Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина

Глинет пыталась сохранять видимость повседневной нормальности: «Давайте лучше вернемся в Родниковую Сень, вместе! Там вы сможете расспросить самого Друна — не сомневаюсь, что он вежливо ответит на ваши вопросы. Этим вы заслужите мое уважение, а мне будет нечего стыдиться».

Висбьюме усмехнулся: «Стыд, дорогуша? О чем ты говоришь? Подойди поближе — я хочу погладить твои блестящие волосы и, пожалуй, наградить тебя парой поцелуев».

Глинет отступила на шаг. Очевидные намерения Висбьюме не сулили ничего доброго: прибегнув к насилию, он не посмел бы отпустить ее домой, опасаясь неизбежных последствий. Единственная стратегия обороны заключалась в том, чтобы не предоставлять ему сведения, которые он стремился получить.

Висбьюме искоса наблюдал за ней, хитро оскалившись, как лиса — словно знал, о чем она думает, словно умел читать мысли. Висбьюме сказал: «Глинет, я люблю танцевать под веселую музыку! Тем не менее, иногда приходится, в силу необходимости и во имя справедливости, идти к цели более решительной поступью. Я не хотел бы принимать излишние меры — предпочел бы предотвратить возникновение ситуации, в которой события станут бесповоротными, а задушевной привязанности и чистосердечному взаимному доверию навсегда придет конец. Ты понимаешь, о чем я говорю?»

«Вы хотите, чтобы я вам подчинялась, и угрожаете насилием в том случае, если я не послушаюсь».

Висбьюме усмехнулся: «Прямолинейное истолкование, нечего сказать; в твоих словах нет поэзии, нет музыки! Тем не менее…»

«Сэр Висбьюме, мне наплевать на вашу музыку. Кроме того, должна предупредить, что если вы не проявите порядочность и не позволите мне вернуться домой, вам придется ответить за это перед королем Эйласом — а тогда никакие ужимки и пляски вам не помогут! Вас найдут и накажут, это так же неизбежно, как ежедневный восход солнца!»

«Король Эйлас? О-ля-ля! Солнца Танджектерли не восходят и не заходят — они только кружатся в небе, описывая замысловатые загогулины. А теперь слушай! Струна нашей любви еще не порвана! Скажи мне то, что я хочу знать — в конце концов, это не так уж важно — или мне придется принудить тебя к ласковой покорности. Ты сомневаешься в моей власти? Смотри же!»

Висбьюме промаршировал к растущему неподалеку кусту и сорвал цветок с двадцатью белыми и розовыми лепестками: «Красивый цветок? Невинный, изящный, нежный? Смотри же!» Вытянув длинные белые пальцы из-под черного рукава, он стал обрывать один за другим лепестки, не переставая смотреть на Глинет и улыбаться. Не судьба несчастного цветка, но эта улыбка наполнила сердце Глинет ужасом.

Висбьюме отбросил смятый стебель: «Так душа моя впитывает жизненные силы. Но это цветочки, ягодки впереди! Смотри же!»

Порывшись в котомке, Висбьюме достал маленькую серебряную свирель. Снова подойдя к кусту, он приложил свирель к губам. Глинет не отрывала взгляд от приоткрывшейся котомки Висбьюме — внутри поблескивала рукоятка небольшого стилета. Она сделала шаг в сторону скамьи, но Висбьюме уже повернулся к ней и неотрывно смотрел на нее горящими глазами, продолжая наигрывать на свирели.

На куст приземлилась птичка с синим хохолком, привлеченная переливчатым свистом. Быстро бегающие белые пальцы Висбьюме производили беспорядочные пискливые трели и арпеджио; птичка вопросительно наклонила голову, заинтересованная чудесными сумасшедшими звуками.

Волшебство фей наделило Глинет способностью говорить с животными, и она закричала птице: «Улетай! Он хочет тебя убить!»

Птичка отозвалась беспокойным щебетом, но Висбьюме уже схватил ее и принес обратно к скамье: «А теперь, дорогуша, наблюдай! И помни — для всего, что я делаю, есть причина».

С упавшим сердцем Глинет смотрела на то, как Висбьюме терзал несчастное беспомощное создание; наконец растрепанная кучка окровавленных перьев упала на траву. Висбьюме брезгливо вытер пальцы чистой травой и улыбнулся: «Так согревается моя кровь, под таким опьяняющим соусом мы познаем друг друга. Иди ко мне, милейшая Глинет, я готов насладиться твоим теплым телом».

Набрав воздуха, Глинет сумела изобразить нечто вроде кривой улыбки и стала медленно приближаться к ученику чародея, радостно потиравшему руки и бормотавшему: «Ах, сладчайшая, дражайшая, милейшая! Ты идешь на мой зов, как и подобает послушной девочке!» Он протянул к ней руки — Глинет подскочила и резко толкнула его в узкую грудь кулаками. Висбьюме сделал два шага назад, не удержался и с размаху шлепнулся на землю, изумленно раскрыв круглый рот. Глинет мигом подбежала к скамье и успела вытащить из котомки стилет. Висбьюме бросился к ней — Глинет размахнулась и попыталась нанести удар в сердце. Но ее рука натолкнулась на твердую руку Висбьюме и дернулась вверх: стилет пронзил левую щеку и язык Висбьюме; острый кончик лезвия выступил снаружи из правой щеки. Заколдованный стилет могла вынуть только рука, нанесшая удар. Висбьюме издал безумный клокочущий вопль, схватившись за щеки, согнувшись и кружась на месте. Схватив его котомку, Глинет со всех ног помчалась вниз по склону к реке. Неподалеку был причал с лодкой. Вслед за беглянкой длинными прыжками мчался Висбьюме с торчащим из щеки стилетом.

Подбежав к причалу, Глинет вскочила в лодку. Рыбак, копавшийся в илистой грязи выше по течению, гневно закричал: «Стой! Не трогай лодку! Прочь отсюда — как сейчас врежу лопатой!»

Коротышка кричал на незнакомом языке, но магическая способность — подарок короля эльфов — позволяла Глинет понимать его. Невзирая на протесты рыбака, она поспешно отвязала лодку и оттолкнула ее к середине реки как раз в тот момент, когда на причал, тяжело топая, выбежал Висбьюме. Ученик чародея стоял и размахивал руками; он пытался кричать, но стилет пристегнул его язык, как огромная булавка, и сквозь нечленораздельное мычание прорывались лишь отдельные слова и короткие фразы: «Отдай!… Глинет!… Назад!… Не знаешь!… Что делать?… Нет выхода… наш мир… не вернемся!»

Глинет искала весла, но их не было. Течение подхватило утлую лодку — Висбьюме прыжками следовал за ней по берегу, выкрикивая сдавленные приказы и мольбы, пока ему не преградил путь широкий приток реки — ученику чародея пришлось остановиться и смотреть на то, как фигура Глинет в лодке постепенно пропадала вдали вместе с его драгоценной котомкой.

Через некоторое время Висбьюме набрел на переправу, где пара коренастых субъектов с шестами управляла неуклюжим паромом; субъекты потребовали плату за перевоз. У Висбьюме не осталось никаких монет — ему пришлось расстаться с серебряной пряжкой одной из изящных тапочек.

На другом берегу Висбьюме нашел поселение, а в нем — кузницу. Пожертвовав второй серебряной пряжкой, он уговорил кузнеца сделать операцию; кузнец отпилил рукоятку стилета от лезвия, после чего ухватил кончик лезвия щипцами и, под аккомпанемент воплей Висбьюме, выдернул лезвие через правую щеку.