Денис Агеев - Падший демон. Высшая раса

Тьма поселилась в душе командира Лесных Волков. Тьма и уныние. Какое-то время он еще слышал приглушенные звуки битвы сквозь тягучую дрему, но вскоре все стихло. Перед мысленным взором возникла отрубленная голова Микула, разрубаемый торс Устинга, десятки трупов гарнизонных солдат. Все это мелькало перед глазами ужасным калейдоскопом. Но потом пропало, и воцарился мрак.

В себя Толгрид пришел, почувствовав тупую боль в руке, ноге и спине. С трудом открыв глаза, он увидел, как небо подернулось утренней зарей, звезд почти не было видно. Откинув от себя бревно левой рукой, он с кряхтеньем приподнялся на локте и огляделся.

Ристалище горело и смердело. Сотни изуродованных трупов, дымящиеся деревянные основания укреплений, разгромленные лестницы и настилы. Щепки, обломки оружия и доспехов. И кровь, кровь, кровь. Всюду красная пелена, словно картина ужасного суда. На стенах восседали черные комки ворон — падальщики уже явились на пир.

Бой проигран. Толгрид приподнялся на ногах и тут же шлепнулся на зад — острая боль пронзила голову, как стрела лучника — мишень. От запах разлагающейся плоти тошнота подкатила к горлу и командира тотчас вырвало. В голову снова отдало острой болью. Стало тяжело дышать.

Он откинулся назад, чтобы чуть-чуть отдышаться.

«Микулу отрубили голову, Устинга рассекли надвое, а что с остальными ребятами? Неужели тоже погибли? Или же смогли как-то унести ноги? Тогда почему не разыскали меня?» — все эти вопросы крутились в голове командира, не находя ответов.

Через несколько минут Толгрид заметил, что боль в голове утихомирилась, и он снова попытался подняться. На сей раз удачно. Но пройдя едва пару шагов, к горлу опять подкатила тошнота, голова закружилась, боль воспрянула с новой силой. Желудок сжался в кулак, и его вырвало. Потом еще раз и еще. Припав на одно колено и упершись левой рукой в окровавленную землю, он блювал и блювал, пока нутро полностью не опустошилось. Слезы застилали глаза, в голову долбило молотом. И без того обессиленное тело заколотило мелкой дрожью. Толгрид сел на землю, прислонившись спиной к чьему-то трупу.

Сейчас ему как никогда в жизни хотелось умереть.

В голову ползли черные мысли. Все его ребята погибли, сомнений быть не могло. В этом адском месиве выжил только он. Но надолго ли выжил? Жизнь уходит из его тела с каждым вздохом. Вот тебе и печальный конец. Бесславный и бессмысленный. Пустой и черный, как та пелена, застилающая Земли Демонов. Плачущую Заставу разгромили за одну ночь. Что случилось с остальными, менее защищенными — можно было даже не гадать. Армия полудемонов пошла дальше, крушить ближайшие города и деревни. А потом что? Дойдет до Анаграда? Но столицу им не взять — это очевидно. Она слишком хорошо укреплена.

Неужели Одержимый начал настоящую войну? Неужто он не понимает, что его воинство все равно рано или поздно растерзают? Как бы ни были люди напуганы и разобщены, они соберутся и дадут отпор.

— Толгрид, — вдруг услышал он слабый, хриплый голос.

«Разум покидает меня, раз я слышу голоса там, где их быть не может», — подумалось ему сначала, но голос раздался вновь:

— Толгрид! Тол, я знаю, ты здесь.

Голос казался ему отдаленно знакомым. Неужели кто-то из Лесных Волков выжил? Холод в душе подернулся легким теплом.

Командир с большим трудом встал и пошел на голос. И вскоре отыскал его источник.

Шолд лежал у стены, облокотившись одной рукой о вывалившийся из кладки камень, а второй держась за живот, из-под ладони сочилась темная кровь. Его лицо было мраморно бледным, волосы грязны и спутаны, под глазами выступили синяки. Губы тоже синие и сухие, на подбородке запеклась кровь. В глазах отражалось длительное страдание, но увидав командира, Шолд растянул губы в хилой улыбке:

— Я же сказал, что это ты. Я понял это по тому, как ты рыгаешь.

— Демоны Бездны! Шолд, ты… ты плохо выглядишь, — сказал Толгрид, присев к другу. От него уже разило смертью.

— Я умираю, Тол.

— Нет, не умираешь. Дай посмотреть, — Толгрид опустил взгляд на рану.

— Нечего там смотреть. Ты все равно ничем не поможешь. Я скоро сдохну.

Командир тяжело вздохнул. Он мог приободрить кого угодно, но только не Шолда. Ведь его старый приятель знал цену всему.

— Это все он, Тол. Тот демон. Это он натравил на нас это гребанный зверинец. Он был здесь и видел, что застава плохо укреплена.

— Нет, Шолд, здесь ты не прав, — потеряв все и всех, Толгрид по-прежнему не верил в то, что Наргх его предал. Он никогда не ошибался в людях. Но ведь Наргх и не человек.

— Ты стал слеп, друг. Это бездново отродье облапошило и Литмира, и тебя. А мы за это поплатились своими жизнями, — Шолд скорчил лицо и сплюнул кровавую слюну. — Но мне не жаль своей жизни. Я унес достаточно этих выродков в могилу, поэтому не боюсь лечь туда и сам, — кадык на горле Шолда забегал вверх-вниз, губы надулись, Шолд хрипло кашлянул, по подбородку потекла кровь. — Не знаю, что ты задумал, — слова давались ему вся тяжелее, — но будь осторожен. С Бездной не шутят.

— Я никогда ни с кем не шутил, ты же знаешь.

— Знаю, — Шолд выдавил ухмылку. — Окажи мне последнюю услугу, Тол. Оборви эту гребанную веревочку моей жизни. Я слишком долго терпел боль. А смерть все не идет.

— Да, — закивал Толгрид, чувствуя, как холодная рука отчаянья стискивает его горло. — Конечно, друг. Прости, что впутал во все это, — рукой он нашарил кинжал за поясом — единственное оружие, которое у него осталось.

— Да, брось ты. Лучшие годы моей жизни прошли в нашем отряде. Я ни о чем не жалею. Прощай, друг. Прежде чем присоединиться ко мне, убей этих тварей побольше. И вырви яйца этому козлу Одержимому, если они у него еще остались, — Шолд закрыл глаза, с трудом сглотнув.

Толгрид помедлил лишь краткий миг, а потом резким движением перерезал товарищу горло. Выпрямился в полный рост, голова снова пошла кругом, живот скрутило, но он удержался на ногах. Хромая и держась за раненое плечо, он медленно побрел вдоль стены, в надежде найти уцелевших.

Солнце полностью встало, вороны принялись клевать мертвечину. Вдалеке бесцельно расхаживали одинокие лошади, чудом уцелевшие после налета. Оседланные скакуны лениво щепали травку, даже не догадываясь о том, что больше никогда не увидят своих хозяев.

Толгрид обошел всю заставу вдоль и поперек, но выживших так и не нашел. Даже дверь в кабинет командующего гарнизона была вышиблена, а сам Дигон умерщвлен. Его растерзанное тело лежало на столе и источало омерзительный запах. Нашел командир и тело Кордока. На его рябом лице застыла гримаса ярости — Лесной Волк до последней минуты жизни не поддавался страху. Остальных членов отряда Толгрид так и не отыскал, хотя и знал, что они где-то здесь, погребены в этой братской могиле. Хоронить он тоже никого не стал — на то не было ни сил, ни желания.