Виктория Авеярд - Алая королева

— Все мы помним нашего великого кормчего, нашего друга, борца с силами тьмы, победоносного генерала Этана Титаноса, — произнесла Элара.

Весь зал заговорил, выражая смесь признательности и подобающей случаю печали.

Даже патриарх дома Самос почтительно склонил голову.

— Он вел Железный легион к победе, подминая под себя вражеские укрепления, которые на протяжении едва ли не столетия оставались неприступными твердынями врага. Озерщики его ненавидели, наши солдаты любили…

Лично я очень сомневаюсь, что хотя бы один красный солдат может полюбить серебряного генерала.

— Шпионы озерщиков убили нашего обожаемого друга Этана, пробравшись через линию фронта и тем самым погубив нашу единственную надежду на мир. Его супруга леди Нора, благонравная и достойная женщина, погибла вместе с ним. В тот роковой день пятнадцать лет назад дом Титанос прекратил свое существование. Мы потеряли друзей. Была пролита наша кровь.

В зале воцарилась тишина, королева замерла и промокнула носовым платком слезы, выступившие в уголках ее глаз… Фальшивые слезы, в этом я была уверена. Те девушки, которые принимали участие в демонстрации силы на арене, беспокойно ерзали на своих местах. Судьба мертвого генерала их не интересовала, как и королеву, кстати говоря: надо ведь умудриться и пропихнуть красную девчонку в принцессы так, чтобы никто не заметил подлога. Для этого не обойтись без волшебства, но королева была искусной чародейкой.

Элара устремила в мою сторону пронзительный взгляд своих глаз. Собравшиеся последовали ее примеру. Некоторые явно недоумевали, другие узнали девчонку в красном, которую видели сегодня утром. Только немногие обратили внимание на то, в чем я одета. Они знали цвета дома Титанос гораздо лучше меня самой и сразу же поняли, кто я такая или, по крайней мере, кем я притворяюсь.

— Утром мы стали свидетелями чуда: девочка из красных упала на арену, подобно молнии, и защитила себя силой, обладательницей которой она просто не могла быть.

Гомон усилился. Некоторые серебряные даже повскакивали со своих мест. Евангелина уставилась на меня своими темными глазами. В них читалась ярость.

— Я и его величество опросили девочку, желая выяснить, кто она такая.

Назвать «опросом» лазанье по чужим мозгам… Не смешно.

— Оказалось, она не является красной, но от этого девушка не перестала быть чудом. Друзья мои! Разрешите мне представить леди Марину Титанос, дочь Этана Титаноса, потерянную и вновь найденную.

Взмахом руки королева приказала мне подойти ближе. Я подчинилась.

Я спустилась вниз под чопорные аплодисменты, больше думая о том, как бы не оступиться. Но поступь моя была тверда, а лицо бесстрастно. Я спускалась под взглядами сотен глаз — заинтригованных, удивленных, подозрительных. Лукас и его люди остались стоять на возвышении у входа. Я вновь оказалась перед всеми этими людьми, словно голая, несмотря на слой макияжа и все те шелка, что были на мне надеты. Хорошо все же, что меня загримировали. Макияж — это щит между моими личностями, новой и старой, подлинной. Впрочем, я не была уверена, что знаю теперь, кто я такая.

Королева указала пальцем на свободное место в первом ряду. Я направилась к нему. Девушки, принимавшие участие в выступлениях, смотрели на меня, удивляясь, почему моей скромной персоне уделяется столько внимания. В выражениях их лиц не было ни капельки злобы, одно лишь любопытство. Многие взирали на меня с жалостью, в полной мере соответствующей той грустной истории моей жизни, которую им только что поведала королева. Исключение составляла Евангелина Самос. Девушка сидела справа от свободного места. Когда я подошла, наши взгляды встретились. На ней уже не было кожаной одежды, украшенной металлическими заклепками. На девушке сверкало платье, изготовленное из переплетенных между собой металлических колец. По тому, как сжались в кулаки пальцы ее рук, я поняла, что Евангелина готова меня удушить.

— Спасенная от участи, постигшей ее родителей, леди Марина была увезена с фронта и оказалась в деревне красных, расположенной на расстоянии каких-то десяти миль отсюда, — взял слово король, который, должно быть, решил, что теперь настала его очередь поведать о превратностях моей судьбы. — Ее воспитали красные, и она стала служанкой. До сегодняшнего дня леди Марина не догадывалась, что является одной из нас.

Заслышав возгласы удивления, я заскрежетала зубами.

— Марина оказалась алмазом в куче отбросов. Дочь моего покойного друга работала в моем дворце в качестве простой служанки, но этому мы положим конец. Чтобы искупить мой грех неведения и воздать по заслугам памяти ее покойного отца, так много сделавшего для величия королевства, я с радостью объявляю о возрождении дома Титанос и о его объединении с домом Калоре.

Очередные возгласы. На этот раз несдержанность проявили девушки, участвовавшие в празднике выборов королевы. Они думают, что я отобрала у них Кола. Они считают меня их удачливой соперницей. Я подняла глаза на короля, про себя умоляя Тиберия продолжить, пока кто-нибудь из них не бросился на меня.

Я уже воображала, как холодный металл, посланный Евангелиной, вонзается в мою плоть. Пальцы ее крепко сжались. Костяшки побелели. Девушка явно боролась с искушением содрать с меня кожу на глазах у собравшихся. Сидевший по другую сторону от нее отец, явно погруженный в глубокие размышления, положил руку на запястье дочери, желая успокоить.

Когда вперед шагнул Мейвен, напряжение в зале спало.

— Леди Марина!

Он едва не стал заикаться, повторяя заранее заученные ритуальные фразы, но все же справился с собой.

Стараясь не дрожать, я поднялась со своего места и взглянула ему в глаза.

— В присутствии моего августейшего отца и благородного двора я прошу у вас руки и сердца. Марина Титанос! Согласны ли вы стать моей женой?

Сердце мое запрыгало в груди. Хотя его слова звучали словно подлинное предложение, я прекрасно понимала, что не имею права отказать принцу. Мне хотелось отвернуться от него, но я продолжала упорно смотреть Мейвену прямо в глаза. Тот слегка мне улыбнулся. Интересно, какая из девушек должна была стать его суженой?

А кого бы выбрала я сама? Если бы ничего не случилось… Если бы хозяин Килорна не умер… Если бы Гизина рука осталась целой и здоровой… Если бы ничего не изменилось… Если бы… Самое мерзопакостное выражение на свете.

Армия. Спасение. Зеленоглазые дети с моими проворными ножками и фамилией Килорн. Такое будущее прежде было почти невозможно, а теперь его просто не существует.

— Я согласна и вверяю себя вам, Мейвен Калоре, — голос мой дрожит, пока я вколачиваю последний гвоздь в крышку своего гроба.