Варвара Еналь - Не все карты можно прочесть... (СИ)

Для ночлега забрались опять в лесные заросли, но не очень далеко - память о Загуисе была еще слишком жива. Развели костер, приготовили ужин. Ковыряя палкой угли, Ошка вдруг сказал, не отводя глаз от пламени костра:

- А знаете, что это за курганы?

- Кто ж его знает? - дернула плечом Лиса.

- Это Курганы, о которых поется в балладе о дочери кузнеца. Тут и дуб - вон, растет. Вековой дуб.

Хаш тут же заозирался, нахмурился, после буркнул:

- Врешь ты все, Ошка. Нет такого дуба тут.

- Ну, да, а за твоей спиной что, по-твоему? Ты просто сонный какой-то, устал, вот и не соображаешь.

- Я вот сейчас тебе тресну по макушке, и сам соображать перестанешь... - Хаш подскочил, но Лиса, положив руку ему на плечо, решительно осадила.

- Успокойся, - велела она, - а ты, Ошка, лучше расскажи, что это за баллада?

- Да всякий знает ее. Там поется о дочери кузнеца, которая незамужней родила под дубом ребенка и закопала его живого. А ночью к ней явились лесные духи с мальчиком, и этот мальчик сам указал на свою мать. И духи задушили дочь кузнеца. И вот, где-то тут должна быть могила этого мальчика, только сам он так и живет в лесу с духами...

- Да, мама пела нам на ночь...- согласно закивал Хаш.

- Тю, что за глупость? Надо больно лесным духам лазить по лесу с человеческим дохлым младенцем, - фыркнула Лиса. - А вот Загуисы могут тут водиться...

Братья - оба - тут же схватились за висящие на шее священные знаки, поцеловали и после этого Ошка сказал:

- Не поминай тут в лесу эту нечисть. Вдруг объявится... Наши ходили в эти места и приносили жертвы, когда надо было им... Говорили, что Загуис жертвы принимал...

- В эти места ваши ходили? Или в какие другие? - попробовала уточнить Лиса.

- Кто его знает... Но где-то тут, рядом с дубами.

Вот только этого не хватало. Хорошо хоть, что день, а не ночь. Но все равно стало страшно до коликов в животе. Нахлынули воспоминания о том, как Загуис чуть не задрал ее, и Лиса поморщилась.

- Давайте лопайте и спать ложитесь. А я сейчас приду...

Она торопливо поднялась и скрылась за деревьями, прихватив с собой несколько ломтей сала и пару сырых картофелин. Поначалу она хотела просто принести жертву, как делала это обычно, но в самый последний момент, когда заклинание уже вертелось на языке, вспомнились слова Саена о том, что нельзя кормить зло.

Ведь он правильно говорил. По-крайней мере из его уст звучало все хорошо и логично. Лиса растеряно посмотрела на картофель в своей руке, после сжала губы. Не будет она ничего давать здешним духам. Прошлый раз они ее не защитили, а защитил Саен и Птица. И еще предупредил об опасности мерзкий крыс, в которого, судя по всему, вселяется Праведный Отец.

Лиса развернулась и, осторожно сжимая в руках еду, направилась к костру. Вот и пусть обходятся без ее приношений. Посмотрим, что они ей сделают, эти лесные духи. И вообще, пусть только попробуют, Лиса найдет на них управу. Может, Создателю помолиться. Ему-то она точно еще ни разу не молилась...

Вечером выяснилось, что Хаш окончательно заболел. Лиса почувствовала это сразу, как только проснулась, ведь Хаш лежал рядом с ней. Горячий бок мальчика пылал огнем даже сквозь одежду.

- Ошка, посмотри, что это с твоим братом, - зашептала Лиса, расталкивая старшего.

Хаш даже глаз не открыл, просто промычал что-то сухими, потрескавшимися губами и поджал к подбородку кулаки.

- Плохо дело... видать... Видать это красная лихорадка... Ты теперь кинешь нас тут, да?

