Анатолий Бочаров - Время волков

- Ну разумеется. В шестнадцать лет любая девица покажется богиней. Я бы удивился, ответь ты иначе.

Блейр надулся и отодвинулся от костра:

- Да что вы в этом понимаете, сэр, не в обиду вам будет сказано... А хоть бы и в обиду, делов-то, - распетушился парень. - Вот только она не такая, как другие, поверьте уж. Просто, знаете, есть все, и есть она, и она особенная. Видели бы вы ее, мигом бы согласились! Когда она смеется - это, ну, как когда ручей по камням пляшет. Когда говорит - словно ветер листву колышет. У нее в глазах солнце и звезды разом...

- Ты поэт, погляжу. Надо же...

- Я вам говорю, сэр, она ангел! Могу хоть на Писании поклясться, Творца в свидетели призвать!

- Не призывай, грешно. Ладно, не вижу смысла сомневаться в твоих словах. Ангел так ангел. И как, любит тебя твоя леди?

- Любит! Очень! - просиял Блейр и тут же увял. - Вот только... - Он запнулся и весь как-то сник.

- Что - вот только?

- Ничего... - Джайлс отвернулся и сделал вид, что готовится лечь спать. - Выбросьте из головы.

Выбрасывать из головы Александр не собирался.

- Если начал, то говори до конца. - И, видя отсутствие особого эффекта, добавил. - Приказываю.

Граф ждал ответа, и наконец Блейр нехотя проговорил:

- Как вам сказать... Отец ее... Он же никогда Джейн за меня не выдаст. Он меня и на порог не пустит, а услышит, что я ее люблю - разом плетей задаст, хорошо, если на своих ногах уйду. Я Джейн не пара. Кто она и кто я? Она - танская дочка, богатая, знатная, хороших кровей, ей отец-тан вровень жениха подыщет, такого, чтоб тоже дворянином был. Чтоб и при дворе ходил, и манерам обучен, и о поэзии беседовать умел, и родословная на десять веков... А я кто такой? Простолюдин, смерд, никто из ниоткуда. Вчера в навозе ковырялся со свиньями, сегодня взлетел вроде, но толку от тех взлетов... Крестьянский навоз - его вовек не отмоешь.

Александр поморщился:

- Что на тебя нашло, всякую ерунду болтать на ночь глядя... Я говорил, что посвящу тебя в рыцари, когда будешь достоин, а если я что-то говорю, то не имею привычки забывать. Не переживай. Был никто из ниоткуда, станешь - сэр Блейр Джайлс. Дворянин не хуже любого герцога. И пусть только попробует кто на тебя косо посмотреть - смело вызывай на дуэль и шли в преисподнюю. Остальные учтут и запомнят.

- Вам легко говорить, - пробормотал Блейр.

- Легко? - откликнулся его господин. Вновь поворошил дрова. Стянул перчатки и протянул руки вперед, прямо над костром. Струя жаркого воздуха ударила по коже, согревая ее. Александр вытащил кинжал и провел его лезвием над языками огня - те словно бы ласкали старинную сталь, выкованную в давние годы и по легендам не способную раскалиться добела даже в драконьем огне. Джайлс с некоторым испугом поглядел на графа.

- Легко... - задумчиво повторил тот. Помолчал, и вдруг принялся рассказывать негромким голосом:

- Я был в твоем возрасте, Джайлс, или чуть постарше, когда это произошло... Лет семнадцать или восемнадцать. Славные годы, когда ты молод, бессмертен и беспечен, и все двери должны открываться перед тобой, как по мановению руки. Да что мне рассказывать, мое "вчера" - твое "сегодня" или "завтра". Я дышал полной грудью, ничего не боялся, и у меня все получалось. Еще бы, как могло у меня - у меня - что-то не получаться! Я блистал на балах и побеждал на дуэлях... Проклятье, ближе к делу, а то меня уносит в дурную сентиментальность. Как будто бы сейчас не посещаю ни балы, ни дуэли, и вообще обратился в дряхлого старца. Итак, мне было семнадцать, когда я встретил... думаю, имя этой дамы тебе ничего не скажет, а хоть бы и сказало - зачем ворошить? Я впервые увидел ее на приеме, который давал друг моего отца. Все пили, танцевали и веселились... а она сидела у самого окна, в полном одиночестве, и праздник обходил ее стороной, как река обходит утес. Она казалась чужой на роскошном пиру, выделялась среди нарядных и шумных светских красавиц. Не то чтобы лучше их, но уж точно и не хуже. Просто совсем другая. Сотворенная не из солнечного огня, а из утреннего тумана и лунного света. Она сидела, чуть опустив голову и сложив руки на коленях, задумчиво смотрела, как пляшет расфранченная публика. В этой девушке у окна чувствовалась некая робость, но вместе с тем и сила. У нее было бледное лицо древней богини, слегка рыжеватые волосы, в беспорядке свернувшиеся на плечах, и странные, нездешние глаза. Я... небо, смешно звучит, но я полюбил ее с первого взгляда. Я боготворил ее и видел во сне. Сам понимаешь, каково это, так что не стану останавливаться на несущественных подробностях. Суть дела совсем в другом. Не знаю, то ли мое обаяние, мной же почитавшееся неотразимым, показалось той леди отвратительным, то ли моя навязчивость представилась ей неприятной, а может, просто сердцу не прикажешь... В любом случае, я не пришелся ей по душе. Ей, самой прекрасном девушке во всем мире! Она смотрела на меня с почти откровенной враждебностью, ее лицо каменело, стоило мне начать говорить, она спешила покинуть общество, в котором я появлялся... Она избегала назойливого кавалера всеми силами. Однажды я попробовал прямо сказать ей о своих чувствах, все еще лелея какие-то глупые остатки надежды - и что же случилось? Она даже не пожелала меня слушать. Сказала, что не хочет со мной говорить... ни о чем. Тогда я оставил свои попытки, полагая, что виться вокруг нее и дальше - значит, подвергать себя и свою честь унижению, а я не унижаюсь никогда и не перед кем. Да и какой смысл добиваться того, чего не добьешься? Я старался оказаться как можно дальше от нее. Уехал обратно в родовые владения, потом пару лет провел за границей - меня вернуло обратно лишь известие о смерти отца и необходимость принять его титул. Я выпустил ту девушку из виду. Но забыть не смог... Хотя и пытался. Так что запомни, Блейр. Есть на свете вещи, куда худшие, нежели те, что выпали на твою участь. Радуйся и благодари Бога, если тебя любят, значит, тебе несказанно повезло, твоя жизнь обрела смысл. Когда тебя любят, ничего уже не страшно и ничто не помешает. Если ты настоящий мужчина, то преодолеешь любые препятствия, они для того и созданы, чтоб их преодолевать. Не бойся тягот, бойся одного только равнодушия... - Александр оборвал себя. - Однако, я разговорился через меру. Знаешь что, ложись-ка ты спать, да и я лягу. Завтра будет большой день.

Блейр не сдвинулся с места, он во все глаза смотрел на своего господина. Дьявол, не стоило перед ним откровенничать - вобьет себе в голову всякой чуши, того гляди еще начнет его, Александра, жалеть. Ну а с другой стороны - как иначе объяснить мальчишке, что не все у него так плохо, особенно в сравнении с другими, и нечего развешивать сопли по рукавам? Только рассказав о собственной невеселой участи. Дья-явол...

- Сэр, - несмело начал Блейр. Точно, сейчас кинется утешать. Эх, давненько тебя никто не порол... - Сэр, я...