Виктория Авеярд - Алая королева

— Спасибо, Мара, — прошептал он мне на ухо. — Вы очень на нее похожи…

Я сразу же поняла, что речь идет о Кориане, давно умершей его сестре.

— Я буду по вас скучать, маленькая девочка-молния.

На этот раз я не обиделась на прозвище.

У меня не было ни малейшего желания восхищаться красивыми пейзажами, пока наше судно плыло по водам, гонимое силой электромоторов. На каждом шесте развевались черно-красно-серебристые флаги. Все должны видеть, что плывет король. Когда я была маленькой девочкой, то не могла понять, с какой стати королю претендовать на наш цвет. Мне казалось, красный недостоин его королевского величества. Теперь я поняла: красный — цвет его пламени, цвет разрушения, цвет людей, которыми он правит.

— Хранители, которые тогда дежурили, получили новые назначения, — прошептал мне на ухо Мейвен, пока мы прогуливались по палубе.

Выражение «получить новое назначение» было эвфемизмом, использовавшимся вместо «быть наказанным». Вспомнив Свиноглазого и то, как он смотрел на меня, я не почувствовала ни тени жалости.

— Куда их послали?

— Разумеется, на фронт. Таких обязательно прикрепляют к какой-нибудь никудышной части. Капитан у них обычно — полный бездарь или инвалид, а солдаты — те еще психи. Если где какая заварушка, проштрафившихся первыми посылают в самое пекло.

По тому, как помрачнел Мейвен, я решила, что о сказанном он знает не понаслышке.

— Они первыми гибнут?

Принц хмуро кивнул.

— А где Лукас? Я его со вчера не видела.

— С ним все в порядке… Сейчас он переезжает на новое место вместе со своей родней из дома Самос. Вчерашняя стрельба переполошила даже высокие дома.

Я почувствовала облегчение, смешанное с грустью. Мне не хватало компании Лукаса, но в то же время меня радовало то обстоятельство, что молодой человек находится далеко от вездесущей Элары.

Прикусив губу, Мейвен хмуро добавил:

— Но это ненадолго. Вскоре они получат ответы на интересующие их вопросы.

— Что случилось?

— В подземелье найдены следы красной крови.

От раны не осталось и шрама, но память о выстреле еще отзывалась во мне болью.

— Ну и что?

— Вскоре они узнают, кого из твоих друзей ранили. Если, конечно, эта информация найдется в базе данных о крови.

— Что за база?

— База данных о крови… У каждого красного, даже у рожденного за сотни миль от очагов цивилизации, берется образец крови. Начиналось это как часть программы по изучению различий между красными и серебряными, но теперь выродилось в еще один инструмент контроля за красными. В больших городах красным вместо паспорта выдают «кровяные бирки». Кровь берут при каждом входе и выходе. Людей метят, словно животных.

Мне вспомнились старые документы, которыми король в меня швырял. Там рядом с моим именем и фотографией виднелось пятно высохшей крови.

Моя кровь. У них есть моя кровь.

— И они… они смогут определить по крови, кто есть кто?

— На это понадобится неделя, возможно, больше, но в принципе такое не исключено.

Взгляд его глаз остановился на моих дрожащих руках. Тогда принц взял мои руки в свои. Приятное тепло разлилось по моей холодной коже.

— Мара!

— Он в меня стрелял, — прошептала я. — Хранитель в меня стрелял. Это моя кровь.

Вдруг его руки стали столь же холодными, как и мои.

Несмотря на всю свою сообразительность, Мейвен не знал, что на это сказать. Он лишь смотрел на меня и тяжело дышал. Я знала это выражение, появившееся на лице принца. Мое лицо и само не раз принимало его, когда приходилось надолго с кем-то прощаться.

— Жаль, что так скоро придется расстаться, — глядя на воды реки, тихо произнес Мейвен. — Мне бы хотелось умереть где-нибудь поближе к дому.

Порыв ветра сдул прядь волос мне на лицо. Мейвен поправил эту прядку, а затем с неожиданной поспешностью привлек меня к себе.

Ой!

Его поцелуй отличался от поцелуя старшего брата, он был страстным, отчаянным. Мне показалось, что принц не меньше меня удивлен таким поворотом событий. Он видел, что я утопаю, подобно брошенному в речку камню. Он хочет утонуть вместе со мной.

— Я все улажу, — прошептал он, касаясь губами моих губ.

Глаза его сверкали. Никогда прежде я не видела в них столько жизни.

— Я не позволю им причинить тебе вред. Доверься мне.

Часть меня очень желала ему довериться.

— Мейвен! У тебя не получится такое замять.

— Ты права, — чуть надтреснутым голосом произнес он, — но я знаю человека с куда большим влиянием, чем у меня.

— Кто он?

Когда воздух вокруг нас заметно потеплел, Мейвен отстранился и крепко сжал зубы, так что на скулах заиграли желваки. Сверкнули его глаза, и я не позавидовала тому, кто нам помешал. Сама я не повернулась потому, что ощутила онемение во всем теле. Лишь в области губ я все еще чувствовала его прикосновение. Я не могла во всем этом разобраться, не могла постичь природу моих ощущений.

— Королева приглашает вас на смотровую палубу, — произнес Кол так, словно нож черкнул по точильному камню. — Проплываем мимо Свай, Мара.

Голос звучал сердито, а вот во взгляде читалась грусть и признание своего поражения.

Да… Речной берег был мне знаком. Я узнала вот это срубленное дерево… До моего слуха доносился визг пил и треск падающих деревьев… Это дом. Подавив муку сердца, я заставила себя повернуться и взглянуть Колу в глаза. Коронный принц тем временем, судя по всему, вел со своим братом молчаливую беседу.

— Спасибо, Кол, — пролепетала я, стараясь разобраться с душевным смятением, вызванным поцелуем Мейвена, и своим собственным подавленным настроением.

Кол, как всегда, прямой как штык, зашагал прочь. Каждый его шаг отдавался уколом вины. Я вспоминала, как мы танцевали, вспоминала наш поцелуй. Я всех обижаю, а в особенности себя.

Мейвен проводил взглядом удаляющуюся фигуру брата.

— Он не любит проигрывать и терять, — понизив голос, произнес он. — Я, кстати, тоже. Я не хочу потерять тебя, Мара, и не потеряю.

Мейвен наклонился так близко, что я заметила серебристые искорки, мигающие в его глазах.

— Ты никогда меня не потеряешь.

Очередная ложь, и мы оба это понимали.

Смотровая палуба располагалась на носу судна. От левого борта до правого ее защищал стеклянный купол. Коричневые тени на побережье внезапно приняли знакомые очертания. Из-за деревьев выступила арена, высящаяся на древнем холме. Мы плыли далеко от берега, поэтому разглядеть что-либо было просто невозможно, но я точно знала, что до моего дома — рукой подать. Там старый флаг с тремя красными звездами до сих пор развевается над крыльцом. Теперь на флаге появилась еще черная полоска в память о Шейде. Его казнили, значит, звезду надо снять, но мои родители не снимут. В этом я была уверена. Они тоже подняли свой маленький мятеж.