Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

"Какое это может иметь значение?"

Не в первый раз Травец вспомнил слова Мургена, намекнувшего, что эфференты — не самые приятные компаньоны. На протяжении всего долгого пути, чтобы как-то развлечься, они тихо разговаривали, создавая монотонный аккомпанемент, который Травец по возможности игнорировал. Теперь он сказал: "Внимательно выслушайте мои указания".

"В этом нет необходимости, — отозвался Фонер. — Твои указания никому не пригодятся".

"Почему же?"

"Разве это не очевидно? Мурген приказал нам служить Шимроду. Тебя зовут Травец. Даже ты не можешь не замечать возникшее противоречие".

Травец мрачно усмехнулся: "Одну минуту, не спешите! Травец — всего лишь имя, набор звуков. Во всех существенных отношениях я — Шимрод. Вы обязаны мне повиноваться, и повиноваться беспрекословно. Если у вас возникнет какое бы то ни было возражение, я пожалуюсь Мургену, а от него сочувствия не ждите".

"Все понятно, — елейно произнес Скель. — Мы паиньки, у нас ушки на макушке".

Фонер заметил: "И все же, во избежание сомнений, перечисли снова возможные влияния, от которых мы обязаны тебя предохранять".

"Во-первых, предупреждайте меня о любых подстерегающих меня опасностях, в том числе, в частности, о засадах, о наличии яда у меня в вине, об оружии, направленном на меня с намерением меня убить или искалечить, а также об оползнях, лавинах, ловушках, капканах и западнях всех разновидностей и о любых других устройствах или действиях, способных меня раздражать, срывать мои планы, причинять мне боль, приводить к моему пленению и заключению в тюрьме, грозящих мне смертью или способных лишить меня способности действовать. Короче говоря, обеспечивайте мою безопасность и следите за тем, чтобы я был здоров и невредим. Если у вас возникнут какие-либо сомнения, относящиеся к истолкованию моих указаний, всегда действуйте так, чтобы достигались результаты, наиболее удовлетворительные с моей точки зрения. Все ясно?"

"Как насчет эротических возбудителей, в том числе в двойных и тройных дозах?" — поинтересовался Фонер.

"Все, что добавляется без моего ведома мне в вино, в воду или пищу, может наносить мне ущерб. Следовательно, любые такие добавки относятся к категории веществ, о которых меня следует предупреждать. Опять же, если у вас возникнут сомнения, советуйтесь со мной".

"Ладно".

"Во-вторых…"

"Как, еще указания?"

Травец не отвлекался: "Во-вторых, извещайте меня каждый раз, когда вы почуете зеленые пары Меля. В таком случае мы должны попытаться определить их источник и уничтожить средоточие зеленой энергии".

"Разумный подход".

"В-третьих, не позволяйте демонам Меля, демонам Муртвой Гати или каким-нибудь другим демонам вас заметить. Не спугните их прежде, чем мы успеем с ними расправиться".

"Как тебе угодно".

"В-четвертых, всюду подмечайте признаки присутствия ведьмы Десмёи в любом обличье, в любой фазе, в любом состоянии. Она может даже пользоваться другим именем, но пусть имена не приводят вас в замешательство! Сразу сообщайте мне о любых подозрительных обстоятельствах".

"Сделаем все, что в наших силах".

Травец снова пришпорил лошадь и стал спускаться по дороге, в то время как эфференты обсуждали указания своего повелителя, по их мнению запутанные и противоречивые — прислушиваясь к их разговору, Травец начал сомневаться в том, что эфференты в полной мере понимали, что от них требовалось.

Травец подъехал к трактиру — сооружению из неотесанных бревен с соломенной крышей, обветшавшему настолько, что на крыше росла трава. С одной стороны находился навес, под которым хозяин варил пиво, а на заднем дворе к трактиру примыкал амбар. Чуть дальше три ребенка работали в поле, засаженном овсом и травами для приправ. Травец завернул на двор, спешился и привязал лошадь к перекладине ограды. Неподалеку на скамье сидели двое: Гунн Измаэль и Кельт Кеган, с настороженным любопытством наблюдавшие за прибытием Травеца.

Травец обратился к Измаэлю по-татарски: "Как поживаешь, отродье насильника-извращенца? Что ты делаешь так далеко от родных мест?"

"Привет, любитель полакомиться падалью! Не лезь не в свое дело".

"Твое дело может оказаться моим — так что огрызайся повежливее. В свое время я поотрубал головы сотням твоих соплеменников".

"Что было, то прошло. В конце концов, я изнасиловал твою мать и всех твоих сестер".

"И свою мать тоже, не слезая с седла!" Травец наклонил голову в сторону другого разбойника, сидевшего на скамье: "А это что? Шкура дохлого скорпиона?"

"Он утверждает, что его зовут Кеган. Судя по всему, кельт из Годелии. Ему проще рассечь тебе глотку, чем плюнуть".

Травец кивнул и стал говорить на местном наречии: "Меня прислали встретиться с неким Кори из Фалонжа. Где его можно найти?"

"Он еще не приехал. Мы думали, что Кори — это ты. Чего от нас хотят? Ты что-нибудь знаешь?"

"Мне посулили деньги и опасность, больше ничего". Травец зашел в трактир и нашел хозяина, согласившегося пустить его на ночлег — то есть предоставить соломенную подстилку на сеновале в амбаре. Травец не выразил энтузиазма по этому поводу, но и не стал возражать. Трактирщик послал мальчика-служку позаботиться о мышастой кобыле, а Травец принес узел со своим имуществом в трактир и приказал подать кружку пива, усевшись за стол у стены.

Рядом сидели еще двое: Римлянин Эсте, с тонкими чертами лица и золотисто-карими глазами, изготовлял ножом из дерева статуэтку гарпии; Чернявый Гальгус из Даота развлекался тем, что перебрасывал игральные кости из одной ладони в другую. Гальгус отличался необычно белоснежной кожей и матово-черными волосами потребителя мышьяка; на лице у него застыло печально-язвительное выражение. Вскоре к этим двоим присоединились Измаэль и Кельт Кеган. Измаэль что-то пробормотал, и все они обернулись к Травецу; тот игнорировал внимание разбойников.

Кеган принялся играть в кости с Гальгусом, рискуя мелкими монетами, и вскоре в игру втянулась вся компания. Травец трезво наблюдал за ситуацией, не представляя себе в точности, к чему она могла привести. В группе бандитов не было предводителя, каждый ревниво заботился о своей репутации. Через несколько минут Гунн Измаэль позвал Травеца: "Иди сюда! Почему не играешь? Валахи знамениты страстью к игре!"

"К сожалению, это так, — отозвался Травец. — Но я не хотел присоединяться к игре без приглашения".

"Считай, что тебя пригласили. Господа, перед вами Валах Травец, прибывший по тому же делу. Травец, позволь представить тебе Ласкового Эсте, утверждающего, что он — последний чистокровный римлянин. Эсте предпочитает пользоваться луком, маленьким и хрупким, как игрушка, а его стрелы похожи на перистые щепки. Тем не менее, они вылетают с быстротой молнии, и он может пронзить глаз человека в пятидесяти ярдах, не вставая с места. Рядом с ним — Гальгус из Даота, он умеет ловко обращаться с ножами. Напротив сидит Кеган из Годелии; у него целая коллекция любопытных видов оружия, в том числе заточенный стальной хлыст. А я — затерявшийся в лабиринте жизни безобидный птенец, выживающий под ударами судьбы только благодаря состраданию и долготерпению моих товарищей".