо ответить на её удар уже не успеешь».

А если она стоит к тебе спиной? Если она – женщина?

«Тем более бей, не раздумывая! Ни один рыцарь не признаёт законов чести в схватке с нелюдью! Она хуже даймонов, эта нелюдь, ибо говорит твоей же речью, предстаёт таким же человеком, как и ты, но внутри её – лишь жажда твоей крови, твоей плоти, твоей бессмертной души. Пожалеешь нелюдь – завтра будешь жалеть убитых ею соплеменников».

Дверь дома отворилась. Сурок заметил, как по спине чародейки пробежала дрожь, когда она увидела воина-отшельника…

«Убей нелюдь!»

Привстав, Сурок дёрнул спусковой крючок самострела. Стрела с белоснежным оперением ударила в незащищённую спину чародейки – чётко под левую лопатку.

***

Марк мучительно простонал. Проклятье! Это же надо! В тот момент, когда Амарта уже опустила жезл, когда в глазах её в кои-то веки пробудились светлые огни… Будь ты проклят, Сурок!

Марк бросился к упавшей наземь чародейке, молясь, чтобы рана её не оказалась смертельной, как вдруг пронзительный крик Лейны заставил его обернуться.

– Эфа-а-ай!!!

В это было невозможно поверить. Эфай лежал на земле, а на спине его, под левой лопаткой, расплывалось красное пятно. В это же время Амарта, которая должна была тихо умирать от глубокой раны, привстала и, резко вырвав из своей спины стрелу, вскочила на ноги. Сурок, не успев перезарядить самострел, метнул в неё топорик, но чародейка ловко увернулась, и в ответ ударила длинной магической стрелой.

Силы Небесные, что происходит?!

– Маркос, нас предали!!! – крикнула в отчаяние Лейна и, бросив ему его меч, кинулась помогать Эфаю.

Лёгкий меч вольных стрелков пойман на лету – Марк мгновенно выхватил его из чехла, застыв в боевой стойке, готовый к схватке...

На чьей стороне?

Эльмика, выбежав из дома, долго не колебалась. Короткое заклинание, взмах магической трости – и на Амарту ринулся призрачный магический барс. Чародейка рассыпала её атаку взмахом левой руки, тотчас же ударив в ответ прозрачным потоком силы, свалившим серую магессу с ног.

– Не-е-кро-о-ози-о-о! – зловеще прошипели уста Мелфая.

Синий камень не издал ни вспышки, ни искры. Но в эту минуту Марк почувствовал, как невидимая нить потянула из Амарты что-то липкое, скользкое и горячее – будто часть души, облачившуюся плотью…