Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

Встретишь меня здесь?

Да. Ты ведь должна была уже уйти… к родителям.

Я уйду, очень-очень скоро! Совсем скоро, ты и вздохнуть не успеешь… И я так рада, что мы сможем попрощаться по-настоящему!

Я тоже рад. Ты не сердишься?

За что?

За обман. Я ведь не сказал тогда, что ты больше не проснешься.

Но я все равно не могла бы проснуться, правда? Зато мне снятся такие чудесные сны… А скоро я буду смотреть их вместе с мамой и папой!

Надеюсь, им тоже понравится. Только я об этом узнать не смогу.

Я найду кого-нибудь, кто тебе расскажет, обещаю… Но им обязательно понравится, не беспокойся!

Огонек метнулся в сторону, растекся мерцающим облачком, в котором проступил облик маленькой черноволосой девочки с глазами такими же голубыми и светлыми, как высокое небо.

Вдох, и остается только светящаяся пыль. Еще вдох, и ветер уносит невесомые крупинки души прочь, туда, где и положено обитать душам. Туда, где ушедшие терпеливо ждут оставшихся.

Рядом никого больше не остается, а значит, пора возвращаться. Пора выдернуть свой взгляд с глубины Изнанки, чтобы…

Утонуть снова, но уже совсем в других озерах: больших, круглых, с умильно суженными зрачками – кошачьих глазах. Утонуть, оглохнуть от басовитого мурчания и зарыться в густую, длинную, чуть колкую шерсть, в которой почти невозможно дышать, но так удобно прятать слезы.

Волны тихого рокота под мохнатой шкурой остановились, оборачиваясь напряжением мышц, и я на всякий случай покрепче обнял сильную шею Ирм: волнение кошки могло быть связано только с одним событием – появлением в комнате кого-то постороннего, а мне не хотелось становиться ни участником, ни зрителем сражений. К тому же я наконец-то смог согреться, но не настолько, чтобы охотно расстаться с живым меховым одеялом…

– Я всегда подозревал в тебе эту порочную страсть, – сожалеющим, почти скорбным тоном сообщил кузен.

– И чем же она порочна?

Переспрашиваю и только потом понимаю: сначала следовало бы уточнить, что подразумевается под словом «страсть».

– Своим наличием.

Разочарованно приподнимаюсь на локтях, выглядывая из-за кошачьей спины:

– Почему?

Ксаррон, вернувшийся к уютному черному цвету в одежде, сидит на спинке кресла. Да, именно таким образом, чем вызывает весомые подозрения в применении магических средств для поддержания равновесия, поскольку невозможно положить ногу на ногу, скрестить руки на груди и чувствовать себя уверенно с одной лишь точкой опоры, хотя и обширной. Пятой точкой.

– Потому что несколько затруднительно животному и… Хотя она миленькая.

Ирм угрожающе мявкнула, чем вызвала у кузена широкую улыбку:

– Еще и с норовом? Совсем замечательно! Где же ты ее раздобыл? Не припомню, чтобы в Домах появлялись кошки с таким окрасом…

– Не узнаешь?

Ксо сузил глаза:

– А должен?

Равнодушно зеваю:

– Как хочешь.

Не успеваю завершить новый вдох, как кузен уже оказывается на кровати, совсем рядом, причем Ирм удивлена не меньше меня, потому что перемещение происходит даже не мгновенно, а много быстрее.

Ксаррон, не давая выдохнуть, сдавливает мое горло, прижимая голову к подушке:

– Ты что наделал?!

– Я?

– Это ведь та девочка, верно? Та affie [58] Affie – дословно, «необернувшийся», «остановившийся в шаге от Обращения». ?

– Угадал.

Он потрясенно отшатывается:

– Ты не должен был!

– Она все сделал сама, поверь, нужно было всего лишь заставить Узлы сдвинуться с места.

– Всего лишь…

Ксо недоверчиво косится на большую кошку, а та, осознав, что угрозы от пришельца не возникнет, тянется к лицу кузена, шумно втягивает влажным носом воздух и довольно подставляет подбородок ласке пальцев. Причем отнюдь не моих.

Минуту спустя следует странное признание:

– Я начинаю бояться тебя, Джер.

– Только теперь?

Попытка пошутить проваливается. Ксаррон мрачнеет еще больше, впрочем, не переставая почесывать кошку за ухом.

– Ты понимаешь, что произошло?

– Ничего необычного. Она могла обернуться . Ведь так? У нее было все для этого, кроме…

– Помощи.

– Ну да. И в чем трудность?

Длинный, протяжный вздох:

– Ты слишком быстро усвоил главное.

– Сначала меня ругали за тупость, теперь осуждают за быстроту соображения! Выберите уж что-то одно, ладно?

– Я не осуждаю. Я тревожусь.

– Есть разница?

Ксаррон ласково, но твердо отпихнул кошку в сторону:

– Есть. Если помнишь, я говорил: все вокруг тебя состоит из плоти драконов.

– Я помню. И не забуду никогда.

– Так вот, Джер, нам нет выгоды вмешиваться в то, что не является нашим продолжением. Пробовали, и не раз, но успеха не добились. В изменении себя самих мы не знаем границ, но существа вне Гобелена также наделены способностью меняться. По своей воле, и все же для них правила существуют тоже. Строгие правила. Считалось, что никто, кроме богов, не может действовать совершенно свободно… А что сейчас вижу я?

– Божий промысел?

Снова шучу и снова неудачно: изумрудные глаза сурово темнеют.

– Я вижу воплощение желания. Безумного, неосуществимого, нелепого, опасного и вместе с тем ставшего реальностью. Драконы владеют плотью мира, боги управляют волей населяющих его существ. Ты же… смешал все воедино.

– Ксо, это было совсем нетрудно!

Брови кузена придвинулись друг к другу еще плотнее, разрезая лоб острой складкой морщинки:

– Вот именно. Нетрудно.

– Ксо…

– И об этом скоро узнают. Хоть понимаешь, какие неприятности тебе грозят?

– Честно говоря, не задумывался. А разве грозят?

Ксаррон плавным движением стек с кровати и снова уселся на кресло, только теперь задействовал не спинку, а подлокотник.

– Кое-кто будет сильно недоволен.

– Можешь назвать имена?

– Сам узнаешь, если понадобится. Они не станут скрываться.

– Но в чем причина для недовольства?

– Ты так и не понял?

Честно признаюсь:

– Нет.

Кузен печально качает головой, но снисходит до объяснений:

– Как тебе удалось провести Обращение?

– Да я и не проводил… Просто объяснил, как надлежит действовать.

– Объяснил, как менять Кружева, как двигать Узлы, да? – Речь кузена прерывается коротким ехидным хмыканьем. – Не верю. Она не смогла бы понять. Значит, все происходило несколько иначе. Как?

Не вижу повода лукавить:

– Я показал ей Изнанку.

Гнетуще-молчаливая пауза заканчивается скорбным вопросом:

– И ты считаешь свои действия простыми ?

– Да. Потому что…

– Джер!

Окрик Ксаррона заставляет меня зябко вздрогнуть.

– Мало того, что мы не имеем права рассказывать кому-либо о существовании Изнанки, это еще и совершенно бессмысленно, потому что мы не можем никого брать туда с собой. Понимаешь? Не можем. Самое глубокое Единение не позволяет создать настолько крепкую связь.