Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина

«Я посвящу строительству собора каждую минуту существования! — решительно заявила Соллас. — Нарекут ли его в мою честь?»

«Такое решение подлежит утверждению высшей инстанцией, но у меня есть влиятельные связи. Когда над Лионессом разнесется колокольный звон, когда каждый горожанин будет смиренно возносить молитву Господню, и сам король Казмир преклонит колено перед алтарем — кто откажется прибавить к вашему имени титул „святейшая“?»

«Святейшая Соллас! Да! Превосходно! Сегодня же снова привлеку внимание короля к нашему почину».

«Какую победу мы одержим, когда Казмир провозгласит Благую Весть и припадет к ногам Иисуса! Все королевство должно будет последовать его примеру».

Соллас поджала губы: «Посмотрим, посмотрим. Не все сразу — сначала нужно одержать одну победу, а потом уже думать о другой. Если меня действительно причислят к лику святых, весь мир возрадуется, услышав эту весть, и это произведет надлежащее впечатление на его величество».

«Бесспорно! Шаг за шагом — только так мы вступим на праведную стезю!»

Вечером королева явилась в кабинет Казмира. Король стоял у камина, заложив руки за спину. Отец Умфред семенил за спиной королевы, но скромно отступил в сторону и остался в тени.

Воодушевленная надеждой, королева Соллас прошествовала к супругу и, обменявшись с ним несколькими любезностями, приступила к описанию проекта величественного собора с высокими башнями, разносящими перезвоном колоколов спасительную весть по всем окрестностям столицы. В пылу религиозного рвения она не заметила, как прищурились круглые голубые глаза Казмира, как поджались его губы. Соллас расписывала строительство в масштабах, способных поразить воображение всего христианского мира — сооружение настолько грандиозное и роскошное, что столица Лионесса несомненно должна была стать центром паломничества.

Король Казмир некоторое время терпел, но не услышал ничего, что вызвало бы у него малейшую симпатию. В конце концов он сказал: «Ты окончательно спятила? Жирный жрец опять забивает тебе голову своим несносным бредом? Каждый раз после того, как он к тебе пристаёт, твое лицо начинает напоминать его слащавую рожу — глаза закатываются, как у овцы с перерезанной глоткой!»

Соллас возмущенно воскликнула: «Ваше величество! Выражение лица, упомянутое вами в столь непривлекательных выражениях, свидетельствует о восторге предвкушения райского блаженства!»

«Как бы то ни было! Жрец одурманивает мозги, ловко потворствуя слабостям — это все, что он умеет. Куда ни посмотришь, везде околачивается этот бездельник. Давно пора выгнать его в шею!»

«Сир, что вы говорите? Одумайтесь! Церковь назовут в мою честь — собор святейшей Соллас!»

«Это ты не понимаешь, о чем говоришь! Это тебе следовало бы одуматься! Ты представляешь себе, сколько будет стоить такое сооружение? Ты хочешь разорить королевство только для того, чтобы подлый монах ухмылялся, потирая руки и радуясь тому, как он обвел вокруг пальца простака Казмира?»

«Вы к нему несправедливы, государь! Отца Умфреда знают и уважают даже в Риме. Он печется исключительно о торжестве христианства среди язычников!»

Казмир отвернулся и раздраженно ткнул кочергой в угли — взметнулись языки пламени: «Слышал я об этих соборах. Сокровищницы жрецов, набитые золотом и драгоценностями — глупцы, обманутые обещаниями вечной жизни, отдают им последние гроши, а потом у них нет денег, чтобы заплатить налоги королю».

«Наша страна богата! — взмолилась королева. — Мы можем себе позволить прекрасный собор — не хуже, чем в Аваллоне».

Казмир усмехнулся: «Скажи жрецу, чтобы привез золото из Рима — тогда, может быть, я потрачу какую-то часть этих денег на строительство церкви».

«Спокойной ночи, государь! — обиженно сказала Соллас. — Я позволю себе удалиться».

Казмир слегка поклонился и снова повернулся к камину, не заметив, как отец Умфред выскользнул из кабинета.

Первоочередной задачей король Казмир считал восстановление своей разведывательной сети, потерпевшей существенный урон. Однажды вечером он прошел в старое крыло Хайдиона и поднялся по винтовой лестнице Башни Филинов в помещение над Арсеналом. Каменные стены этой почти пустой комнаты слышали много суровых приговоров и видели много скорых расправ.

Усевшись за простой дощатый стол, Казмир налил себе вина из светлой буковой фляги в светлую буковую кружку и приготовился ждать в полной тишине.

Прошло несколько минут; Казмир не проявлял никаких признаков нетерпения.

В коридоре послышались шорох шагов, бормочущие голоса. В приоткрывшуюся дверь заглянул Ольдебор, служащий без определенного звания: [8]«Ваше величество, привести заключенного?»

«Пусть войдет».

Ольдебор зашел в комнату, обернулся и поманил головой. Два тюремщика в черных кожаных передниках и конических кожаных колпаках дернули цепь и затащили внутрь спотыкающегося арестанта — высокого жилистого человека, еще не пожилого, в грязной рубахе и оборванных штанах. Несмотря на растрепанный внешний вид, заключенный держался молодцом: по сути дела, в сложившихся обстоятельствах его поза выглядела неуместно беззаботной, даже презрительной. У человека этого, широкого в плечах и узкого в бедрах, были аристократические, длинные и сильные ноги и руки. Густые черные волосы свалялись и стали матовыми от пыли; из-под низкого лба смотрели ясные карие глаза. Широкие скулы сходились к узкой нижней челюсти, горбатый крючковатый нос нависал над костлявым подбородком. Сквозь его темноватую землисто-оливковую кожу просвечивал необычный, еще более темный красновато-фиолетовый фон, словно насыщенный густой венозной кровью.

Один из тюремщиков, раздраженный самообладанием узника, снова дернул за цепь: «Проявляй должное уважение! Ты стоишь в присутствии короля!»

Арестант кивнул Казмиру: «Добрый день, сударь».

«Добрый день, Торкваль, — спокойно ответил Казмир. — Как тебя устраивают условия заключения?»

«Они терпимы, хотя человек очень чистоплотный мог бы придерживаться другого мнения».

В помещение почти беззвучно зашел еще один субъект — уже немолодой и коренастый, но проворный, как мышь, с правильными чертами лица, аккуратно причесанной каштановой шевелюрой и проницательными темно-карими глазами. Он поклонился: «Добрый день, государь».

«Добрый день, Шаллес. Ты знаком с Торквалем?»

Шаллес внимательно посмотрел на узника: «До сих пор я не встречался с этим господином».

«Это только поможет делу, — заметил король Казмир. — Значит, у тебя не будет по отношению к нему никаких предубеждений. Надзиратели, снимите цепи, чтобы Торквалю было удобнее сидеть, и подождите в коридоре. Ольдебор, ты тоже можешь выйти».