- Теперь нам придется ехать и днем и ночью, чтобы побыстрее попасть в Суэму. Там есть лекарства от этой болезни, это я точно знаю. Так что, собирайся. Позавтракаем в дороге чем-нибудь. Теперь только один раз будем останавливаться для еды. А Хаша надо устроить на лошади верхом...

- В Суэму? Больного Хаша кто пустит в Суэму? Ты бред несешь? Что, тоже заболела? - забормотал Ошка удивленно на нее глядя.

- Не бред. Это единственный выход. Ну, а что, по-твоему, делать? Возвращаться вам в деревню вашу и умирать вместе со всеми? Хочешь, чтобы тебя скинули в общую яму и закопали?

- Сжигают у нас умерших по старому обычаю...

- Да, точно, вы же из нагорского рода, и имена у вас нагорские. А там сжигают и дают денег переправщикам, я знаю. У нас в роду тоже отец так делал раньше. То все равно, какая разница? Хочешь, чтобы сожгли тебя и брата в общем костре? Думаешь, что уже пришло для тебя время поговорить со Смертью?

- Ничего не думаю...

- Вот именно. Лучше помоги мне. Надо приготовить лошадь...

Расседланная лошадка паслась тут же рядом. Лиса погладила ее и проговорила:

- Теперь повезешь без седла. Лука у седла слишком высокая, потому Хашу будет неудобно. Мы просто привяжем оделяло к твоей спине ремнями и устроим Хаша на тебе. Вот и все дела. Тебе-то точно красная лихорадка не страшна.

Седло Лиса запрятала в колючем кустарнике. Вряд ли еще пригодится, но и на виду ему валяться не следует. После они растолкали Хаша и как могли, объяснили, что ему надо забраться на лошадь.

- Я хочу пить... - буркнул Хаш и снова завалился на бок.

- Иди за водой, - сказала Лиса Ошке, - водой надо запастись. Напоем его и трогаемся.

- Может, набрать травы для него? Заварить и это поможет хоть чуть-чуть?

- Мы только время потеряем из-за этой травы. Быстрее двигайся, надо успеть, пока он не умер у нас на лошади. Ты знаешь, за сколько дней съедает красная лихорадка?

- Не говори так, его не съест... то есть, Хаш не умрет... не должен умереть...

- Вот тогда шевелись, и побыстрее.

Не сразу, но получилось устроить младшего на лошади. Лиса велела ему лечь на спину животного и вцепиться в гриву.

- Главное - это держись, иначе придется тебя привязывать. Как-нибудь доберемся. Трогаем, ребята, Маниес уже взошел. Нам предстоит долгий путь всю ночь и весь завтрашний день, если получиться...

Глава 11

К полудню следующего дня добрались до небольшого городка. Тракт в этих местах оказался вымощен гладким камнем и его петли огибали пологие, круглые вершины холмов правильными кругами. От тракта ответвлялась наезженная дорога с двумя четкими колеями от колес -- видать, частенько по ней ездили телеги. Она, эта дорога, и тянулась к окруженному каменной стеной городку.

Хаш, обессиленный, горячий и ничего не соображающий, вдруг принялся бредить. Забормотал что-то, не открывая глаз, сбивчиво, непонятно, пугающе. Уставшая и потная лошадь заспотыкалась, заупрямилась. И Лиса поняла, что надо отдохнуть. И лучше всего не в лесу, а где-то под крышей. Потому что поднялся ледяной ветер, и небо принялось крошить мелкой белой крупой, которая тут же таяла на ярко-красных щеках Хаша. Вот потому эту болезнь и называют красной лихорадкой -- от нее лицо краснеет, опухает. Появляются твердые шишечки под челюстью и за ушами. После начинается бред и смерть. Безсвязный лепет -- первый признак приближающегося конца, это Лиса знала. Мать много раз об этом рассказывала, для того, чтобы Лиса умела отличить простудную лихорадку от смертельной, красной.