Евгений Эс - Седой

Гросс слушал Сомова уже без всякой заинтересованности и видимо думал о чем-то другом.

— Давайте я вам покажу, как это делается, — отчаянно настаивал Виктор.

— Не надо, — отмахнулся герцог, — Хватит на сегодня твоих фантазий.

Он нажал кнопку на столе.

— Уведите арестованного. Поместить его в одиночную камеру. Строжайше запрещаю с заключенным разговаривать и слушать то, о чем он говорит. Выполняйте.

Обреченный Сомов в сопровождении конвоя двинулся к своему новому месту заточения, спускаясь все ниже и ниже по лестницам солнечной башни в самое глубокое ее подземелье.

А герцог Крон Гросс, в это время, запершись у себя в кабинете, пускал бумажный самолетик. Он загибал кромки крыльев в разные стороны и самолетик послушно летел то вправо то влево, то нырял вниз или ненадолго взмывал вверх.

Возможно ли такое, размышлял начальник тайной стражи. Невообразимый другой мир? Корабли размером с город, с которых взлетают десятки огромных железных птиц? Корабли, полностью уходящие глубоко под воду и несущие внутри себя атомные бомбы, которые могут выпрыгивать из воды и быстрее стрелы мчаться в любую точку мира? И возможны ли сами эти атомные бомбы, в которых всего один килограмм таинственного вещества способен полностью спалить и до основания разрушить целый город? Такого просто не могло быть. Или могло? Как узнать говорил пленник правду или бредил? Не к целителям же его вести. Надо бы показать арестанта кому-нибудь из своих друзей, которым можно полностью доверять, например, магистру Сиану. Сомов хвастал знанием математики, а бывший ректор магической академии знает математику лучше, чем кто-либо другой и в этой области знаний его точно не проведешь. А пока необходимо проверить все, что только можно по линии тайной стражи. Проверить каждое слово этого странного Вика. И если это окажется правдой… Герцогу вдруг стало страшно. Может, удавить его по-тихому в камере, да и дело с концом?

Сомов провел в крохотной сырой одиночной камере больше месяца в совершенно угнетенном состоянии. Жизнь его словно остановилась. Он утратил чувство времени и потерял счет дням. Изводила неопределенность будущего, и хотелось, чтобы это уже скорее закончилось, чем угодно и как угодно. И однажды это закончилось. Окованная железом дверь со скрежетом открылась, Виктору выдали его прежнюю одежду и велели одеваться.

В кабинете для допроса он впервые за долгое время увидел солнечный свет и понял, что сейчас день. Два человека в строгих темных камзолах, застегнутых на все пуговицы, перехватили Сомова у охраны, усадили его на табурет, а сами стали за спиной, положив руки в черных перчатках ему на плечи.

— Пиши — Виктор… — произнес начальник тайной стражи, обращаясь к помощнику за печатной машинкой и на секунду задумался, — Пиши — Виктор Сангин.

Знакомый по прежней встрече сержант пулеметной очередью отщелкал текст, выдернул лист из машинки и подошел к Сомову. Пальцы арестанта вымазали чернилами и аккуратно откатали каждый пальчик на плотном листе бумаги.

— Решили все-таки завести картотеку, господин Гросс? — хрипло поинтересовался Виктор с легкой усмешкой.

— Да, — ответил герцог, рассматривая получившиеся отпечатки, — Надеюсь, тебе польстит, что твоя карточка войдет в нее под номером один.

Появился еще один человек с деревянным ящиком на треноге, который Виктору напомнил один старинный земной аппарат. Ящик имел круглое стеклянное окошко, которое нацелили на Сомова, а человек обслуживающий данное устройство скрылся под черной накидкой с другой стороны. На лицевой стороне ящика под окошком имелась медная пластинка с выбитой на ней надписью на вампирском языке. Точно такой же текст имелся на гитарах Виктора с металлическими струнами и в переводе означал — «Сделано в Альтарии». Ярчайшая вспышка магниевого порошка заставила всех непроизвольно моргнуть, а кабинет заволокло белыми клубами дыма. Виктор ошалело смотрел, как собирают и уносят этот древний фотографический аппарат. На языке Останда не было слова фотоаппарат или даже его аналога. Получалось, что или Преан закачал в него устаревший словарь остандского языка или это изобретение появилось совсем недавно.

Фотограф удалился, а Крон достал из ящика стола два браслета, один из которых надел сам, а другой передал Виктору. Браслет состоял из серебряных прямоугольных звеньев, а на центральном квадратном звене имел рельефное изображение человеческого черепа с двумя маленькими кристаллами красного и белого цвета вместо глаз.

— Симпатичный браслетик, — иронично оценил Виктор украшение, предвидя какой-то подвох.

— И функциональный, — добавил Гросс, не обманув его ожиданий, — Надевай. И имей в виду, что теперь, если я захочу, ты умрешь в одно мгновение всего лишь по одному моему мысленному приказу. При попытке снять браслет или удалившись от меня на расстояние дальше визуального контакта, тебя также настигнет смерть. Ты меня хорошо понял? Тогда поднимайся и следуй за мной, мы с тобой кое-куда прокатимся.

Ветер. Как это было прекрасно ощутить на своем лице дыхание ветра, о существовании которого Сомов успел напрочь забыть за время своего заточения. Виктор наслаждался этим ощущением стоя во дворе тюрьмы, пока механик и водитель проводили последние приготовление парового автомобиля — нелепой помеси кареты и небольшого паровозика. О дизайнерах в Осане еще не слышали. Водитель сел на открытое место спереди этого транспортного средства, пара агентов в черном устроилась над ним на козлах, а Гросс и Сомов разместились внутри кабины кареты, которая практически была врезана в середину парового автомобиля. Уродливое железное чудовище застучало поршнями и неторопливо выкатилось за ворота солнечной башни, издавая ритмичные и удивительные звуки, словно это был не механизм, а огромное неповоротливое животное, которое тяжело и громко пыхтело, пробираясь по тесным улочкам. Распугивая прохожих, оно иногда коротко и пронзительно свистело, отчего еще больше походило на живое существо.

Выехали за город. За окном было холодно пустынно и белым-бело, а в кабине тепло и немного дымно.

— Ты знаешь, Вик, несмотря на то, что твой рассказ подтвердился в части твоих похождений по Останду, я тебе все равно не верю, — произнес герцог задумчиво глядя в окно, — Существование другого мира, переход между мирами, это какое-то сказочное чудо. А чудес в реальной жизни не бывает.

— Вы не представляете, насколько это смешно звучит из уст человека увешанного магическими амулетами, — ответил, грустно усмехнувшись, Виктор, — Но если так, то может, забудем мою невероятную историю, и вы меня просто отпустите. Обещаю, господин Гросс, что я больше ни с кем не стану фантазировать на эту тему.