Виктория Авеярд - Алая королева

— Ты учудила это перед сотнями серебряных… Людей, наделенных властью и влиянием, — зашипела она мне на ухо, обдавая лицо благоухающим дыханием. — Это единственная причина, по которой ты до сих пор жива.

Мои руки сжались в кулаки, и мне очень захотелось шарахнуть по королеве молнией, но не вышло. Элара знала, что я пытаюсь сделать, и рассмеялась мне в лицо. Звезды взорвались у меня перед глазами. Взгляд затуманился. Я только слышала, как шуршит, удаляясь, шелк ее платья. Способность видеть я обрела только затем, чтобы проводить глазами ее фигуру, сворачивающую за угол. В камере я осталась одна. Едва добралась до скамьи и растянулась на ней.

Полное изнеможение. Оно накатывалось на меня волнами, начав с мышц, а затем распространившись и по костям. Я всего лишь человек, а обыкновенные люди не выживают после таких потрясений. С изумлением я вдруг осознала, что на моей руке нет ленты-браслета. Ее сняли. Что все это может означать? Слезы жгли мне глаза, но я сдержалась и не расплакалась. У меня еще осталась гордость.

Я могу справиться со слезами, но не с вопросами, которые не давали мне покоя.

Что со мной будет?

Кто я такая?

Открыв глаза, я увидела стражника. Он стоял и смотрел на меня сквозь прутья решетки. Серебряные пуговицы на форме сверкали в слабом свете, но еще ярче сверкала его лысая голова.

— Вы должны сообщить моей семье, где я, — заявила я, приподнимаясь и садясь на скамье.

«По крайней мере я успела сказать, что люблю их», — подумалось мне.

— Ничего я делать не обязан. Мне приказали отвести вас наверх, — ответил стражник, но без раздражения.

Он был невозмутим, как колонна.

— Переодевайтесь.

Только сейчас я осознала, что на мне — все та же наполовину сгоревшая форменная одежда служанки. Стражник указал на аккуратно сложенную стопку одежды у прутьев решетки, а затем развернулся ко мне спиной, позволяя переодеться без нескромных взглядов.

Одежда была простенькой, но хорошего качества. Ткань оказалась мягче всего, во что я прежде одевалась. Белая рубаха с длинными рукавами и черные штаны, украшенные по бокам одной серебристой полосой. А еще мне достались высокие, до колен, начищенные до блеска сапоги. К чему такая роскошь, я не понимала. Кажется, мое непонимание становится прямо-таки возмутительным.

— Сделано, — проворчала я, с трудом натягивая второй сапог.

Когда я обулась, стражник развернулся. Звяканья ключей я не слышала. Впрочем, и замка нигде заметно не было. Я понятия не имела, как он собирается меня отсюда вытаскивать.

Но вместо того, чтобы открыть какую-нибудь потайную дверцу, стражник дернул рукой, и металлические прутья разошлись в стороны, выпуская меня. Этого следовало ожидать. Тюремщик…

— Магнетон, — взмахнув кистью руки, закончил за меня стражник. — Кстати, девчонка, которую вы едва не поджарили, — моя двоюродная сестра.

Я едва не закашлялась, не зная, что ответить.

— Извините.

Прозвучало это не особо искренне.

— Извиняетесь за то, что промахнулись? — произнес он с легким намеком на юмор. — Евангелина — та еще сучка.

— Семейная черта?

Мой язык произнес это быстрее, чем голова сообразила, что же я ляпнула.

Но вместо того, чтобы ударить меня за дерзость, стражник скривил губы в легкой усмешке.

— Думаю, со временем вы сами разберетесь, — без холодка в глазах заявил он. — Меня, кстати, зовут Лукас Самос. Следуйте за мной.

Само собой, выбора у меня не было.

Стражник вывел меня из камеры и сопроводил вверх по винтовой лестнице. Там меня ожидала дюжина стражников, а то и больше. Не произнеся ни слова, они окружили меня, выстроившись в аккуратное каре, затем двинулись, заставив меня идти вместе с ними. Лукас меня не покинул и теперь шел строевым шагом вместе с другими стражниками. Оружие свое они держали в руках, словно готовились с кем-то сражаться. Интуиция подсказывала, что эти люди собираются защищать отнюдь не меня… Скорее уж других от меня…

Когда наша процессия достигла самых красивых верхних уровней, стеклянные стены, как ни странно, почернели. Тонированное стекло. Я вспомнила, что Гиза рассказывала мне о Чертоге солнца. Алмазное стекло по желанию темнеет, когда хозяева хотят что-то скрыть от подданных. Очевидно, я являюсь тем, что показывать посторонним не стоит.

Я видела, что с окнами тоже что-то происходит, и к механике эти изменения не имеют ни малейшего отношения. Рыжеволосая стражница, появляясь в очередном коридоре, взмахом руки заставляла темнеть стекла окон, создавая в помещении полумрак. Казалось, что на стекла изнутри ложится тень.

— Она теневичка, умеет приглушать свет, — тихо произнес Лукас, заметив мое удивление.

Видеокамеры попадались и здесь. По коже у меня забегали мурашки. Я чувствовала, как в костях начинается электрический зуд. Раньше у меня всегда начинала болеть голова, но на этот раз обошлось. Электрический щит что-то во мне изменил… или, быть может, освободил частичку меня, до тех пор скованную и неосознанную. «Кто я такая?» — эхом раздалось в моей голове настойчивее, чем прежде.

Только минув бесчисленное множество дверей, я ощутила, что чувство давления от электричества угасло. Посторонние глаза меня здесь не увидят. В этом зале могло бы поместиться десять таких домов, в котором живет моя семья, включая сваи. Прямо напротив меня на троне из алмазного стекла, которому придали вид языков пламени, сидел король. Он уставился мне в глаза пронзительным, прожигающим насквозь взглядом. Окно за ним, пропускающее потоки яркого солнечного света, вмиг помрачнело до черноты. Не исключено, что это был последний солнечный свет в моей жизни.

Лукас и другие стражники подвели меня к трону, но не остались. Бросив на меня последний взгляд, Лукас вывел своих товарищей из зала.

Король сидел напротив меня. Королева стояла слева от него, принцы — справа. Я старалась не смотреть на Кола, но чувствовала, что он на меня пялится. Тогда я опустила голову вниз и уставилась на носки своих сапог. Мне не хотелось, чтобы они видели, как страх превращает мое тело в свинец.

— Ты должна пасть на колени, — промурлыкала королева голосом мягким, словно бархат.

Мне следовало бы пасть на колени, вот только моя гордость этого мне не позволила. Даже сейчас, стоя перед серебряными, стоя перед королем, я понимала, что мои колени не согнутся.

— Нет, — ответила я и нашла в себе храбрость взглянуть на короля.

— Тебе понравилось в камере, девочка? — спросил Тиберий.

Его величественный голос наполнил собою зал. Угроза в его словах была очевидной, но я продолжала стоять не шевелясь. Король, вскинув голову, начал меня рассматривать так, словно я диковинка, ставящая его в тупик.

— Что вы собираетесь со мной сделать? — собрав всю храбрость, спросила я.