Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

Поговорив с небом, я отошел от окна. По-моему, меня не услышали. Ну и пусть. Обещание дано и будет выполнено, а если оно кого-то не устраивает, претензии надо высказывать вовремя.

— Вижу, вы вернули себе силы, Мастер? — Спросил появившийся на пороге комнаты Льюс.

Хорошо, что я копался в сумке, укладывая завершенное вязание: если бы у меня пол рукой оказалось что-то, не представляющее ценности, оно отправилось бы прямиком в сторону открывающейся двери, потому что после разговора с Марисой, моя персона стала почитаться слугами еще больше, и покоя от любопытствующих не стало совсем. А если учесть, что каждый норовил до меня дотронуться либо поклянчить помощи в решении своих проблем, еще трех дней мне хватило, чтобы озвереть. Совершенно.

Да я — просто старая развалина, если приходится так долго поправляться после не особенно какой активности… Хотя, почему это «не особенно»? Много всего было сделано. Даже с лихвой. И без передышек, что представляет наибольшую опасность. А поскольку тратил я свои собственные силы, которые разрушением магии не очень-то и восстановишь, мне могли помочь только время и покой, потребные для того, чтобы Пряди Пространства, проходящие через меня, вернули моему телу утраченное. Печально, но факт: я не подлежу изменениям извне. С одной стороны это ценное достоинство, а с другой — большое неудобство: был бы, как все, давно уже проглотил пару-тройку магических зелий и бегал бы, как молодой олень! Хм. Ну и сравнение… Мне больше подходит другое животное, и тоже рогатое, помимо всего прочего. Хотя, после неоценимой помощи этого самого животного, носящего гордое имя «Пешка», надо признать, мое отношение к козлам существенно изменилось.

— Да, милорд. Простите, если доставил вам хлопоты.

— Вы оказали мне услугу, плату за которую я пока не могу себе представить, — серьезно сказал герцог. — По сравнению с ней мелочи, стоящие нескольких монет, смешны и никчемны. Вы спасли мне жизнь.

— Кстати, о жизни: как вы себя чувствуете, милорд?

— Вашими стараниями — прекрасно! Простуда почти прошла, а все прочее…

— Позвольте мне самому взглянуть.

Я прижал палец к голубому ручейку на запястье Льюса. Тук, тук, тук. Ритм становится для нас общим, и алое Кружево предстает передо мной во всем великолепии.

Действительно, дела обстоят неплохо: бледных капель почти не осталось. Пройдет еще несколько дней, а еще лучше — месяц, и кровь молодого человека вернет себе свои прежние качества. Радостное известие, ничего не скажешь.

— Да, милорд, вы почти здоровы.

— Благодаря вам, — настойчиво повторил герцог, заставив меня устало вздохнуть:

— Не считайте себя обязанным.

— Но…

Я взглянул в серые глаза человека, мучительно выбирающего одну из двух манер поведения: господина или друга.

Очень знакомая картинка. Мой любимый выбор, который невозможно и сделать, и не сделать.

Искусство отношений — великое искусство. Качели. Положенная на стесанный чурбак доска. Так весело поочередно взлетать вверх и возвращаться вниз, когда сердце от восторга прижимается к ребрам… Но если один из двоих покидает качели, веселье уходит, и остаешься на земле в ожидании и поисках нового партнера.

Строить отношения все равно, что качаться на качелях. Необходима взаимосвязь, не обрывающаяся ни на мгновение. Необходимо знать, чем живет и дышит тот, кто стоит напротив вас. Необходимо движение, попеременно меняющее вас местами. Не в реалиях жизни, а в ваших собственных глазах. Оказываться ниже или выше, но не ставить это в заслугу себе или в вину партнеру, очень трудно. Но если удается этому научиться, для понимания друг друга уже не понадобятся слова. Заманчиво? А как же! Только не следует забывать, что отношения — обоюдоострый клинок, способный ранить и вас, и того, что напротив, причем ранить одновременно и одинаково сильно.

Отношения между слугой и господином не менее сложны в исполнении, чем дружеские, кто бы и что бы ни утверждал по этому поводу. Эти две роли имеют слишком четкие границы, чтобы пренебрежительно относиться к их совмещению. Как мозаика: каждый кусочек должен попасть на свое место, и только тогда взгляду открывается прекрасный рисунок. Если же попытаться втиснуть фрагмент туда, куда он не помещается, можно сломать и его края, и нанести непоправимый вред окружению. Господин отдает приказы, слуга их исполняет. Но это лишь одна сторона Зеркала, а ведь есть еще две.

Господин и слуга должны заботиться друг о друге сильнее, чем это может быть заметно, и преданность одного не возникнет без верности другого, а черта между их правами обязана оставаться незыблемой, хотя обязанности, по сути, одни и те же: служить и защищать. И господину в этом смысле частенько приходится тяжелее, чем слуге. Поэтому я и не хочу заводить «придворных», предпочитая совмещать в себе и господские чудачества, и трудности слуг.

Перед Льюсом возникла примерно такая же проблема: хоть я с самого начала строго распределил наши роли, но последующими действиями слегка вышел за рамки своей. Совсем чуть-чуть, однако этого оказалось довольно, чтобы герцог почувствовал неладное и погрузился в сомнения. Да, Мастера стоят особняком в общей иерархии, но никакие заслуги не позволят им подняться на одну ступеньку с сильными мира сего. По очень простой причине: разница целей. Мастер никогда не преследует выгоду, ни собственную, ни чужую. Соответственно, и не извлекает ее из удобных моментов, потому что не нуждается в ней. Посему, например, с точки зрения Мастера, власть и ее атрибуты — прах, не представляющий интереса. Но нельзя сказать, что они не пользуются властью. Пользуются, и еще как! Вот только берут ее взаймы и возвращают по первому требованию и с большими процентами. Так что, Мастер — желанный гость в кругах власть имущих. Другое дело, его нелегко туда заманить.

Есть и еще одно правило, соблюдаемое неукоснительно. Мастер не привносит в свои действия личную симпатию, а если не может удержаться, то старается свести ее влияние до почти незаметной величины. Но Льюс наверняка почувствовал, что в этом деле у меня есть свой интерес, и немалый. Нехорошо. Стыдно. Попробовать выкрутиться? Но ни в коем случае не лгать!

— Я сделал то, что мог и должен был сделать, милорд. Если мне при этом удалось кому-то помочь, негоже требовать награду за случайное совпадение.

— Случайное?

Кажется, он разочарован. Почему? Я бы радовался, если б так легко отделался от долга.

— Вы хотите думать иначе? Не нужно. Фантазия — целительная вещь, но не стоит увлекаться лекарствами: можно заболеть и от них.

Герцог усмехнулся:

— Правду говорят: с Мастером бесполезно спорить.

— Разве мы спорим? Вы изложили свою точку зрения, я свою, спор же предполагает отстаивание уверенности. Вы уверены? Если да, можем, и правда, поспорить.