Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

Головы у пришельца не имелось, равно как и половины левой руки: очевидно, передо мной была жертва кровавой битвы или подтопившего кладбище паводка. Кстати говоря, отсутствие черепа не усиливало страхолюдность скелета, а напротив, придавало ему сходство с мебелью. Но по расчетам труповода поднятый мертвяк, конечно же, должен был внушать непреодолимый ужас всем смертным.

– Страшно?

Вопрос прозвучал наполовину скучающе, наполовину удовлетворенно: так человек, выполняя одно и то же действие не в первый раз, заранее знает, какое впечатление оно произведет, но не может отказать себе в удовольствии покуражиться над неосведомленными зрителями.

Страшно? Мне? С какой стати? Гораздо омерзительнее выглядело бы именно поднятие мертвеца, а не готовый результат. Сейчас, в россыпи пятнышек света я видел чистенький, можно сказать, ухоженный костяк, тщательно собранный и любовно, хоть и немного небрежно зачарованный. Я видел вещь, к созданию которой был приложен труд, а вещь сама по себе мало способна напугать… Оружие, кстати говоря, тоже не сразу заявляет о своей смертоносности, и ножа мы начинаем опасаться, лишь когда впервые порежем палец, а до того скорее будем восхищаться умением кузнеца и любоваться бликами на полированной стали.

Медленно поворачиваю голову налево и краем глаза ловлю взгляд своего провожатого. Ликования на лице русоволосого не заметно, снисхождения – тоже, словно парень выполняет хоть и приевшуюся, но все еще доставляющую удовольствие работу. Жаль, не могу определить, где спрятана магическая цацка, позволяющая управлять мертвяком… Впрочем, зачем гадать? Попрошу прямо:

– Отзови свою куклу.

– Испугался?

Какая разница? Мою просьбу оставили без внимания? Хорошо, соглашусь с таким развитием событий. Но больше просить не стану.

Снова смотрю прямо перед собой, прикидывая, на каком расстоянии сзади и слева от меня находится противник. Четыре шага, да? Парень умеет считать: посох в моих руках не достанет дальше трех. Но помимо счета нужно еще уметь читать и писать, чтобы прослыть ученым человеком, верно?

Перехватываю поднятый посох обеими руками: левая сверху, правая снизу. Скелет начинает движение в мою сторону, стало быть, труповод желает обезопасить себя вдвойне. Глупый… Да, палка коротка, но зато у меня имеется ее продолжение, и весьма увесистое: сумка, которая сползает с плеча – по руке, на посох – и отправляется в полет по длинной дуге, когда я поворачиваюсь к своему ближнему противнику.

Никогда не умел косить траву, но думаю, увидев, как падает подрубленный под колени русоволосый, любой косарь взял бы меня в ученики. Кожаное «лезвие» составленного из подручных средств оружия летит дальше, рукоять же возвращается обратно ударом наотмашь по резко очерченной скуле, отбрасывающим попытавшегося подняться парня спиной в глиняную лужицу. А на следующем вдохе конец посоха упирается в низ живота поверженного врага. Ну, почти в низ. Упирается довольно сильно, так, чтобы мысль о сопротивлении благополучно покинула русую голову еще до претворения в жизнь.

– Отзови. Свою. Куклу.

Он молчит, приподнимаясь на локтях, тяжело дыша и глотая кровь из рассеченной губы. Глубоко посаженные глаза смотрят с ненавистью проигравшего там, где победа казалась неоспоримой и предрешенной.

– Плохо слышишь?

Усиливаю нажим. Еще немного, и раздавлю ведь. Видят боги, раздавлю!

– Отзови, не упрямься.

А вот и хозяин подоспел. Подошел не торопясь, с интересом оглядывая поле неожиданного сражения. Марек, сплюнув ругательство, сжал что-то в кулаке, и костяная кукла рассыпалась прахом. Самым настоящим, мелким и пушистым, смешавшись с дорожной грязью и не оставив ни следа. Разумно: заклинание построено таким образом, чтобы питаться не только за счет внешней Силы, но по большей части – за счет Силы, задержавшейся в останках. Потому-то косточки и казались такими чистенькими: разлагались с каждым вдохом! Значит, даже без моих стараний мертвяк сохранял бы свой вид недолго… В общем, бояться было нечего. Какой вывод следует? Меня не собираются уничтожать. И это не может не радовать!

Отвожу посох в сторону, позволяя русоволосому встать, а пока он отряхивается и скрежещет зубами, посылая мне проклятия, подбираю сумку. Испачкалась, конечно, но не промокла. Ладно, отчистим.

– А вы не из пугливых.

– Я наслушался страшных историй вдоволь. Наелся рассказами про нежить так, что теперь могу только отрыгиваться.

– Вижу.

Некромант – теперь сомнений уже не оставалось – подошел ко мне и уставился на шнурки, обвивающие навершие посоха.

– Как вы догадались?

– О чем?

– Что ключ к мертвяку у моего помощника?

Я качнул пальцами бусины:

– У меня тоже… есть помощник.

– Позволите взглянуть?

– Только из моих рук.

– Конечно, конечно…

Он не стал дотрагиваться до протянутого посоха, только поднес ладонь поближе и погладил воздух рядом со шнурками.

– Как занимательно… Осмелюсь спросить: что это такое?

– Вы маг, вам лучше знать.

– Да-да… – Он криво улыбнулся. – Но я не силен в устройстве артефактов.

– Кровь дракона.

Вернее было бы сказать, кровь кузена, но одно другому в данном случае не мешает.

Темные глаза алчно сверкнули, однако быстро потухли. Понятно – мой собеседник, как и всякий чародей, наслышан о свойствах драконьей крови, но лично для него она не представляет настоящего интереса. И правильно: в некромантии упор делается на тесное взаимодействие с источником Силы, а не на изыски и красивости.

– И каково ее действие?

– Меняет цвет при творении волшбы. Сейчас, к примеру, вокруг нас не наблюдается действующих заклинаний. – Щелкаю по пурпурному боку бусины.

– Да-да… И далеко простираются ее возможности?

– Мне хватает.

– Конечно, конечно… – Он погружается в задумчивость.

Вообще-то не стоило торопить некроманта в принятии решения, ведь все необходимые шаги уже были сделаны: маска представлена, хорошая или плохая, но живая и отнюдь не плоская. Имеется недовольный настоящим, неглупый, хотя и неудачливый молодой человек. Помимо знаний наделен умением постоять за себя самостоятельно и с помощью подручных средств, то есть на простецкий испуг не возьмешь, надо играть на интересе и азарте. Дай я собеседнику время, он пришел бы к схожим выводам и сделал бы нужный мне шаг, однако… Именно время в подобном случае способно сыграть и против: чем больше времени проходит, тем больше шансов задуматься о неслучайности, скажем, происходящего, а от сомнений прямая дорога к подозрениям. Поэтому я спросил, не скрывая раздражения:

– Ваше приглашение остается в силе?

– Приглашение? – Темные глаза слегка прояснились. – Ах, приглашение… Да, разумеется, буду рад видеть вас под крышей моего убежища.