Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина

«Хорошо! — сказал Йосип. — Понадобится острый нож, чтобы резать стебли. Ломоть хлеба и кусок сыра в дорогу тоже не помешают — по просеке придется ехать две, три или даже четыре мили, точно не помню».

«Езжай, и не задерживайся!»

Как только Йосип уехал, Зук закрыл лавку, позаимствовал лошадь у знакомого торговца по соседству и отправился вслед за сильваном. Он держался поодаль и оставался незамеченным, руководствуясь знакомым скрипом и дребезжанием телеги. Там, где колея поворачивала, Зук погонял лошадь, поскорее подъезжал к повороту, останавливался и выглядывал из-за деревьев; как только Йосип скрывался за следующим поворотом, Зук быстро проезжал другой открытый участок и таким образом не отставал от сильвана, но держался вне поля зрения.

Скрип и дребезжание телеги внезапно смолкли. Зук спешился, привязал лошадь к дереву и приблизился к телеге пешком. Запряженная пони телега остановилась посреди просеки; Йосипа не было видно.

«Очень замечательно! — потер руки Зук. — Вот он где, твой таинственный сад! Это все, что мне нужно было знать». Теперь оставалось только поскорее вернуться на ярмарочный луг — и Йосип никогда не узнал бы, что его тайна раскрыта.

Но любопытство заставило Зука украдкой идти вперед, чтобы точнее установить местонахождение поляны и цветов. Шаг за шагом толстяк приближался к стоявшей посреди просеки телеге, и в конце концов даже побежал на цыпочках, озираясь по сторонам.

Йосип появился из леса с букетом из четырех цветов. Казалось, он нисколько не удивился, заметив поблизости Зука.

«Я спешил за тобой вдогонку! — заявил пойманный с поличным Зук. — Решил, что лучше развесить гирлянды и вымпелы вместо того, чтобы рвать цветы. Хотел поскорее сообщить тебе об изменении планов».

«Очень заботливо с вашей стороны», — отозвался Йосип. Возникало впечатление, что сильвану было трудно говорить — он шепелявил и неотчетливо произносил слова: «Но что делать с цветами? Я их уже сорвал».

«Возьмем их с собой — лучше отдай их мне. Там были еще бутоны?»

«Несколько штук… немного».

Зук нахмурился и прищурился: «Почему ты так странно говоришь?»

Йосип ухмыльнулся, обнажив серебряные зубы: «Пока я собирал цветы, мох расступился у меня под каблуком, и в нем оказалась вот эта удивительная штука». Йосип вынул изо рта лучистый зеленый шарик: «Удобнее всего было держать ее за щекой».

«Поразительно! — сказал Зук. — Дай-ка мне разглядеть ее получше».

«Нет, Зук! Ты обманом разузнал, где находится моя поляна. От природы у меня простодушный, даже податливый характер, но на этот раз мне придется вынести приговор: твое мошенничество заслуживает смерти». С этими словами Йосип пронзил Зуку шею, а затем и сердце, ударами ножа. Тучный торговец упал, но продолжал дергаться, не желая умирать. Сильван покончил с этими признаками жизни, с силой погрузив нож по самую рукоятку в правое ухо Зука: «Вот так, коварный Зук! Ты получил по заслугам! Больше тут не о чем говорить».

Йосип перетащил труп торговца в канаву, привязал его лошадь к заднему борту телеги и вернулся на ярмарочный луг. Когда сильван возвращал лошадь владельцу, тот удивленно спросил: «А где же старый добрый Зук? Он уехал в такой спешке!»

«Ему представилась возможность закупить новый товар, он ведет переговоры. Тем временем я позабочусь о его лавке», — ответил Йосип.

«Это большая ответственность для неопытного увальня вроде тебя! Если возникнут какие-нибудь трудности — или если тебе покажется, что тебя обсчитывают, позови меня, я все поставлю на свое место!»

«Благодарю вас! Полезно помнить, что я всегда могу обратиться за помощью к знающему человеку!»

До захода солнца оставалось еще часа два. Йосип открыл лавку, поставил цветы в вазу и, немного поколебавшись, разместил зеленую жемчужину на блюде, в углу полки стеллажа за прилавком. «Чудесная драгоценность! — говорил он себе. — Но зачем она мне? Я не ношу серьги, мне не нужны украшения. Посмотрим, что из этого выйдет. Продам жемчужину, но только если за нее предложат хорошую цену».

С утра Меланкте отправилась на ярмарку пораньше и прогуливалась, разглядывая всевозможные диковины. Заметив цветы, она не сдержала радостный возглас: «А где же уважаемый Зук?»

«Ведет переговоры о закупке новых товаров, — пояснил Йосип. — Он оставил лавку на моем попечении».

«По меньшей мере, он не забыл про цветы! Давай их сюда — это мои цветы, их нельзя продавать никому другому!»

«Как вам будет угодно».

Меланкте забрала цветы. Они поразительно отличались от любых известных растений — сочные лепестки небывалой яркости, казалось, излучали гипнотическую силу. Каждый из четырех цветков не походил на другие, каждый отличался неповторимой индивидуальностью. Первый: жгуче-оранжевый с пунцовыми, сливово-красными и черными сполохами. Второй: цвета подсвеченной солнцем морской воды с лиловыми прожилками и глянцевыми, как надкрылья жука, синими кончиками лепестков. Третий: блестящий, но зернистый черный с ярчайшими проблесками желтого, переходящего в охру, и пучком алых тычинок в центре. Четвертый: дюжина концентрических колец из небольших чередующихся белых, красных и синих лепестков.

Меланкте не спрашивала, сколько стоили цветы. Она бросила на прилавок четыре золотые кроны: «Когда у вас будут другие цветы того же садовника?»

Йосип сразу почуял, куда дует ветер. Зук оказался гораздо худшим обманщиком, чем представлял себе сильван. К сожалению, Зука уже нельзя было наказать снова. Поразмыслив, Йосип ответил: «Завтра, уважаемая госпожа, может быть, мне удастся привезти еще несколько таких цветов».

«Не забывай — они только для меня! Меня завораживает их причудливая изысканность!»

«Чтобы не могло быть никаких сомнений в том, что эти цветы перейдут в вашу собственность, — без запинки отозвался Йосип, — рекомендую выплатить авансом достаточную сумму золотом. В противном случае завтра утром вас кто-нибудь может опередить».

Меланкте презрительно швырнула на прилавок еще пять золотых монет и тем самым оставила за собой преимущественное право на покупку.

Когда сумерки стали сгущаться над ярмарочным лугом, торговцы зажгли фонари, висевшие под кронами деревьев, и разнообразные посетители, предпочитавшие ночь солнечным лучам, стали прогуливаться среди лавок и шатров, приглядываясь к вызывавшим их интерес предметам и снадобьям.

В трактире гостиницы Меланкте скромно поужинала крылышком курицы и репой, тушеной в сливочном масле с медом. Перед ней на столе в четырех вазах стояли ее четыре цветка, чтобы она могла в любой момент любоваться каждым или всеми вместе, по своему усмотрению.

Строгий темноволосый господин в роскошном костюме, с хищными чертами лица, подчеркнутыми аккуратными усиками и бородкой, подошел к ее столу, поклонился, снял шляпу и уселся без дальнейших церемоний.