Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина

Герцог Лухалькс ошеломленно перевел взгляд с Татцель на Эйла-са, а затем снова на свою дочь: «Что ты здесь делаешь?»

Ответил Эйлас: «Обращайтесь ко мне! Эта девушка — моя рабыня».

Лухалькс изумился пуще прежнего — челюсть его отвисла: «Что за глупости? Любезный, ты ошибся! Это леди Татцель, высокородная ска — как она может быть твоей рабыней?»

«Очень просто — я захватил ее в рабство способом, хорошо знакомым вам и вашим соплеменникам. Короче говоря, взял ее в плен и подчинил своей воле».

Герцог Лухалькс медленно приблизился; глаза его горели: «Ты не смеешь так обращаться с благородной леди ска и при этом стоять, как ни в чем не бывало, перед ее отцом!»

«А почему нет? — пожал плечами Эйлас. — Вы никогда не смущались, порабощая других. А теперь, когда ваша дочь подверглась такому же обращению, вы вдруг находите подобное поведение невероятным? Вам не кажется, что ваши представления не совсем соответствуют действительности?»

Герцог Лухалькс по-волчьи оскалился, положив руку на рукоять меча: «Я тебя убью — и твое представление о действительности, каким бы оно ни было, исчезнет».

«Отец! — вскрикнула Татцель. — Не дерись с ним! Он опасен! Он изрубил Торкваля в куски!»

«В любом случае я не стал бы с вами драться, — спокойно заметил Эйлас. — В этом дворце я под защитой короля Такса. Если вы на меня нападете, стража вас схватит и бросит в темницу».

Герцог Лухалькс неуверенно перевел взгляд с Эйласа на двух стражников, неподвижно стоявших неподалеку и пристально наблюдавших за столкновением чужеземцев безразличными, как у ящериц, глазами.

В галерею спустился камергер Роэн, обратившийся к Эйласу: «Его величество готов вас принять».

«Мне тоже нужно снова с ним поговорить, — с внезапной живостью заявил герцог Лухалькс. — Возникла невыносимая ситуация, король обязан выступить в качестве арбитра!»

Роэн пытался возражать, говоря, что короля не следует беспокоить лишними спорами, но герцог его не слушал. Эйлас и его спутники, а также герцоги-ска со своей свитой, поднялись по лестнице. В королевскую спальню, однако, Роэн пропустил только Эйласа, Татцель и Лу-халькса.

Лухалькс тут же подошел к королевской кровати и обратился к Таксу: «Ваше высочество, я вынужден подать жалобу. Проходя по галерее вашего замка, я обнаружил находящегося перед вами субъекта и с ним мою дочь, причем этот неизвестный удерживает мою дочь насильно и заявляет, что она — его рабыня! Я требую, чтобы он возвратил мне дочь — неслыханно, чтобы высокородная леди-ска подвергалась таким унижениям!»

Король Гаке раздраженно спросил: «Где имело место порабощение — в Джехонделе, пока она находилась под моим кровом?»

«Нет, он захватил ее в плен где-то в другом месте».

Гаке перевел взгляд на Эйласа: «А вы, сударь, что скажете?»

«Ваше величество, я ссылаюсь на нормы естественного права. Герцог Лухалькс поработил огромное множество свободных жителей Северной и Южной Ульфляндии, в том числе, в свое время, и меня. Он этого не помнит, но в течение длительного времени он заставлял меня служить ему в замке Санк, где я познакомился с Татцель. Я сбежал из Санка и снова стал свободным человеком. Впоследствии, когда мне представилась такая возможность, я захватил Татцель в плен и сделал ее своей рабыней».

Король Гаке повернулся к герцогу Лухальксу: «Вам служат рабы-ульфы?»

«Служат», — с достоинством, но упавшим голосом ответил герцог — он уже понял, куда дует ветер.

«В таком случае, как вы можете возражать против порабощения вашей дочери? Даже если это причиняет вам стыд и огорчение».

Герцог Лухалькс поник головой: «Ваше решение справедливо — я понимаю, что мои протесты необоснованны». Повернувшись к Эйласу, он спросил: «Сколько золота ты хочешь за мою дочь?»

Эйлас отвечал медленно, тщательно выбирая слова: «Не знаю, сколько стоит человеческая жизнь, и можно ли вообще измерить ее стоимость. Забирай свою дочь, Лухалькс — она мне не нужна. Татцель, я передаю тебя под опеку твоего отца. А теперь, будьте добры, удалитесь, чтобы я мог посовещаться с добрым королем Гаксом».

Герцог Лухалькс коротко кивнул. Он взял дочь под руку, и они вдвоем вышли из спальни. Внутри оставались только Роэн и два стражника у двери.

Эйлас повернулся к Таксу: «Государь, я не могу доверить свой секрет никому, кроме вас».

«Роэн! — прохрипел Гаке. — Оставь нас. Стража, встаньте за дверью!»

Помявшись, Роэн неохотно оставил посетителя наедине с королем; стражники вышли и встали в коридоре.

Молодой тройский король сказал дряхлому королю Северной Ульфляндии: «Государь, меня зовут Эйлас».

Через полчаса Роэн, не находя места от беспокойства, приоткрыл дверь и заглянул внутрь: «Ваше величество, с вами все в порядке?»

«Все в порядке, Роэн. Мне ничего не нужно, подожди снаружи».

Роэн закрыл дверь. Эйлас спросил: «Вы доверяете камергеру?»

Король Гаке сухо усмехнулся: «Общепринятое мнение заключается в том, что вслед за мной королем станет Крейм. Каждый, кого беспокоит приобретение денег и власти, спешит засвидетельствовать свое почтение Крейму, а меня рассматривают — на вполне разумных основаниях — как живой труп».

«Они ошибаются», — заметил Эйлас.

«Роэн посвятил себя охране моего благополучия, он не смыкает глаз ни днем, ни ночью. Он — один из немногих оставшихся у меня верных друзей».

«В таком случае полезно было бы посвятить его в наши планы».

«Как вам угодно. Роэн!»

Камергер вошел с быстротой, свидетельствовавшей о том, что он ждал, приложив ухо к двери: «Государь?»

«Мы хотели бы, чтобы ты, будучи кладезем житейской мудрости, внес вклад в наше обсуждение».

«Как вам будет угодно, государь».

Эйлас сказал: «Церемония коронации состоится через три дня. Для всех окружающих очевидно, что вы предпочитаете сдать город ска и передать им корону. Следовательно, сэр Крейм вынужден действовать в своих интересах сегодня ночью или завтра ночью — иначе его мечты никогда не сбудутся».

Гаке уныло смотрел на огонь в камине: «Крейм больше не надеется на сделку со ска. Если он станет королем, сможет ли он удерживать Ксунж?»

«Вероятно — если проявит достаточное упорство. Тем не менее, Ксунж не так неприступен, как может показаться. Патрулируют ли часовые утесы по ночам?»

«А зачем патрулировать утесы? Что они увидят, кроме черных волн и морской пены?»

«Если бы я решил брать приступом Ксунж, я выбрал бы тихую темную ночь. Мои шпионы спустили бы с утеса веревочную лестницу, и бойцы, ждавшие внизу в небольших шлюпках, поднялись бы по этой лестнице и спустили бы еще несколько лестниц для своих многочисленных соратников. Очень скоро в ваш город проникли бы сотни вооруженных солдат».