Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

Все участницы этой разношерстной группы были старше Мэдук — кроме Фелиции, приходившейся принцессе почти ровесницей. Хлодис, крупная блондинка, отличалась некоторой неуклюжестью и безалаберностью, а маленькая темноволосая Элиссия, напротив, всегда выглядела ловко и опрятно. Артвен вела себя исключительно самоуверенно. Ненавязчиво привлекательная, но болезненно хрупкая Фелиция оказалась замкнутым в себе, даже несколько рассеянным существом. Пышущая здоровьем Идрента не могла пожаловаться на внешность — у нее все было на месте, а Девонета уродилась настоящей красавицей. Иные девушки — в частности, Идрента и Хлодис — уже заметно созревали, тогда как фигуры Девонеты и Артвен лишь начинали округляться, а Фелиция и Элиссия, так же, как и Мэдук, еще не перешагнули порог этого преображения.

Оптимистический замысел состоял в том, чтобы полдюжины подруг всюду сопровождали обожаемую принцессу, весело щебеча всевозможные глупости и соревнуясь в отправлении незатруднительных обязанностей; им надлежало переполняться радостью и гордостью, заслужив похвалу принцессы, и сокрушаться по поводу любого упрека своей не слишком строгой повелительницы. В конечном счете шесть юных фрейлин должны были сформировать нечто вроде миниатюрного кортежа, во главе которого безмятежно шествовала бы принцесса Мэдук, сияющая наподобие драгоценного камня в обрамлении золотых украшений.

На практике все сложилось иначе. Мэдук с самого начала отнеслась с подозрением к такому стесняющему вмешательству в ее жизнь. Со своей стороны, шесть девиц приступили к исполнению придворных повинностей без энтузиазма. Мэдук слыла чудаковатой девочкой, движимой непредсказуемыми порывами, нисколько не заботившейся о впечатлении, которое она производила на других, и при всем при том смехотворно наивной.

Обстоятельства рождения Мэдук — в версии, известной королевскому двору — не слишком способствовали престижу принцессы, и фрейлины это быстро почувствовали. Через несколько дней осторожного и церемонного «взаимного прощупывания» благородные девицы образовали клику, из которой Мэдук была демонстративно исключена. С тех пор манеру обращения фрейлин с принцессой можно было назвать лишь издевательской пародией на вежливость; пожелания Мэдук встречались непонимающими взглядами, а ее замечания терялись в потоке девичьей болтовни или, даже если их слышали, игнорировались.

Сперва такое отношение приводило Мэдук в замешательство; через некоторое время оно стало то забавлять, то раздражать ее, но в конце концов она решила, что ей было плевать на высокородную прислугу, и — настолько, насколько это было возможно — продолжала заниматься своими делами.

Безразличие Мэдук, разумеется, вызвало еще большее неодобрение благородных девиц: по их мнению, оно служило дополнительным свидетельством придурковатости принцессы. Вдохновительницей заговоров фрейлин стала Девонета — изящная и пригожая, свежая, как цветок, уже достаточно изощренная в искусстве флирта. Блестящие золотистые кудри ниспадали ей на плечи, золотистые карие глаза лучились невинностью. Кроме того, Девонета прекрасно умела злословить, устраивать подвохи и плести интриги. Например, по ее сигналу — а ей стоило только приподнять палец или слегка наклонить голову — девушки вдруг отходили от Мэдук, собираясь гурьбой в углу, после чего перешептывались и хихикали, бросая на принцессу насмешливые взгляды через плечо. Время от времени они устраивали другую игру, выглядывая из-за угла, чтобы следить за принцессой, и мгновенно скрываясь, как только она их замечала.

Мэдук вздыхала, пожимала плечами и не обращала внимания на эти проказы. Однажды утром, когда она завтракала в окружении фрейлин, Мэдук обнаружила в миске с кашей дохлую мышь. Принцесса поморщилась и с отвращением отшатнулась. Глядя вокруг, она заметила, что шесть девиц украдкой наблюдают за ее реакцией — несомненно, они знали заранее, что обнаружится в ее миске. Хлодис зажала рот рукой, чтобы удержаться от смеха. Мэдук встретилась глазами с Девонетой — та сохраняла полную невозмутимость.

Отодвинув миску, Мэдук поджала губы, но ничего не сказала.

Два дня спустя таинственные поступки и необъяснимые перемещения Мэдук, явно свидетельствовавшие о попытках что-то скрывать, возбудили интерес Девонеты, Идренты и Хлодис настолько, что три девицы принялись тайком следить за принцессой, чтобы понять, чем она занимается. Разоблачение тайны обещало обернуться скандалом, в связи с чем открывались восхитительные перспективы. Снедаемые любопытством, три подруги поднялись вслед за принцессой под самую крышу Высокой башни и увидели, как Мэдук взобралась по приставной лестнице в заброшенную голубятню. Когда наконец принцесса спустилась из голубятни и поспешила вниз по спиральной лестнице башни, Девонета, Идрента и Хлодис перестали прятаться, взобрались по приставной лестнице, подняли дощатый люк и осторожно изучили внутренность голубятни. К их разочарованию, они ничего не нашли, кроме пыли, вонючей грязи и нескольких перьев — никаких свидетельств порочных извращений здесь не было. Приунывшие проказницы вернулись к открытому люку, чтобы спуститься вниз, но приставная лестница исчезла, а каменный пол был слишком далеко, чтобы на него можно было безопасно спрыгнуть.

К полудню отсутствие Девонеты, Идренты и Хлодис заметили; начался переполох. Допросили Элиссию, Артвен и Фелицию; те не смогли предоставить никаких определенных сведений. Леди Дездея обратилась с резким вопросом к принцессе, но Мэдук пребывала в такой же растерянности.

«Они страшно ленивые — может быть, еще не вылезли из постелей?» — предположила принцесса.

«Вряд ли! — сухо отозвалась леди Дездея. — Странно, очень странно! Мне все это не нравится».

«Мне тоже, — кивнула Мэдук. — Подозреваю, что они снова задумали какую-нибудь проказу».

Прошел целый день, наступила ночь. На рассвете, когда почти все еще спали, кухарке, проходившей с ведрами по служебному двору, послышалось, что кто-то плачет или кричит — звук доносился издалека, и было трудно понять, откуда именно. Кухарка задержалась и прислушалась; в конце концов стало ясно, что звук исходил из голубятни над Высокой башней. Кухарка сообщила о своих наблюдениях домоправительнице, леди Будетте, и тайна наконец раскрылась. Трех девиц — грязных, испуганных, продрогших до костей и глубоко оскорбленных — вызволили из их труднодоступной тюрьмы. Истерически крича, они обвиняли Мэдук во всех своих несчастьях и лишениях: «Она хотела, чтобы мы умерли с голоду! Там было холодно, дул сильный ветер, в темноте завывали призраки! Мы испугались до смерти! Она все это сделала нарочно!»