Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

Как писал Иль-Хайин?

И он был прав, мужчина, душой оставшийся мальчиком, а разумом обретший мудрость. Главное, чтобы жизнь продолжалась. И пока что она не думает завершаться — на радость одним, и к глубокому сожалению других.

Гроза покидала рейд.

Возвращалась домой — в море, которым была рождена. Уходила как корабль, под парусами лиловых туч. Уходила, оставляя разлитой в воздухе ту особенную свежесть, которую поэтически настроенные личности именуют не иначе, как «первый вздох новорожденного мира», а все остальные ругают за пронзительную сырость.

Волны, еще совсем недавно с пугающей силой бившие в борта, теперь всего лишь ласково поглаживают просмоленные доски. По мокрой палубе рассыпаются блики лунного света.

— Поднять колмы [33] Колм — треугольный парус, крепящийся на лежачей мачте. Используется для маневрирования и тихого хода. !

Окончание команды сливается с топотом ног, затихающем где-то на полубаке. Два треугольных паруса начинают медленно ползти вверх.

— Навигатор: уходим с рейда, барраж пол-узла!

За горстью небрежно оброненных слов следует недолгая пауза, по истечении которой судно, повинуясь уверенным рукам матросов, плавно разворачивается к ветру.

— Парусным мастерам: ходовая готовность!

Короткая дробь топота, и тишина утренних сумерек вновь нарушается только поцелуями волн в правую скулу фессы [34] Фесса — быстроходный корабль малой грузоподъемности. В «Объединенном Судовом Регистре» записан в класс «Призрак». Хорош для разведывательных и курьерских целей. .

Утихающий ветер лениво играет мокрыми парусами, но раздающиеся хлопки только подчеркивают напряженность беседы двух теней на крыше рубки изящной кормы.

— Не беспокойтесь, все движется к намеченной цели, — голос одного из полуночников нарочито спокоен, что само по себе не является самым лучшим способом внушить спокойствие окружающим.

— Согласен. Но с той ли скоростью, что нужно? — Язвит второй.

— Ламма [35] Ламма — рыболовецкое судно. Класс «Трудяга». прибудет вовремя, dan [36] Dan (в женском варианте — daneke) — дословно, «господин». Вежливое обращение, распространенное в Антрее — городе-государстве в южной провинции Западного Шема. .

— А все остальное? Вы уверены в успехе?

— Настолько, насколько вообще можно быть в чем-то уверенным. Сроки рассчитаны самым тщательным образом. Случайности? Их не будет.

— В самом деле? — Сухой смешок. — Да будет вам известно, капитан, нет в мире ни одной вещи, которая могла бы избежать влияния основного закона жизни.

— В чем же он состоит, любезный dan? — В голосе первого слышна легкая снисходительность: примерно так разговаривают с несмышленым, но очень обидчивым подростком.

— Если что-то может пойти наперекосяк, то пойдет непременно, капитан! Поэтому я и…

— Парус! — Скатывается из «вороньего гнезда» матрос, и если учесть, сколько в его голосе искренней радости, можно предположить: впередсмотрящему обещали пару монет за дополнительное рвение.

— Видите: все в порядке. Нам осталось только сдать груз и вернуться домой.

— Домой… — задумчиво, но все так же тревожно, как и раньше, протянул второй. — Не хотелось бы возвращаться под раздачу.

— Вы совсем не верите в успех, любезный dan?

— Верю. Но вера, капитан, ничто перед волей.

— Вашей или?… — Пробует уточнить капитан.

— Волей провидения, — следует мрачный ответ.

Небо на востоке светлеет. Приближается день. Но сначала… Сначала всегда наступает утро, не правда ли?

Антреа, предместье Хольт, особняк daneke Тармы Торис,

первая треть утренней вахты

Ваше утро когда-нибудь начиналось с кота? С четырех мохнатых лап, тяжело топающих по кровати и вдавливающих в подушку пряди ваших растрепавшихся волос? С переполненного вкрадчивым злорадством мяуканья? И впрямь, почему бы малость не позлорадствовать, если точно знаешь: как бы ни был проворен дремлющий человек, он все равно успеет задеть длинный хвост лишь кончиками пальцев…

Вы когда-нибудь просыпались под пристальным взглядом немигающих глаз, круглых и желтых подобно полной луне теми осенними ночами, в которые так приятно сходить с ума? Нет? Не просыпались? Тогда вам не понять всей прелести моего сегодняшнего пробуждения.

— Мя-а-а-а-а-у!

Почти в самое ухо гнусит, гаденыш. И что ему не спится? Ведь едва-едва рассвело… Впрочем, чтобы установить сей факт, мне пришлось слегка раздвинуть веки, и мимолетное движение ресниц не осталось незамеченным: кот повторил свой призыв еще громче.

— Пшел во-о-о-о-он!

Как ни стараюсь, не могу придать своему голосу столь же противную и надоедливую интонацию, которая с легкостью удается Микису — наглому черному зверю шести лет от роду, любимцу и единовластному (хоть и незаконному) хозяину дома, под крышей коего я имею счастье обретаться.

Попытка справиться с проблемой словесными методами успеха не имела. Да, можно списать неудачу на то, что животные не понимают человеческого языка. Если, разумеется, эти животные не происходят из магической лаборатории какого-нибудь любителя природы и заклинаний… Враки. Все они понимают. И даже читать умеют, сам убеждался. По крайней мере, картинки одну от другой отличают. Так вот, скот, постоянно мешающий мне спать, способен не только различать слова и правильно определять их смысл, но и улавливать малейшие оттенки чувства, их сопровождающего. А поскольку я пробовал отогнать назойливого зверя без должной твердости в голосе, он справедливо рассудил, что находится на правильном пути. И продолжил свое «черное» дело.