Павел Александров - Дар миротворца (СИ)

…Путающиеся размышления Марка были прерваны появлением Ильмара. Если Сурок без слов понимал, когда Марку хочется побыть одному, то саламорский послушник был не столь догадлив. Шурша своими храмовничьими одеждами, юноша подошёл к нему, омрачённо опустив голову.

– Ты, наверное, презираешь меня, Маркос?

– Презираю? Я? О чём ты, Ильмар, опомнись.

– Ты знаешь, о чём. Ты видел, как в бою с тенебежцами… я… я струсил… – Ильмар не мог поднять глаз. – Я бросил меч, упал на колени… тьфу, как же тошно! Я ведь трус, да? Скажи правду, Маркос. Хуже чем есть, мне уже не будет.

Марк посмотрел на него со скрытой улыбкой. Внезапно он почувствовал в этом парне нечто знакомое, родственное, словно увидел себя прежнего – робкого, но полного надежд юнца, разочарованного и впавшего в уныние после первой неудачи.

«Какими же смешными выглядят наши вчерашние страхи! Почему же страхи завтрашние нас так пугают?»

– Это был твой первый бой, Ильмар?

– Нет, второй. Первый был, когда мы отражали набег болотной нечисти на храм прошлой ранней зимой. Нас тогда много было, а враги, хоть числом и больше, но тупоумны… Тогда я тоже испугался.

– Ильмар, мы бились с тенебежцами – тварями, достойными меча настоящих рыцарей. Это тебе не арпаки какие-то. Если бы ты знал, как я сам испугался, ты бы собой гордился.

– Ты? – Ильмар удивлённо поднял взгляд. – Ты, правда, боялся? Ты не шутишь?

– Чего уж тут шутить! Боялся, не то слово. Правильнее сказать – чуть не обделался.

– Правда? – Ильмар, казалось, не верил. – Но ты же столько всего прошёл, столько пережил!

– Я прошёл не так уж много, Ильмар. А то, что прошёл, оставило на сердце такой отпечаток, что я молю Всевышнего, чтобы ничего подобного не повторилось.

– Но ведь… – Ильмар запутался. – Но ведь столько боёв, столько испытаний… Воины привыкают. И не боятся.

– Может быть. Но я не такой. Я не могу привыкнуть. И боюсь в каждом бою. Страх не становится меньшим. Наверное, я просто научился с ним жить.

Между деревьями появилась тонкая тень. Медленными печальными шагами из темноты выступила янтарноволосая девушка Хеламира.

– Миротворец Маркос, я хочу поговорить с тобой, – проговорила она быстро и чуть взволнованно.

Взглянув в её глаза, в которых отражался путь небесных светил, в это хрупкой красоты лицо, Марк растерялся. Он улыбнулся, чтобы как-то заполнить неестественную паузу, кивнул, и только справившись с секундным замешательством, ответил:

– Очень рад. О чём ты хотела спросить, Хеламира?

Голос его показался ему сухим, а слова – пустыми. Если бы девушка была ничем не примечательной, Марк сказал бы что-то пооригинальней, но сейчас он был просто заворожён ею, и с языка срывались одни банальности.

Тут Марк, проследив за взглядом девушки, посмотрел на Ильмара. Послушник понял его не сразу, но всё-таки понял и удалился, задумчиво глядя на звёзды.

– Ты знаешь моё имя, – сказала девушка, жестом увлекая его за собой.

– Твой отец говорил о тебе. Ты правда умеешь предсказывать будущее?

Хеламира вздохнула, будто уставшая от непонимания.

– Будущее предсказывают ворожки, гадалки и всякие шарлатанки. Как ты сможешь проверить то, что ещё не случилось? Я могу рассказать только о прошлом и настоящем. Хочешь, я расскажу о тебе?

Протянув руки, она коснулась кончиками пальцев его щёк. Марк невольно вздрогнул от нежного непривычного прикосновения.

– Это всего лишь часть обряда, – с долей укоризны сказала Хеламира, всматриваясь в его глаза. – Разочарование в жизни, череда неудач, несчастливая любовь, неуверенность в своём будущем – всё это было, верно?.. Конечно же верно, об этом тебе скажет любая шарлатанка, потому что трудно найти в мире человека, у которого этого не было. Но теперь слушай, Маркос, что я тебе скажу…

Девушка подняла взор к звёздам, словно там было большими буквами написано прошлое Марка, и какое-то время молчала.

– Ты мечтал о подвигах, Маркос. Мечтал служить людям, – она опустила глаза, вновь встретившись с ним взглядом. – Всевышний увидел твоё сердце и призвал тебя миротворцем. Ты славно шёл этим путём. Но в конце концов он тебя утомил. И ты уже не рад, что Всевышний избрал тебя. Ты бы охотно передал эту ношу другому, если бы это было возможно… В твоих глазах, Маркос, печаль одинокого рыцаря, который из-за непонимания близких решил, что больше никому не нужен.

Марк сглотнул слюну. Хеламира чувствовала всё. Она видела его душу насквозь, понимая его больше, чем он сам себя. Но Марка вовсе не заботило, что его скрытная душа сейчас открыта незнакомой девушке нараспашку. Его взволновало то, что он уже три дня не брился, и нежные пальчики Хеламиры колются о его щетину.

– Всё так, – прошептал он. – Может быть, теперь скажешь и о моём настоящем?

Пальцы Хеламиры скользнули по его щекам, вискам, а затем плавно опустились.

– Что о нём говорить: оно совершается здесь и сейчас.

Хеламира впилась взглядом в его глаза, точно хотела в полном безмолвии излить нечто глубоко личное из своей души в его душу. Марку показалось, что её глаза влажны от слез.

– Здесь и сейчас, миротворец Маркос. Ты – ответ на мои молитвы Спасителю. Он не случайно привёл тебя в Герсаим. Я сразу это поняла, едва только услышала от отца, что у нас в гостях Седьмой миротворец.

В голосе её становилось всё больше огня, а Марк, слушая её, чувствовал, как вскипает и пенится его кровь, нарушая своё привычное, упокоенное течение.

– Отец не сказал тебе, что Лодор – его племянник, сын его сестры, мой двоюродный брат. Отец не любит свою родню из-за давней ссоры и никогда не вспоминает о ней… А я росла вместе с Лодором. Он старше меня и как старший брат всегда помогал и защищал. Теперь мы нечасто видимся, но он мне дорог, очень дорог. У меня нет более близкого человека, чем брат. Если Ификл окажется сильнее… я не перенесу этой утраты.

– Чем я могу помочь? – с сильным волнением спросил Марк.

– Ты миротворец, – сказала Хеламира, устремив на него полный доверия взгляд.

В первую секунду у Марка в груди мелькнуло неприятное чувство беспомощности, возникавшее всякий раз, когда ему говорили эти слова. Но уже в следующий миг, под действием этого доверчивого, почти умоляющего взгляда нежно-голубых глаз мельвийки, его неуверенность сменилась буйным благородным порывом. Марк выпрямился, обнаружив, что всё это время, оказывается, стоял ссутулившись.